Долго не отпускала Александра Ивановича Куприна тема его военной молодости. Да и Алексей Максимович Горький, с чьим мнением Куприн считался, говорил, что ему непременно надо написать что-нибудь о службе в армии.
«— Пишите же, пишите не откладывая. Такая повесть теперь необходима, — сказал он. — Именно теперь, когда исключенных за беспорядки студентов отдают в солдаты, а во время демонстрации на Казанской площади студентов и интеллигенцию избивали не только полиция, но под командой офицеров и армейские части… Это задело не только ко всему равнодушных обывателей, но и широкую публику — ведь почти в каждой семье сын или брат студент. Поведение офицеров возмутило всех. И к чему же это повело? Офицерство возомнило себя властью, призванной защищать престол и отечество от «внутренних врагов». В публичных местах пьяные офицеры ведут себя вызывающе, ни с того ни с сего требуют от оркестра исполнение гимна, и если им кажется, что кто-либо не столь поспешно встал, его осыпают бранью и угрозами. Недавно в ресторане был убит студент — офицер шашкой разрубил ему голову; в саду оперетты «Аквариум» застрелен молодой врач; при выходе из театра тяжело ранен акцизный чиновник, будто бы толкнувший офицера. Подобными сообщениями сейчас пестрят столичные и провинциальные газеты».
Этот разговор, как вспоминает первая жена Куприна, Мария Карловна Куприна-Иорданская, происходил в 1902 году, и в 1903-1905 годах Куприн написал повесть «Поединок».
«Несколько раз Куприн садился за «Поединок», но редакционные совещания и чтение рукописей отрывали его от повести, и работа поэтому двигалась медленно. Это отражалось на его настроении.
— И зачем я только связал себя с журналом, — с раздражением говорил мне Александр Иванович. — Если я сейчас на время не брошу работу в журнале и не уеду из Петербурга, который терпеть не могу, я «Поединок» не напишу. Прошу тебя, Маша, не удерживай меня и пойми, что уехать мне необходимо. Мне кажется, что и вообще мы могли бы жить без моего редакционного жалованья. В «Знании» я получил хороший гонорар. В течение года напишу еще несколько рассказов. Да и ты, как директор-распорядитель издательства, получаешь двести пятьдесят рублей в месяц. Скажи, Маша, могли бы мы существовать без моей работы журнального поденщика?
— Конечно, Саша, поезжай в Крым. Здесь и без тебя обойдутся. Твоя повесть — это главное.
Ранней весной Александр Иванович уехал в Мисхор…
В Мисхоре Александр Иванович написал весной 1903 года первые шесть глав «Поединка» и считал их законченными.
Большинство эпизодов из повести были мне известны по его рассказам. Первую главу я знала от первого до последнего слова. Тогда «Поединок» начинался сценой вечернего посещения Ромашовым Николаевых. Александр Иванович долго обсуждал со мной содержание этой главы».
В окончательном варианте повесть начинается разговорами офицеров – они рассказывают друг другу различные истории из армейской жизни, а затем следует сцена на плацу, где поручик-кавказец Бек-Агамалов показывает сослуживцам красивую выездку на лошади и умение владеть саблей.
Герой повести – подпоручик Юрий (Георгий) Алексеевич Ромашов, которому чуть за двадцать, – совсем не такой, как, к примеру, тот самый кавказец Бек: он тихий, близорукий, мечтательный, стеснительный, творческий (пишет втайне от всех повести), в общем, совсем не похож на бравого вояку. Он только в своих мечтах усмиряет бунт, становится военным шпионом и мужественно воспринимает собственный расcтрел… А с военной службой у него не очень: то скажет при командире не то, то проспит и опоздает к построению, то не проявит себя должным образом на практических занятиях, а то и вообще опозорится на параде. Да и вообще жизнь в маленьком городке ему не нравится.
«В бедном еврейском местечке не было ни одного ресторана. Клубы, как военный, так и гражданский, находились в самом жалком, запущенном виде, и поэтому вокзал служил единственным местом, куда обыватели ездили частенько покутить и встряхнуться и даже поиграть в карты. Ездили туда и дамы к приходу пассажирских поездов, что служило маленьким разнообразием в глубокой скуке провинциальной жизни».
