Предыдущая часть: Тренер. Часть 1.
Алиса вырвала руку из рук Степана. Боль и паника сменились леденящей яростью, она ответила:
- Почему я должна звонить Петру? Кто я ему?
- Ты с ним тоже встречалась! Думаешь, я не знаю об этом? Это он передал тебя мне. А выступать твой сын должен! И это твой интерес тоже.
В этот момент телефон Алисы снова зазвонил. На экране горело:
Пётр Николаевич.
Она посмотрела на Степана, на его торжествующую ухмылку, на телефон и приняла вызов.
Она не успела издать ни звука, как в трубке раздался взволнованный, срывающийся на крик голос Петра Николаевича.
- Алиса Борисовна! Что теперь делать?! Где Павел? Почему он не в гостинице? Я только что говорил с Александром! Он всё знает! Всё. Что вы ему наговорили?!
Алиса, оглушённая этим нападением, попыталась взять себя в руки, её собственный голос прозвучал хрипло и неестественно:
- Пётр Николаевич, успокойтесь. Я ничего не говорила мужу. Он всё узнал от сына. А сын всё узнал от вас, между прочим! Вы подтвердили Павлу всё это.
- Что, это? О чём вы?! Я ничего не подтверждал! Мальчишка ко мне подошёл с дикими глазами, начал что-то лепетать про какой-то подслушанный разговор, про то, что вы и Степан Тимофеевич, ну, вы понимаете! Я отмахнулся, сказал, что он всё выдумал, что у него нервы перед соревнованиями! Я пытался его успокоить, уговорить ехать в область! А он развернулся и ушёл! Я думал, он в автобус наш пошёл. Но он туда не сел. А он, выходит, прямиком к отцу! И что теперь мне делать?! Я выезжаю через полчаса. Буду у вас утром.
Алиса слушала, и кусок за куском в её сознании складывалась истинная картина. Павел пришёл к Петру не за подтверждением, а за опровержением. А этот трус, этот ничтожный человечек, испугался, смалодушничал, не смог настоять, не смог удержать её сына! Вся ярость, всё отчаяние, вся боль обрушились теперь на него. Её голос внезапно стал низким, ядовитым, полным презрения, она сказала:
- Что делать? Вы спрашиваете, что делать, Пётр Николаевич? Вы, который упустил шестнадцатилетнего парня, как последний недотёпа? Вы, который не смог соврать ему достаточно убедительно, чтобы он поверил? Из-за вашей трусости и некомпетентности сейчас рушится всё!
Пётр Николаевич фальцетом закричал в ответ:
- Моей трусости? Это вы не смогли сохранить элементарную тайну! Это по вашей вине какие-то сопляки в раздевалке всё подслушали! Это вы, как последняя…, бегаете по областному центру за своим любовником, забыв, что у вас есть сын, который завтра должен плыть! Я его годами раскатывал, я его к этим соревнованиям готовил! А вы и ваш Степан Тимофеевич всё похоронили своим похотливым романчиком!
Стоявший рядом с Алисой Степан Тимофеевич, услышав своё имя, сделал резкий жест, требуя трубку. Но Алиса отвернулась и сказала Петру:
- Не смейте говорить обо мне в таком тоне! Вы всего лишь помощник! Вы никто! Это вы должны были следить за Павлом! Это ваша прямая обязанность! А вы его упустили! Теперь мой сын отказывается плыть, мой муж выгоняет меня из семьи, а вы смеете мне предъявлять претензии?!
- А кто ещё, кроме меня? Кому ещё звонить? Твоему возлюбленному? Так он, я слышу, рядом! Передай ему, что его карьере тренера конец! После такого скандала, а именно после срыва соревнований, потери главной надежды района, его выметут из всего нашего спортивного сообщества! И меня вместе с ним! Из-за тебя!
- Да не ищи теперь виноватых. Думай, как всё исправить.
Она не договорила. Степан Тимофеевич не выдержал. Он рывком выхватил телефон из её руки.
- Пётр, ты там обалдел совсем? Прекрати этот бабий визг! Где сейчас команда?
В трубке на секунду воцарилась тишина, затем послышался сдавленный, напуганный голос:
- Степан Тимофеевич! Они в шоке. Все всё обсуждают. Павла нет, его отец, да и он сам на телефон не отвечают. Что касается команды, они большей частью должны быть в областной гостинице. Там те, кто будет соревноваться завтра. А те, кто будет участвовать в заплывах послезавтра, приедут завтра со мной.
