София вернулась домой раньше, чем планировала. Встреча с клиентами в офисе отменилась, и она решила, что этот вечер стоит посвятить большой уборке. Поставив сумку с покупками на кухонный стол, она включила чайник и автоматически посмотрела в окно. Внизу, у входа в подъезд, стояла знакомая женщина в темном пальто и с чемоданом.
Вероника Сергеевна.
София почувствовала неприятный спазм в желудке. Они с Максимом не ждали визитеров, и уж тем более его мать. Их последний разговор был напряженным — Вероника Сергеевна снова намекала, что молодые слишком много тратят: зачем менять шторы, если старые еще целы, и «к чему вам эта иномарка, когда наши машины служили верой и правдой».
Дверной звонок прозвучал так внезапно, будто гостья появилась у порога из ниоткуда.
— Здравствуй, Софийка, — сказала свекровь, переступая порог без приглашения. — Максима еще нет?
— Нет, на работе. Что-то случилось? — София осторожно заглянула за ее спину и увидела второй, меньший, чемодан.
— Да так… — Вероника Сергеевна тяжело вздохнула, оставляя багаж в прихожей. — У меня проблемы. Очень серьезные. Квартиру забрали.
Слова повисли в воздухе.
— Как… забрали?
— Да вот так, Софийка… кредит, просрочки, пени. Думала, справлюсь. Но банки безжалостны. Пришли приставы, описали имущество… В общем, мне ночевать негде.
София медленно поставила чашку на стол. Она уже понимала, к чему всё идет.
— Я подумала… пока не разберусь с этим… поживу у вас.
*Поживу у вас*. Это прозвучало как приговор. Квартира принадлежала Софии еще до замужества, она купила ее на деньги от продажи дома, доставшегося от бабушки. Для нее это было не просто жилье — это было место, где она чувствовала себя в безопасности. И теперь сюда собиралась вселиться женщина, которая всегда смотрела на нее как на досадную помеху в жизни сына.
— Конечно… ненадолго, — Вероника Сергеевна словно прочитала ее мысли, но тон был сухим. — Я ведь тебе семья.
Максим вернулся поздно, уставший, с осунувшимся лицом. Увидев мать, он нахмурился.
— Мам, ты… уже здесь?
— А что мне было делать? — пожала плечами она. — Хотел, чтобы я ночевала на вокзале?
Он взглянул на Софию. Та стояла у раковины, делая вид, что моет посуду, хотя ее руки дрожали.
— Ладно, разберемся, — сказал он, но в голосе слышалась тревога.
Первые дни София старалась держать себя в руках. Но Вероника Сергеевна быстро освоилась. Она переставила посуду «правильно», выбросила пару любимых кружек Софии, заявив, что они «потертые и портят вид кухни». Она открыто критиковала ее траты:
— Ты посмотри, сколько денег уходит на еду! Раньше я на сто рублей суп на неделю варила. А у тебя одно авокадо стоит двести.
Максим пытался сглаживать конфликты, но каждый вечер возвращался домой все более уставший и раздраженный.
Через неделю ситуация обострилась. София застала свекровь в своей спальне. Та рылась в комоде, где хранились документы.
— Что вы здесь делаете? — голос Софии сорвался.
— А что такого? — спокойно ответила Вероника Сергеевна, держа в руках папку. — Хотела посмотреть, на кого оформлена квартира.
— На меня. И это мое личное дело!
— Ну, я так и думала, — в голосе свекрови появились металлические нотки. — Это неправильно. Это должно быть семейное имущество. Переоформи на сына.
София побледнела.
В этот момент в прихожей послышался звук ключа. Максим вошел и замер, увидев жену и мать, стоящих друг напротив друга, как на дуэли.
— Макс, — Вероника Сергеевна повернулась к нему, — я считаю, эту квартиру нужно оформить на тебя. София — жена, сегодня она здесь, а завтра — нет. А квартира должна остаться в семье.
Максим замер. София смотрела на него, и от его молчания внутри у нее все похолодело.
Вечером, когда свекровь ушла в свою комнату, София тихо сказала:
— Если ты поддержишь ее, я не знаю, что будет дальше.
Максим промолчал.
На следующее утро София заметила, что их машина, та самая иномарка, которую они купили вместе, стоит с приоткрытым багажником. Внутри лежала коробка с ее документами.
София действовала быстро.
Она забрала документы и отнесла их на хранение подруге. Вечером, когда Максим вернулся, она прямо спросила:
— Зачем ты вытащил мои бумаги?
Он поморщился:
— Соф… Мама попросила. Говорит, вдруг в банке проверка, нужно, чтобы все было в порядке…
— В порядке? — София повысила голос. — В порядке — это когда в мои вещи не лезут без спроса.
— Ты преувеличиваешь. — Максим устало снял пиджак. — Ей сейчас тяжело. Она все потеряла.
*Она все потеряла* — прозвучало так, будто в этом была виновата София.
Через пару дней Вероника Сергеевна вдруг вспомнила о семейных драгоценностях.
— Максимка, — начала она за завтраком, — помнишь, у нас были серьги и кольцо с изумрудами? Их твой отец дарил моей матери. Они должны быть у нас…
— Я не видел, — пожал плечами Максим.
