— Собирай манатки и уходи! Я другую нашёл!
Геннадий швырнул ключи на комод так, что задребезжала их свадебная фотография. Пятнадцать лет назад она думала, что выходит замуж за принца. Сейчас смотрела на красное лицо мужа и слышала эхом вчерашний разговор по телефону:
— Да что с неё взять, Валя, одни нервы. Зато квартира хорошая — переедем, будем жить нормально.
— Слышишь меня или нет? — рявкнул он громче. — Валентина уже ждёт! А ты найдёшь себе что-нибудь подешевле — по твоим мозгам самое то.
Те же слова, что и любовнице. Софья медленно отложила книгу и посмотрела на мужа — он расхаживал по комнате, как хозяин, показывающий владения.
— И что ты сказал этой Валентине? Что квартира твоя?
— А чья же ещё? Я тут прописан, я муж! Всё наше общее по закону!
— Геннадий, а ты документы на квартиру когда-нибудь видел?
Он замер. В глазах мелькнуло удивление, но тут же сменилось привычной наглостью:
— Какая разница! Пятнадцать лет женаты — значит, всё моё. Или ты собираешься родного мужа на улицу выставлять?
Софья встала и подошла к окну. Геннадий продолжал что-то говорить, но она его не слушала. Вспоминала тот день десять лет назад, когда он проиграл её зарплату в карты и два дня умолял:
— Соня, ну дай под залог квартиры, я быстро отдам!
Тогда она испугалась и спрятала документы в банк. Теперь понимала — это было лучшее решение в её жизни.
— ...не слушаешь меня! — Геннадий стукнул кулаком по столу. — Я что, воздух?
— Нет, — спокойно ответила Софья. — Ты паразит. Который пятнадцать лет жил на мои деньги и ещё имел наглость меня унижать.
— Как ты смеешь?! Я работал!
— Где ты работал? — Она обернулась и посмотрела ему в глаза. — За три года пять мест сменил. С каждого ушёл, потому что все вокруг дураки.
— Зато сейчас всё изменится! У Валентины связи, она мне поможет устроиться...
Он осёкся, поняв, что выдал себя.
— Понятно, — кивнула Софья. — Значит, я не просто препятствие для новой жизни. Я ещё и неудобный свидетель твоей никчёмности.
На следующее утро Геннадий ушёл пораньше — бормотал что-то про важное дело. Софья проводила его взглядом и вызвала слесаря.
— Срочно нужно поменять замки.
— Муж ключи потерял? — поинтересовался пожилой мастер.
— Муж сам потерялся.
Пока слесарь работал, Софья ездила в банк. Документы на квартиру лежали в сейфе, как она и помнила. Всё на её имя, всё чисто. Купила до брака на свои деньги — никаких претензий у Геннадия быть не может.
Вернулась домой к пяти вечера. И сразу услышала грохот в дверь.
— Софья! Какого чёрта замок не работает?!
— Работает, — ответила она, не открывая. — Просто под новые ключи.
— Ты что наделала, сумасшедшая?!
— А как дела у Валентины? Она уже знает, что никакой квартиры у тебя нет?
За дверью воцарилась мертвая тишина.
— Откуда ты...
— Догадалась. По твоему голосу. Она тебя послала, да?
— Соня, — голос стал вкрадчивым, — ну зачем мы ссоримся? Открой, поговорим по-человечески.
— По-человечески — это когда ты не называл меня дурой при посторонних.
— Я никогда...
— Вчера. По телефону. Думал, я не слышу?
Геннадий заколотил в дверь кулаками:
— Это моя квартира! Я здесь жил пятнадцать лет!
— На моём содержании.
— Ты не имеешь права меня выгонять!
— Имею. Документы на моё имя.
— Мы же муж и жена! Всё пополам!
— Развёдёмся — тогда посмотрим, что пополам. Но квартира останется моей — она была куплена до брака.
Снова тишина. Потом жалобно:
— Соня, а где я жить буду?
Вопрос повис в воздухе. Софья собрала его вещи в пакеты, открыла дверь и поставила их на площадку.
— Не знаю, Геннадий. Это больше не моя забота.
Он стоял перед ней с растерянным видом. Впервые за пятнадцать лет она видела его беспомощным.
— Соня, ну я же не со зла. Просто хотел начать новую жизнь.
— Начинай. Только без моей квартиры и без моих денег.
— А что я Валентине скажу?