От скуки офицеры развлекались тем, что обучали своих денщиков различным «штукам» - как дрессированных собачек: кто-то учил нескольким французским фразам, которые можно было употреблять к месту или не к месту, что было ещё лучше: смешнее выходило. Кто-то развлекал гостей тем, что задавал денщику мудрёные вопросы, на которые тот должен был на потеху публике отвечать «Точно так, ваше благородие, это выходит очень хорошо», или что-нибудь в этом роде. Конечно, всё это только отупляло. И понятно, что в наиболее выигрышном положении находились офицеры женатые: у них был устроен быт, жёны не давали им спиться, и у них, у семейных, в уютной домашней обстановке частенько собирались холостые друзья-сослуживцы. Но в том была и опасность: лишённые женского общества молодые люди переносили свои нерастраченные любовные эмоции на жён своих же товарищей. Нет, в отношении женского пола всё было не так уж плохо: сам Ромашов
«имеет длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа»,
но это же не то, это не любовь и даже не романтика…
«— О, что мы делаем! — волновался Ромашов. — Сегодня напьемся пьяные, завтра в роту — раз, два, левой, правой, — вечером опять будем пить, а послезавтра опять в роту. Неужели вся жизнь в этом? Нет, вы подумайте только — вся, вся жизнь!»
Ромашов практически ежедневно ходил в гости к Николаевым. Ему самому было стыдно, что он ходит к ним каждый день и сидит до полуночи, но он не мог себе отказать в этом удовольствии. А причиной тому была жена поручика Владимира Ефимовича Николаева – Александра Петровна, Шурочка.
Шурочке очень не нравится жизнь в маленьком городке, в гарнизоне. Она всеми силами хочет вырваться отсюда, но для этого надо, чтобы её муж поступил в Академию генерального штаба, а он уже два раза провалил экзамен…
«Пусть он только пройдет в генеральный штаб, и — клянусь — я ему сделаю блестящую карьеру. Я знаю языки, я сумею себя держать в каком угодно обществе, во мне есть — я не знаю, как это выразить, — есть такая гибкость души, что я всюду найдусь, ко всему сумею приспособиться... …Неужели я уж так неинтересна как человек и некрасива как женщина, чтобы мне всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке; которого нет ни на одной географической карте!»
Друг Ромашова – Василий Нилыч Назанский – умный, но практически спившийся человек. Как оказалось, он тоже в своё время любил Шурочку Николаеву, ещё до её замужества, но, в отличие от Ромашова, он отвечала ему взаимностью.
В повести даётся очень яркая картина жизни провинциального гарнизона: как живут, чем развлекаются, какую роль играет командир, какие наказания, какое отношение к подчинённым и солдатам, как муштруют солдат – на плацу и на теоретических занятиях (эти строки читать было очень интересно и забавно, а в некоторых местах и страшно).
Мне, к примеру, понравился командир гарнизона, полковник Шульгович. Он показан человеком суровым, но вполне справедливым. Он знает всех офицеров в своём гарнизоне, находит время с каждым побеседовать лично, к молодым офицерам относится как к собственным детям, переживает за них, старается пресечь пьянство, которым некоторые увлекаются от скуки и рутины. Накричит на провинившегося и тут же сажает его за свой семейный стол обедать, вместе со своей женой и матерью.
Но самое главное – то, что офицеры очень часто и много пьют. А уж спьяну творят такие чудеса, какие в трезвом виде никогда бы не совершили. Тут и драки, и дебоши, и прочие некрасивые поступки.
Красной нитью через всю повесть проходит тема дуэлей, то есть поединков. О дуэли говорит Шурочка Николаева, считая дуэль чем-то вроде тренировки на стрельбище, о дуэлях рассуждают офицеры на балу в офицерском собрании.
