Моим личным открытием этого лета стал храм в селе Буйлово. Удивительно, но, кажется, о замечательной живописи, сохранившейся в храме, известно немного и немногим. Издание «Свода памятников...» еще не добралось до Рамешкого округа, а замечательный проект «Тверские своды» почему-то обошел этот храм стороной. Возможно, потому, что храм в Буйлово не остро аварийный, хотя на деле его состояние вызывает серьезные опасения. Этот памятник относится именно к бежецкому кругу и стоит в одному ряду с живописными ансамблями в Еськах, Сукромнах, Алабузино. В этом материале расскажу о сохранившихся в храме росписях и поделюсь соображениями об их авторстве.
Карельское «Брусникино»
В наши дни небольшое село Буйлово относится к Рамешковскому муниципальному округу Тверской области. Село – храм с кладбищем и несколько домов – фактически стало частью довольно крупного сельского поселения Алёшино. Если мы посмотрим на известную карту А.И. Менде, то увидим, что так было и в XIX веке. В погосте Буйлово (в оригинале – «Буйловъ») располагался храм, несколько жилых домов и кладбище. Несмотря на близость губернского центра, погост относился не к Тверскому, а к Бежецкому уезду.
От Буйлово до Рамешек недалеко – всего 24 километра. По дороге открываются очень живописные пейзажи, ставшие столь редкими в дичающей и зарастающей мелколесьем средней полосе: аккуратно покошенные луга, разделенные оврагами и перелесками, на которых пасутся стада овец и коров.
Юго-восточная окраина Бежецкого уезда – это карельские места. Четыре столетия назад здесь, в Бежецком Верхе, обосновались православные карелы – переселенцы с земель, отошедших Швеции после заключения в 1617 году Столбовского мира. В дальнейшем большинство этих карел стали дворцовыми крестьянами, то есть подчинялись непосредственно государеву двору. Они имели ряд льгот и преимуществ по сравнению с крепостными, находившимися в собственности помещиков. Такое сравнительно привилегированное положение карел во многом определило их обособленность и благосостояние.
Одним из первых исследователей, обратившим внимание на тверских карел как на особую субэтническую группу, был Федор Николаевич Глинка (1786–1880). Он же впервые употребил понятие «Тверская Карелия», ставшее в дальнейшем общепринятым. Человек многих талантов – мемуарист, поэт, историк-любитель и благотворитель – Глинка жил в усадьбе Кузнецово, практически по соседству с Буйлово. В середине 1830-х годов он писал о быте местных жителей:
«Карелы живут счастливо: они трудолюбивы, честны, набожны. В воскресные дни любо смотреть, как они, щеголевато одетые в серых суконных кафтанах, с чёрными плисовыми воротниками, в сапогах, опоясанные цветным кушаком, дружным поездом скачут из окрестных деревень к приходской церкви на конях, обвешанных бубенчиками и погремушками (это их страсть), и после обедни приходят заказывать господ к себе в гости в родительский дом (это их выражение), где угощают роскошно карельским пивом, овсяною кашею, мёдом, молоком и разного рода пирогами, весьма вкусными. Все они почти на оброке, живут очень опрятно, достаточно и не тоскуют по старой своей родине».
Неудивительно, что богатство карел вызывало зависть со стороны крепостных людей соседних помещиков. Интересно, что именно это недоброе чувство привело к коллизии, заставившей местных жителей построить буйловский храм. В начале XVIII века карелы относились к приходу церкви великомученника Георгия Победоносца в селе Иногостицы. Местное предание сообщает, что во время богослужения крепостные люди помещика Шептицкого снимали сбруи и часто уводили лошадей богомольцев-карел. На этой почве происходили ссоры, драки, которые нередко оканчивались убийствами. В 1721 году, чтобы избежать в дальнейшем притеснения со стороны Шептицкого и его дворовых, карелы на деревенском сходе решили построить свою деревянную церковь.
Для строительства новой церкви выбрали пустошь Двоепрудную – красивое место с прудами и сосновым бором, где в изобилии росла брусника. По-карельски брусника – «буолла» («buolu»). Так, в 1738 году, после освящения первого деревянного храма за приходом закрепилось новое название. Так что топоним «Буйлово» вовсе не связан с парнокопытными животными, как может показаться. На русский язык его можно перевести как «Брусникино».