— Правду. Хотя для тебя это будет непривычно.
Софья закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. За стеной слышались шаги, потом звук лифта. Всё — пятнадцать лет закончились.
Она прошла по квартире, которая впервые за много лет стала по-настоящему её домом. Никто не будет включать телевизор на полную громкость, никто не будет требовать ужин и жаловаться на вкус, никто не будет говорить, какая она неудачница.
Тишина давила непривычно, но это была не пустота — это было освобождение.
Вечером позвонила мать:
— Софья, Геннадий звонил. Говорит, ты его выгнала. Неужели правда?
— Правда.
— Но как же так? Вы же столько лет вместе...
— Мам, он завёл интрижку и хотел забрать мою квартиру. Сколько ещё можно терпеть?
— Но мужчины все такие... А вдруг он исправится?
— Мне сорок два года. У меня нет времени ждать, пока кто-то исправится.
— А одной-то как тяжело будет...
— Знаешь, что ещё тяжелее? Жить с человеком и чувствовать себя одинокой каждый день.
После разговора Софья выключила телефон. Завтра все узнают, начнутся звонки, советы, осуждение. Но сегодня — только её вечер в её доме.
Утром она проснулась от тишины. Не от храпа, не от грохота на кухне, не от звуков телевизора. От тишины, которая говорила: ты свободна.
Заварила кофе — ровно на одну чашку. Села к окну с блокнотом и впервые за годы стала думать о том, что хочет именно она.
В блокноте появились строчки: «Записаться в библиотеку», «Купить цветы», «Научиться готовить для себя». Список короткий, но каждая строчка — её собственный выбор.
В обеденный перерыв зазвонил домофон:
— Софья Николаевна? Можно подняться? Меня зовут Валентина.
Через минуту в дверь постучали. На пороге стояла элегантная женщина лет сорока — красивая, ухоженная, дорого одетая. Всё то, чем Софья когда-то была и чем перестала быть рядом с Геннадием.
— Можно войти? Мне нужно кое-что выяснить.
— О чём?
— О вашем муже. Бывшем муже.
Валентина прошла в гостиную, села в кресло. Держалась уверенно, но глаза выдавали усталость.
— Геннадий рассказал правду. Про квартиру, про документы, про то, что солгал мне с первого дня.
— И что вы хотите от меня услышать?
— Какой он на самом деле. Вы прожили с ним пятнадцать лет.
Софья внимательно посмотрела на соперницу. Странная ситуация — говорить с женщиной, ради которой муж готов был её выбросить на улицу.
— Он умеет быть обаятельным, — сказала она медленно. — Когда ему что-то нужно. Говорит красивые слова, строит планы. А потом выясняется, что это только слова.
— Я поняла. Сегодня он просил у меня денег на жильё. Временно, до зарплаты.
— Какой зарплаты? Он же не работает.
— Вот именно, — Валентина усмехнулась. — Сказал, что вы его довели, сломали, не давали развиваться.
— А сейчас что думаете?
— А сейчас думаю, что он ищет новую дойную корову. И чуть не нашёл.
Валентина встала, подошла к окну. Внизу во дворе играли дети — кричали, смеялись, жили настоящим моментом.
— Знаете, что он про вас говорил?
— Ничего хорошего, наверное.
— Что вы скучная, мелочная, душите его претензиями. Что любой нормальный мужчина от вас сбежал бы.
Софья почувствовала знакомый удар — эти слова он бросал ей в лицо годами. Но теперь они не причиняли нестерпимой ой.
— Может, он и прав.
— Нет, — Валентина повернулась. — Я работаю с людьми двадцать лет. Он просто искал виноватых. Это проще, чем признать собственную никчёмность.
У двери она остановилась:
— Спасибо за честность. Открыли глаза.
— А что теперь с ним будет?
— Это уже не мои проблемы. И не ваши тоже.
Вечером Софья сидела у окна с книгой и чаем. В квартире стояла тишина — не угнетающая, а освобождающая. Можно читать сколько угодно, можно думать о своём, можно просто дышать полной грудью.
Завтра начнётся новая жизнь. Та, которую она строила пятнадцать лет, но не могла жить.
Геннадий больше не вернётся — об этом позаботятся новые замки и старые документы. А ещё — её твёрдое решение никогда больше не жить с человеком, который её не видит.
Софья закрыла книгу и улыбнулась. Впервые за много лет — искренне.