«Сразу покрывая все голоса могучим звуком своего голоса, заговорил Осадчий:— Дуэль, господа, непременно должна быть с тяжелым исходом, иначе это абсурд! Иначе это будет только дурацкая жалость, уступка, снисходительность, комедия. Пятьдесят шагов дистанции и по одному выстрелу. Я вам говорю: из этого выйдет одна только пошлость, вот именно вроде тех французских дуэлей, о которых мы читаем в газетах. Пришли, постреляли из пистолетов, а потом в газетах сообщают протокол поединка: «Дуэль, по счастью, окончилась благополучно. Противники обменялись выстрелами, не причинив друг другу вреда, но выказав при этом отменное мужество. За завтраком недавние враги обменялись дружеским рукопожатием». Такая дуэль, господа, чепуха. И никакого улучшения в наше общество она не внесет»
Здесь, наверное, надо сказать, что дуэли в России были вновь разрешены в самом конце 19 века. Причём не просто разрешены, но в некоторых случаях они стали даже обязательными. Так, в гарнизонах, был свой кодекс относительно дуэлей. Если между двумя офицерами случается серьёзный конфликт, то его разбирали на гарнизонном суде. И могли приговорить конфликтующие стороны к дуэли. Отказаться от дуэли было нельзя. Или стреляетесь, или пишите прошение об отставке. А если не напишете, то будете уволены в отставку принудительно.
Конфликт произошёл между Ромашовым и Николаевым вполне предсказуемо, он давно назревал из-за Шурочки.
Шурочка Николаева – особа с виду прекрасная, тонкая, нежная, но на деле – весьма корыстная и очень хорошо знающая, чего хочет. Мужа она не любит, но держится за него как за двигатель, с помощью которого мечтает вырваться из провинции. Но для этого её муж должен непременно поступить в Академию. В принципе дуэль этому помешать не может, даже в некотором роде может показать офицерскую доблесть. Если его не убьют, конечно. Но для этого надо правильно настроить Ромашова, чтобы он сыграл по её сценарию.
И Шурочка накануне дуэли идёт к Ромашову и, используя свои чары, уговаривает его не стрелять в Николаева или промахнуться, в общем, сделать так, чтобы дуэль состоялась, но жертв не было. Ромашов, окрылённый женской лаской, соглашается. Но Николаев сыграл по другому сценарию...
Меня же лично задел такой вопрос, вернее, даже два вопроса. Вопрос первый: почему офицеры так быстро опускаются и спиваются? Ведь офицерство – это элита общества, это – защитники Родины. Да, понятно, когда нет войны, они вроде как не при деле. Их раздражает каждодневная муштра, занятия на плацу. Но как же иначе? Ведь они должны сохранять свою боевую форму, свои навыки, чтобы быть готовыми к любой войне. Видимо, слишком много у них свободного времени и слишком мало фантазии, чтобы заполнить его чем-то более интеллектуальным.
И тут же вопрос второй: если профессия военного так не нравится, зачем же пошли в офицеры? Какая-то часть, конечно, по призванию. А такие, как, например, Ромашов (будем считать, сам Куприн) попали в армию из военной гимназии и военного училища. В такие учебные заведения мальчиков отдавали по причине тяжёлого материального положения семьи: в военных учебных заведениях мальчики находились на полном государственном обеспечении.
Ромашов вряд ли стал бы хорошим офицером. Ему бы отслужить положенные три года после училища, а там он мог бы уйти в отставку и заниматься своим любимым делом – хоть романы писать, хоть картины рисовать. Не получилось...
Есть ли в повести положительные герои? Второстепенных брать не будем, посмотрим только на главных.
Ромашов – неплохой человек: честный, добрый, но слишком слабохарактерный.
Шурочка – двуличная и корыстная. Из-за её поведения спился Назанский и погиб Ромашов.
Любовница Ромашова Раиса Петерсон – не лучше, такая же двуличная, ещё и сплетница.
Назанский – умный, но опустившийся и погрязший в алкоголизме. И из-за кого? Неужели он не видел, сколь ничтожна и пуста Шурочка Николаева?
Николаев? Вот его мне, пожалуй, жалко. Он любит свою жену и, видя, как она кокетничает то с одним, то с другим, ревнует и переживает, тем более, что по городку поползли слухи. Но интересно, когда он наконец поступит в Академию и уедет с женой в Петербург, будет ли там она ему верна при расширении круга возможностей?
Грустная история получилась, и мысли у меня родились тоже невесёлые.