«Церковь каменная, в твердости... сосудами, ризницею и всею утварью очень довольна...»
Сохранившийся в Буйлово до настоящего времени каменный храм возводился в несколько этапов. История его строительства довольно хорошо изучена. Вкратце она такова. В 1792 году началось возведение каменной церкви, продолжавшееся десять лет. Судя по документам, храм был окончательно отделан внутри только в 1810 году. Главный престол освятили в честь Богоявления Господня (Крещения). В 1815 году состоялось освящение еще двух престолов в трапезной: южный посвятили святителю Николаю, а северный – великомученику Георгию Победоносцу.
По свой архитектуре Богоявленский храм относится к хорошо известному типу – «восьмерик на четверике», традиционному для русского церковного зодчества XVII – XVIII веков и несколько архаичному для начала XIX века.
В июле 1833 года по запросу епархиального начальства благочинный, священник Андрей Николаевич Плетнев представил «покорнейший репорт», где сообщалось:
«...церковь каменная, в твердости, покрыта вся, и самая трапезная с колокольнею белым железом весьма прочно, сосудами, ризнецею и всею утварью очень довольна, иконостас и образа в полном украшении...»
Уже тогда приход погоста Буйлово был довольно богатый и многочисленный. По исповедной ведомости 1833 года числилось 2430 прихожан обоего пола. Говоря канцелярским языком того времени, в Буйлово был «двухкомплектный причт»: два священника, диакон и два псаломщика. На 1833 год в храме служили два священника: 70-летний Стефан Иоаннович Стефановский и 27-летний Иоанн Семенович Диевский.
Во второй половине XIX века население окрестных деревень очень быстро росло. Чтобы оценить тенденцию, приведу статистические данные 1914 года. Тогда в приходе Буйлово были 22 деревни, а общее число прихожан достигало 6 тысяч человек!
Уже к концу 1870-х годов буйловский храм не мог вместить всех прихожан. В 1879 году приходом было получено разрешение расширить церковь. Работы были окончены в 1882 году. Так исторические ядро – тот самый «четверик на восьмерике» – оказался заключен в «футляр» из двух летних приделов и обширной теплой трапезной.
Храм был закрыт в начале 1930-х годов. Все убранство: иконы, утварь, облачения – было разграблено. В дальнейшем здание церкви передали под склад колхозу и местной кооперации (райпо).
Поруганный храм был возвращен верующим в 1992 году, но восстановление шло очень медленно из-за недостатка средств. Только в 2010-е годы силами прихода, на средства благотворителя, была положена новая кровля над четвериком, приделами и трапезной храма. Стремительное разрушение сводов было остановлено, но к этому моменту уже погибла значительная часть храмовых росписей. Однако даже той живописи, которая сохранилась в храме, достаточно, чтобы поставить его в один ряд с лучшими памятниками монументального церковного искусства первой половины XIX века.
«Расписать живописью и пристойною уборкою...»
Росписи в летней и теплой (трапезной) частях Богоявленского храма, относятся к разным эпохам и различаются по стилистике. Наиболее ранняя и интересная живопись сохранилась в центральном объеме летней части церкви. Определенно можно сказать, что она была выполнена в середине 1830-х годов, в характерной для того времени технике клеевой живописи.
Некоторые подробности о том, как создавалась эта роспись, сообщают сохранившиеся в государственном архиве Тверской области документы. В июне 1833 года буйловское духовенство и прихожане подали архиепископу Тверскому и Кашинскому Григорию (Постникову) прошение о разрешении украсить живописью стены церкви. Буйловчане писали своему архиерею:
«Каменная церковь во имя Богоявления Господня с двумя приделами построена в 1802 году, которая во внутренности от давняго времени облиняла и делает неблагопристойный вид; а потому они священноцерковнослужители обще с прихожанами для украшения и особеннаго благолепия онаго желают по приличию церковному всю внутренность стен настоящего храма и приделов расписать живописью и пристойною уборкою на наличную кошельковую и церковную сумму, с прибавлением собственности их».