— Наверное, у Софии. — Свекровь повернулась к ней. — Ты же говорила, что бабушка оставила тебе шкатулку. Вот это и есть наши семейные вещи.
София чуть не поперхнулась кофе.
— Извините, но эти украшения — бабушкино наследство, и к вашей семье не относятся.
— Ну вот, началось… — Вероника Сергеевна откинулась на спинку стула. — Всё себе, всё под замок. А что, если мы продадим эти вещи и купим мне комнату?
Максим молчал, уставившись в чашку.
В тот же вечер, вернувшись с работы, София обнаружила, что шкатулки на месте нет. Замок на комоде был аккуратно взломан.
Она сразу поняла, кто это сделал.
В коридоре стояла Вероника Сергеевна, надевая пальто.
— Где шкатулка? — спросила София, чувствуя, как сжимается горло.
— Ой, да что ты кричишь, — свекровь даже не обернулась. — Я просто покажу ювелиру, он оценит.
— Верните немедленно!
— Подумай, что важнее: какие-то побрякушки или крыша над головой для меня.
На следующий день София пошла в банк. Она хотела проконсультироваться о дарственной и убедиться, что без ее согласия квартиру не переоформят. Там она узнала неприятную подробность: Максим недавно интересовался условиями получения крупного кредита под залог недвижимости.
Это был удар.
Вечером, когда Максим вернулся, София встретила его у двери:
— Зачем ты узнавал про залог квартиры?
Он замялся:
— Соф… Маме захотелось купить небольшую машину для поездок. Я думал, мы возьмем кредит под квартиру…
— Под мою квартиру?!
— Ну, мы же семья…
— Нет, Максим. Моя семья — это те, кто меня уважает.
Через три дня после этого разговора произошло то, что стало последней каплей. София утром вышла к своей машине и не обнаружила ее на месте. Остались лишь пятна масла.
Она сразу позвонила Максиму:
— Где моя машина?
— Соф, не паникуй. Я отдал ее маме. Временно. Она же не может пешком с сумками по магазинам ходить.
— Ты… отдал мою машину?!
— Ну, это же семейное…
София поняла, что дальше будет только хуже. В тот же вечер она собрала часть вещей и уехала к подруге.
Но через пару дней она получила повестку: Вероника Сергеевна подала в суд иск о признании квартиры совместно нажитым имуществом. В заявлении она утверждала, что деньги на первоначальный взнос дал ее покойный муж, а значит, она имеет право на долю.
София сидела с этой бумагой в руках, чувствуя, как рушится мир.
Единственный, кто мог подтвердить правду, был Максим. И она не знала, чью сторону он примет.
Суд назначили на начало марта.
София собрала все документы — договор купли-продажи, свидетельство о наследстве, квитанции о переводе денег. Она понимала: если проиграет, то потеряет не только дом, но и чувство безопасности, которое защищало ее все эти годы.
Максим вел себя странно. Дома был замкнут, на звонки не отвечал. Вероника Сергеевна, напротив, выглядела победно — словно уже знала исход дела.
В суде она выступала уверенно и почти театрально:
— Квартира была куплена на сбережения моего покойного мужа! Мы с сыном рассчитывали, что она станет семейным гнездом. Но София все оформила на себя, чтобы у нас не было прав.
София, сдерживая дрожь в руках, показывала судье документы.
— Ваша честь, все средства на покупку — это выручка от продажи дома, который я унаследовала от бабушки. Вот выписка со счета, подтверждающая это.
Судья внимательно изучил бумаги.
Переломный момент наступил, когда в зал вошла пожилая соседка ее бабушки, Мария Степановна. Она по просьбе Софии согласилась дать показания.
— Я лично присутствовала при продаже дома, — сказала она. — Деньги были переданы Софии. Никаких взносов от мужа Вероники Сергеевны не было.
Вероника Сергеевна побледнела, но быстро взяла себя в руки:
— Это всё подстроено!
После заседания Максим догнал Софию у выхода.
— Соф, давай без скандалов. Мама просто хочет быть уверенной, что у нее есть крыша над головой.
— За счет того, что я останусь на улице? — ее голос дрожал. — Знаешь, Максим, я поняла: ты давно сделал свой выбор.
Через неделю суд вынес решение: квартира принадлежит исключительно Софии. Иск Вероники Сергеевны был отклонен.
Вечером Максим пришел домой с пустым взглядом.
— Мама сказала, что уезжает к двоюродной сестре в Тулу, — произнес он.
— Хорошо. — София не подняла глаз от чашки чая.
— И… я тоже поеду с ней.
Она кивнула.
— Забери все, что твое. Машину верни, документы я уже забрала.
Он хотел что-то сказать, но передумал. Через полчаса дверь за ним закрылась.
Через месяц София уже жила одна. Машину она продала, чтобы погасить кредит, который Максим тайно оформил на свое имя, но с использованием ее данных — об этом она узнала только после разрыва. Драгоценности вернулись к ней благодаря полиции: ювелир, которому Вероника Сергеевна пыталась их сдать, оказался честным и сообщил о подозрительной сделке.
Ей было больно и обидно. Но она сохранила главное — свой дом и свою свободу.
И теперь в ее квартире был только один ключ.
