Он вертел в руках небольшую машину, ярко-синюю, с нарисованными фарами и пластмассовыми колёсами. Пальцы у него дрогнули, когда продавец нагнулся через прилавок и насмешливо скривил губы.
— И что вы хотели за эти деньги? Свет, звук? Да у нас игрушки с подсветкой стоят вон сколько! — Продавец стукнул по ценнику пластмассового вертолёта, словно доказывая, что у мужчины слишком завышенные ожидания.
Сергей почувствовал, как уши заливает жаром. Он посмотрел на тугие ряды кукол и конструкторов, улавливая перешёптывания покупателей за спиной. Неужели я заслужил такое отношение всего лишь из-за того, что хотел обычную машинку без переплаты?
Он тихо положил игрушку обратно на полку и кивнул продавцу, проглотив раздражение. На улице Москва бурлила, словно кипящий котёл. Пыльная жара, гул машин, нескончаемый поток людей — Сергей чувствовал себя внутри огромного песчаного урагана. Он прошёл сквозь толпу к припаркованному у тротуара белому седану, сел и некоторое время сидел, прикрывая глаза. Куда катимся? Даже игрушка стала роскошью. Раньше всё было проще.
Дома он до вечера не мог выбросить из головы надменный голос того продавца. Он вспомнил свои детские дни, когда в киоске за углом можно было купить любую дешёвую машинку без всяких проблем. Тогда никто не кричал о завышенной цене и дополнительных функциях — было бы желание играть, а игрушка всегда найдётся. Задумавшись, Сергей вздохнул и покачал головой.
— Надо смотаться на дачу. Может, там в местном магазинчике хоть не смотрят на тебя, как на мешок денег.
Он уехал ранним утром, схватив маленький рюкзак. Городские пейзажи вскоре сменились зелёными перелесками, тишина окутала машину. Сергей припарковался у маленького сельского магазина — прохудившаяся вывеска, облупившиеся буквы, груда старых ящиков у входа. Но внутри царило спокойствие и приветливая нераздражённость.
— Здравствуйте, у вас есть игрушечные машинки? — Он улыбнулся пожилой продавщице в ситцевом платье.
— Конечно, сынок. И свет, и звук. Даже двери открываются, если присмотреться к модели. Одна у меня тут лежит, приехала вчера, — ответила женщина, небрежно проводя рукой по деревянной полочке.
— А цена? — Сергей уже напрягся, сомневаясь, что товар окажется доступным.
— Да небольшая, дорогой. Мне тоже не нравится, когда продавцы хотят продать барахло за бешеные деньги, — с добродушной улыбкой сообщила хозяйка лавки.
Сергей почувствовал, как нечто тёплое и доброе отзывается внутри груди. Он покрутил в руках новую машинку: аккуратная, даже колёса поворачивались.
— Вот это да. В городе на неё бы заломили вдвое больше, — пробормотал он и посмотрел на продавщицу, словно пытаясь осознать чудо.
— Люди разные, менталитет разный, — пожала плечами женщина. — В городе и аренда выше, и жизнь дороже. Да и замотаны все… Но, знаешь, иногда пугает, как от этого зависит человеческое отношение.
Он вздохнул.
— Я только вчера ушёл из одного московского магазина, чувствуя себя униженным. Там такое впечатление, что покупатель — обуза.
— А у нас же всё просто. Говорят, что в деревне жизнь не сахар, но вот эту простоту у нас не отнимешь, верно? — Продавщица тихонько рассмеялась.
Сергей посмотрел на часы, будто проверяя время, однако понимал, что никуда не спешит. Где-то в шумной столице люди стоят в пробках, ругаются с вспыльчивыми менеджерами, а здесь — не стоят на церемониях.
— Спасибо вам. Я возьму её. Мне сыну нужна… да и самому приятно вдруг почувствовать себя ребёнком, — он улыбнулся и заплатил.
С машинкой в пакете он вышел на залитую солнцем улицу. Скорая прохлада ветерка тронула затылок, и вдруг ему захотелось старомодного мороженого. Он спрятал покупку в багажник, а сам прогулялся к соседней лавочке, радуясь тому, что вокруг тишина и нет ни намёка на вечную суету.
Днём он вернулся на дачу, где его сын уже вовсю носился по двору. Сергей достал заветный пакет и протянул ребёнку. Мальчик восхищённо воскликнул — машинка мигала фарами, пищала сиреной и весело «ныряла» по траве. Ребёнок рассмеялся, и в этот миг Сергей ощутил удивительную лёгкость. Все заморочки, поездки, сомнения — всё окупилось. Может, жизнь действительно проще, когда ты не меряешь её через призму чужого высокомерия?
Он присел на крыльцо, наблюдая, как сынишка играет. Солнце опускалось за деревья, тёпло лаская руки. Сергей улыбался, вспоминая недавнее унижение в городе. Но сейчас его не мучила злость: просто осознание, что в другом месте — другой ритм. Здравый смысл не прицепить ценником. И уж конечно, ребёнку не важно, где папа купил игрушку, лишь бы она светилась и гудела, даря радость.
— Пап, смотри! Колёса поворачиваются! — кричал сын, толкая машинку по деревянному настилу.
Сергей встал и подошёл ближе.
— Катай, дружок. Пусть нас не волнует чужое мнение, — сказал он, чувствуя, что здесь, в скромном дачном дворике, впервые за долгое время обретает нечто похожее на покой.