Удостоверившись, что «по церкви нет нужд важнейших», чем роспись стен, владыка одобрил инициативу прихожан. Вероятно, уже в том же году мастера начали работы. К сожалению, в прошении не были указаны имена живописцев, нанятых приходом для выполнения росписей в храме. Поэтому со стопроцентной уверенностью мы не можем ответить на вопрос, кто же был мастером, выполнившим росписи в Богоявленском храме. Тем не менее, за последние годы было найдено немало архивных материалов, позволяющих достаточно полно восстановить художественный контекст, в котором создавалась эта живопись.
Именно к 1830-м годам в Бежецке сформировалась настоящая художественная школа церковных живописцев. Возникновение этой школы связано с личностью Михаила Васильевича Тыранова (1793 – после 1860), старшего брата известного художника, академика Алексея Васильевича Тыранова (1807–1859). Этот цеховой мастер «живописного художества», учитель «рисовального искусства» прожил долгую жизнь, четыре десятилетия которой были отданы активной творческой работе – написанию икон и картин, проектированию иконостасов и росписи храмовых интерьеров. Подробно биография М.В. Тыранова описана в моей статье «Бежецкий живописец Михаил Васильевич Тыранов и его ученики: к атрибуции церковных стенописей северо-востока Тверского края».
До нас дошло не так много работ великого бежецкого мастера. Сегодня не наберется и десятка храмов, где можно увидеть выполненные его артелью росписи. Прежде всего, конечно, это храм в древнем бежецком селе Еськи, расписанный М.В. Тырановым в 1845-1847 годах. Кстати, на мой взгляд, стилистика росписей в Буйлово ближе всего именно к Еськам, хотя между этими работами прошло больше десяти лет.
Надо сказать, что Михаил Тыранов не был единственным мастером, работавшим в этих краях в первой половине XIX века. Сама по себе принадлежность к Бежецкому уезду не гарантировала, что прихожане позовут работать именно бежецкого мастера. От Рамешек до Твери ближе, чем до Бежецка и, конечно, тверичи здесь тоже работали. Например, в другом сохранившимся храме нынешнего Рамешковского округа – Преображенском в Замытье – в те же 1830-е годы работал тверской мастер Иван Культепин. Однако работы Тыранова очень характерны, не даром они так ценились современниками. Его манера угадывается сразу: антично красивые тела, смелый и уверенный рисунок и, как точно заметил Павел Сергеевич Иванов, фирменные красные тени и полутени. Богатый приход Буйлово, безусловно, мог позволить себе пригласить лучшего мастера.
Еще один важный, пусть и косвенный, аргумент. Именно артель М.В. Тыранова выполнила росписи в храме соседнего с Буйлово села Георгиевское (Иногостицы) летом 1837 года. Известны некоторые подробности этих работ, так как контракт на них, в отличие от Буйлово, сохранился в архиве. В Иногостицах Тыранов порядился «расписать на стенах… живописною альфресковою работою… так, чтобы всех штук живописных было как в настоящей и алтаре так и в трапезе, и алтарях, и фронтонах… тридцать пять штук, и шесть фигур гипсовых в трапезе…». К сожалению, храм в Георгиевском был полностью разрушен в советское время, не осталось даже его фотографий.
Ансамбль росписей Богоявленского храма сохранился со значительными утратами: практически полностью смыты росписи первого яруса на северной и западной стенах четверика – четыре композиции на тему страстей Христа. Сильно пострадали сюжеты во втором ярусе. Три из них посвящены чудесам исцеления, которые совершил Христос, а четвертый – встрече Христа с Закхеем. В алтаре уцелели две композиции – «Христос и Мария Магдалина» и «Жены-мироносицы у гроба Христа», а также фрагмент с ангелами, окружающими «Новозаветную Троицу» в конхе апсиды. Большинство композиций выполнены на основе гравюр немецкого художника Филиппа Андреаса Килиана (1714–1759).