Степан заговорил медленно, вдавливая каждое слово в сознание собеседника:
- Слушай меня! И слушай внимательно. Ты сейчас же едешь к Александру. Будешь стоять под его дверью, ползать на коленях, целовать ему ботинки, но уговоришь его, чтобы он уговорил Павла участвовать в соревнованиях. Привезёшь его на своей машине. Ты скажешь, что мальчик всё перепутал, что это недоразумение, что это я, Степан Тимофеевич, лично гарантирую ему победу и путёвку на всероссийские соревнования. Ты понял меня?
- Но он же не пустит меня на порог! Он же всё знает!
- Значит, придумаешь, что-то другое! Или ты думаешь, после провала, я один уйду ко дну? Я тебя с собой заберу, Пётр. На самое дно. Ты у меня в проруби всю зиму плавать будешь. Понял?
Не дожидаясь ответа, Степан Тимофеевич швырнул телефон на кровать. Он тяжело дышал, смотря на Алису бешеным взглядом. Алиса смотрела на него, и в её душе не осталось ничего, кроме ледяного, острого, как стекло, осознания. Перед ней был не мужчина. Перед ней были два ничтожества. Одно - трусливое и жалкое, перекладывающее вину на других. Другое - циничное и жестокое, думающее только о себе.
Её семья, её жизнь, любовь сына - всё это было принесено в жертву этому. Ради этого она всё разрушила. Телефон на кровати снова зазвонил. На экране мигало всё то же имя «Пётр Николаевич». Звонок был похож на погребальный звон.
Алиса не двинулась с места. Она просто смотрела на вибрирующий аппарат, а потом перевела взгляд на Степана и тихо сказала:
- Я еду домой. Сейчас же.
- Ты с ума сошла? Решать проблему надо здесь и сейчас!
- Проблема не здесь. Проблема - это ты и Пётр. И я тоже. Вези меня домой. Я должна попытаться всё объяснить мужу и сыну.
Степан Тимофеевич презрительно фыркнул:
- Объяснить? Ты о чём? Всё кончено, ты ничего не объяснишь. Теперь есть только один выход - это заставить Павла плыть. Любой ценой. Я построюсь, чтобы старты брассистов перенесли на после обеда, а ты постарайся привезти своего сына сюда.
Он потянулся к телефону, чтобы снова ответить Петру, но Алиса была быстрее. Она схватила свой телефон с кровати и, не глядя, выключила его и сказала:
- Я сказала, я еду домой. Но привезу ли его на соревнования, не знаю.
В её тоне, впервые за этот вечер, прозвучала сталь. Сталь, отточенная годами семейной жизни, материнства и внезапно обретённой ясности. Она смотрела на него, и он понял, что истерика кончилась. Началось что-то другое. И этот холодный, решительный взгляд испугал его куда больше, чем её слёзы и крики.
Тяжёлая дверь их старой, или, точнее, уже бывшей квартиры, закрылась за спинами Александра и Павла с глухим, окончательным щелчком. Они стояли в подъезде с чемоданами и спортивными сумками, в которых было собрано самое необходимое. Остальное не имело значения. Город спал. Фонари отбрасывали длинные тени на пустынные улицы. Александр завёл машину, и они молча, глядя в тёмные окна, поехали через весь город в новый микрорайон, в снятую наспех, по знакомству, квартиру. Новая квартира была маленькой, стандартной двухкомнатной «хрущёвкой» с запахом чужих людей и старого линолеума. Но она была их крепостью. Их убежищем на три дня. Это всё, что смог в спешке найти Александр.
Первым делом Александр обошёл все комнаты, проверяя замки и закрыв на цепочку входную дверь. Это был не столько реальный страх, сколько символический жест, отныне здесь их границы, и они под защитой. Александр поставил тяжёлый чемодан у порога маленькой, но уютной комнатки и сказал:
- Вот твоя комната, сынок. Мебели мало, но пару-тройку ночей продержимся и сменим жильё. Есть у меня мысль.
Павел кивнул, бросил рюкзак на единственный стул и сел на голый матрас. Он выглядел уставшим до предела, но не физически, а морально. В его глазах читалась та самая взрослая решимость, но теперь к ней добавилась и усталость. Александр принёс бутылку минеральной воды и два пластиковых стакана. Посоветовал:
- Выпей. Нервное напряжение нужно снимать.
Они молча пили минеральную воду. Тишина в новой квартире была иной, не давящей, как та, что осталась в старом доме, а сосредоточенной, наполненной пониманием того, что сейчас происходит перезагрузка их жизни. Александр начал:
- Завтра я возьму отгул. Буду решать вопрос с новым местом жительства. Чтобы оно подходило для учёбы. Ты прав, сынок. Ты прав, университет - это главное.
- А плавание?
- Решать тебе. Если захочешь - найдём другой бассейн. Без Степана Тимофеевича. Твоего тренера будет искать Пётр Николаевич. Он - хороший специалист. Или другой. Ты скажешь, а я буду решать вопросы.
- А почему мы уехали из дома?
- Квартира до женитьбы принадлежала родителям мамы, они её подарили своей дочери. Но это не главное, я не смогу жить с ней под одной крышей.
- Я тоже, папа, не буду жить с ней. А что до спорта, ребята давно звали меня на восточные единоборства. Вот туда я и пойду.
Павел был благодарен отцу за то, что он все сложные задачи взял на себя. За то, что его не ломали через колено, не заставляли, а давали право выбора.
Они стали распаковывать вещи. Процесс был механическим. Каждая вынутая из сумки книга, каждый свитер были кирпичиками в стене, которую они возводили против хаоса и предательства.
Алиса металась по областному центру пытаясь найти транспорт до их города. В ночное время это было сделать сложно. В конечном итоге она обратилась к сотрудникам ДПС и те, после уговоров, посадили её в фуру, идущую в том направлении. Водителя фуры звали Игорь. Здоровый, крепкий мужчина, ехал один без напарника, по дороге, узнав, что произошло, сказал:
- Знаешь, если бы я знал, что у тебя случилось, то не взял бы тебя.
Алиса, уткнувшись лицом в холодное стекло пассажирского окна, вздрогнула. До этого они ехали, и она жаловалась ему на свою судьбу. Потом, сидела молча, была поглощена своими мыслями, своим стыдом и отчаянием. Эти слова, сказанные водителем, прозвучали как удар хлыста, спросила:
- Почему? Потому что я плохая мать? Плохая жена?
Игорь на секунду бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд. Его лицо в свете приборной панели казалось усталым и резким, ответил:
- Нет. Потому что у меня у самого сын, ровесник твоему. Шестнадцать как раз. И я представляю, что бы с ним было, если бы его мать в такой ответственный момент оказалась не с ним, а с кем-то другим. На соревнованиях. Ребята всё чувствуют. Всё видят. Для них это как земля из-под ног уходит.
Алиса сглотнула комок в горле. Слышать это от абсолютно незнакомого мужчины было в тысячу раз больнее, чем от мужа. В этом не было злобы, было лишь холодное, беспристрастное констатирование факта, и от этого было не скрыться. Она прошептала, и это прозвучало до смешного жалко и фальшиво даже в её собственных ушах:
- Я не думала, что всё так выйдет.
Игорь фыркнул, но без злобы, скорее с горькой иронией, сказал:
- Да кто ж из вас, баб, думает, когда дело доходит до такого? Вам кажется, что вы всё контролируете, что все вокруг дураки, а вы умные и красивые, всё схватите и успеете. А на деле ломаете всё, к чему прикасаетесь. Особенно детей.
- Вы меня не знаете! Вы не имеете права меня судить!
- Я и не сужу. Констатирую. Мне, по работе, полстраны объехать довелось. Таких историй наслушался - на десятки сериалов хватит. Всё как под копирку. И все вы, как зеницу ока, бережёте свою тайну, свою любовь, а на семью, на детей плевать. А потом, когда всё втаптывается в грязь, бежите и ищете, кого бы виноватым сделать. Мужа - что он вас не понимал. Сына - что он не оценил. Того самого любовника - что он подвёл. А себя - никогда.
Предыдущая часть: Тренер. Часть 1.
Продолжение: Тренер. Часть 3.
Если заметили опечатку/ошибку, пишите автору. Внесу необходимые правки. Буду благодарен за ваши оценки и комментарии! Спасибо.
Фотографии взяты из банка бесплатных изображений: https://pixabay.com и из других интернет источников, находящихся в свободном доступе, а также используются личные фото автора.
Другие работы автора:
- за 2023 год: Навигатор 2023
- за 2024-2025 год: Навигатор 2024
- подборка работ за 2020-2025 год: Мои детективы