Те композиции, которые сохранились, дошли до нас совсем не в первозданном виде: почти везде утрачены тонкие слои лессировки, с помощью которой создавался сложный светотеневой рисунок. Первоначальный колорит виден лишь в некоторых частях. Во многих местах живопись смыта до контурного рисунка углем, который наносился мастером на первом этапе. Но даже в таком состоянии стенописи впечатляют и, безусловно, представляют большую художественную и историческую ценность. Богоявленский храм в Буйлово – важный памятник, который находится в одном ряду с выдающимися живописными ансамблями северо-востока Тверской области.
На западной стене расположена композиция «Страшный суд». Над ней, в верхнем ярусе, одна из наиболее выразительных и сохранных композиций живописного ансамбля – «Коронование Божией Матери». Этот сюжет особенно характерен для росписей эпохи классицизма северо-восточного региона Тверской области.
Буйлово – один из немногих храмов в округе, где сохранилась роспись свода, которая обычно погибает в первую очередь. Свод центральной части расписан кессонами в форме октагонов. Восхищает внимание художника к деталям. Внутри каждого кессона в технике гризайль написаны либо цветы-розетки различной формы, либо по одному или два херувима. В вершине свода – образ парящего Господа Саваофа в окружении ангелов – почти полностью смыт.
Апостолы на балюстраде
Наверное, самые яркие образы буйловского ансамбля – это апостолы. Четырнадцать фигур изображены в оконных простенках восьмерика, стоящими на балюстраде в полный рост. Такое расположение апостолов – в промежутках между окон светового барабана – традиционно для классицистической росписи. Но часто, как, например, в Еськах, фигуры теряются в высоком и узком барабане. В Буйлово же за счет большого и светлого восьмерика получилось особенно эффектно. Каждый входящий в храм обращает внимание именно на апостолов, которые взирают на молящихся будто живые.
Апостолы по традиции наделены различными символическими атрибутами. Петр держит ключи, которыми открывается вход в Царство Небесное – символ данной ему власти прощать грехи. Другие апостолы держат в руках орудия страстей, от которых приняли мученическую смерть: Иаков Заведеев – меч, Матфей – секиру, Варнава – камень, Симон Зилот – пилу.
В одном ряду с апостолами, по левую и правую стороны от иконостаса, написаны фигуры ангелов. Между ними в раме образ Иерусалима, который традиционно помещался над иконостасом, увенчанным Распятием. От самого иконостаса остался лишь остов с колонками и фрагментами резьбы. Несколько лет назад иконостас был подожжен и сейчас стоит обуглившийся. По словам настоятеля храма, этот вандализм совершили местным мальчишки.
Росписи трапезной (теплой церкви)
Как уже было отмечено, теплая часть храма неоднократно перестраивалась во второй половине XIX века. Сохранившаяся монументальная живопись трапезной части поздняя: вероятно, она была выполнена в 1895 году – этим годом датируется дело о «возобновлении живописи» в церкви. Перед нами росписи в академической манере, очень характерные для эпохи эклектики.
В лотках центрального свода трапезной написаны четыре композиции: «Иисус Христос насыщает пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч», «Притча о милосердном самарянине», «Притча о блудном сыне», «Спасение апостола Петра». В основе всех четырех композиций – гравюры немецкого художника Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда (1794-1872), которые были очень популярны у церковных живописцев в конце XIX века.
Росписи на сводах северного и южного приделов трапезной иллюстрируют события из житий святых, которым посвящены престолы: с северной стороны – святителя Николая Чудотворца, а с южной – великомученика Георгия Победоносца.
Сейчас храм в Буйлово приписан к церкви Троицы Живоначальной в центре округа – поселке городского типа Рамешки. Радостно, что богослужебная жизнь в Буйлово продолжается – периодически в храме совершаются богослужения. Однако летняя часть храма, где сохранилось самая ценная живопись, находится в аварийном состоянии: сгнили полы, в разбитые окна залетают птицы, которые портят живопись.
В этом году на храм и его росписи обратил внимание проект «Консервация». Специалисты осмотрели храм, оценили состояние кровли и живописи в интерьере. Есть надежда, что во взаимодействии с Бежецкой епархией удастся сохранить этот выдающийся памятник архитектуры и монументального искусства, один из лучший образцов бежецкой художественной школы.
Автор – Иван Крылов, краевед-исследователь. Перепечатка материала возможна только со ссылкой на первоисточник.