Удивительно, но начало этой истории уходит корнями в то время, когда мне было всего три года. Я сама, конечно, тех событий почти не помню, но мама рассказывала о них так часто и так подробно, что у меня иногда складывалось впечатление: будто я все видела своими глазами.
Маму мою зовут Валентина Петровна. В молодости она была красивой женщиной — темные волосы, яркие глаза, тонкая талия. Говорят, что в студенческие годы она сводила с ума половину парней нашего города. Казалось бы, живи себе, радуйся вниманию, строй семью. Но судьба распорядилась иначе.
Когда мне было три, маму бросил муж, мой отец. Его звали Сергей. По маминым словам, он ушел “к другой”, хотя, если честно, я до сих пор сомневаюсь в этой версии. Слишком уж все туманно: мама никогда не давала мне фотографий отца, не показывала писем, не рассказывала конкретики. Просто “ушел, предатель, и точка”.
А потом — будто по закону подлости — в течение одного года мама пережила три разрыва подряд. У нее были отношения то ли с коллегами, то ли со знакомыми. И все они заканчивались одинаково: мужчина исчезал, оставив маму одну с маленьким ребенком на руках.
Я не знаю, где и как она находила этих мужчин, но факт остается фактом: в ее голове прочно укрепилась мысль, что все мужчины — это зло.
Первые семена ненависти
Я, как ребенок, ничего тогда не понимала. Но прекрасно помню постоянные мамины истерики. Она могла плакать ночами напролет, а потом вдруг начинала кричать, ругаться, кидать вещи. Иногда я просыпалась среди ночи от ее слов:
— Все мужики козлы! Все до единого! Предатели! Твари! — и рука сжимала подушку так, будто она душила невидимого врага.
В три года мне было неясно, что это значит, но слова “мужики козлы” запомнились навсегда.
А дальше — больше.
Когда я пошла в первый класс, случился случай, который перевернул мое детское сознание. Я пришла домой радостная и сказала:
— Мам, у меня новый друг! Его зовут Андрюша, он сидит со мной за одной партой. Мы с ним будем вместе рисовать!
Казалось бы, обычная радость ребенка. Но реакция мамы была такой, что я до сих пор отчетливо помню каждую интонацию.
— С мальчиком?! — лицо мамы перекосилось. — Ты что, с ума сошла? Знаешь, что потом из этих мальчиков вырастает? Кобели! Такие же, как твой отец!
— Мам, но он хороший… — робко попыталась я объяснить.
— Чтобы никаких мальчиков вокруг тебя не было! Усекла?! Или хочешь потом плакать с ребенком на руках, как я?! — закричала мама. — Еще раз увижу, что ты с ним дружишь, прокляну!
Я расплакалась. Не потому, что боялась маму — а потому, что почувствовала себя предательницей. Слово “прокляну” врезалось в память. Я не до конца понимала его значение, но тон был таким страшным, что внутри все похолодело.
С того дня я боялась рассказывать маме о мальчиках.
Подростковые годы
Шли годы. В школе у меня, конечно, появлялись симпатии, ухажеры. Но я тщательно скрывала их от мамы. Стоило ей только заметить, что рядом со мной крутится кто-то из мальчишек, она начинала:
— Только попробуй! Я тебя предупреждала. Все они одинаковые. Сначала цветы, потом обещания, а потом — слезы и унижение.
Я пыталась возражать, но любые доводы разбивались о стену ее боли.
В университете было то же самое. Я познакомилась с парнем по имени Игорь. Он был внимательным, умным, всегда помогал мне с учебой. Мы тайком встречались почти год. Но мама узнала случайно, когда кто-то из соседей сказал ей, что меня видели с “каким-то молодым человеком”.
— Ты что, сдурела?! — кричала она тогда. — Опять мужик? Опять эти мерзавцы? Я тебе говорила — держись от них подальше!
— Мам, но он хороший… — тихо ответила я.
— Все они хорошие в начале. А потом? Потом ты будешь сидеть с ребенком, а он уйдет к другой! — истерично кричала мама. — Нет! Я не позволю!
Под ее давлением я рассталась с Игорем. Тогда мне было всего 20. Я плакала ночами, но спорить с мамой не могла.
Тридцать лет одиночества
Так продолжалось долго. Я работала, общалась с подругами, но никаких серьезных отношений не заводила. Мама была рядом, и ее тень давлела надо мной.
К тридцати годам я чувствовала себя почти старой девой. Да, у меня была работа, квартира, какая-никакая стабильность. Но внутри сидела пустота.
И вот однажды судьба послала мне встречу с человеком, который изменил все. Его звали Георгий, но все называли просто Гошей.
Мы познакомились на корпоративе. Он был не красавец и не богач. Обычный парень: высокий, с чуть смешной улыбкой, в потертых джинсах. Но в его глазах было то тепло, которого я так долго искала.
Мы начали встречаться. И чем больше я узнавала его, тем сильнее влюблялась.
— Ты знаешь, — говорил Гоша однажды вечером, когда мы сидели в кафе, — я с тобой могу быть собой. Без масок, без понтов. Это так редко бывает.
Я улыбалась и молчала. Внутри все пело.
Предложение
Спустя год Гоша сделал мне предложение. Очень красивое, по-своему романтичное. Мы ужинали дома, он заказал торт. И когда я отрезала кусочек, внутри оказался маленький бархатный футляр с кольцом.
— Выходи за меня, Оля, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
Я расплакалась от счастья.
И тут я совершила ошибку — решила рассказать маме.
— Мам, представляешь, Гоша сделал мне предложение! Мы хотим пожениться! — с восторгом сообщила я.
Реакция была молниеносной.
— Что?! Замуж?! Только через мой труп! — закричала мама. — Ты понимаешь, к чему это приведет?
— Мам, но ты сама-то слышишь себя? У тебя был плохой опыт, но это не значит, что все мужчины такие!
— Да ты что несешь?! — мама аж побагровела. — Ты еще смеешь меня обвинять?! Это я виновата?!
— Да, мам. Отчасти ты сама виновата. У тебя характер тяжелый, ты всех от себя отталкиваешь.
— Как ты смеешь так говорить со своей матерью?! — закричала она. — Не будет тебе моего благословения! И Гошу своего даже на порог не пускай!
Я поняла: разговаривать бесполезно.
Тайная свадьба
Мы с Гошей приняли решение сыграть тайную свадьбу. Никаких родственников, никаких друзей. Только мы вдвоем и несколько свидетелей в ЗАГСе.
— Может, все-таки пригласим кого-то? — осторожно спросил он.
— Нет. — я покачала головой. — У меня в семье это невозможно. А без них… будет спокойнее.
И вот мы расписались. Без лишнего шума, без пышных платьев и ресторанов. Но счастливы мы были так, как будто это была свадьба века.
Разрыв с матерью
Через неделю я, назло себе и ей, решила рассказать маме.
— Мам, мы поженились, — сообщила я.
Ее лицо вытянулось.
— Ну ты и предательница, Оля. — она прошипела. — Пинка под зад своей матери! Ты вышла замуж без моего ведома? И радуешься?
— Мам, я взрослая. Я имею право на счастье.
— Не будет тебе счастья. Никогда! — закричала она. — И если у тебя появится ребенок, знай: я прокляну и его тоже!
— Мам! Ты в своем уме?! Это же твой будущий внук!
— Не хочу ничего слышать! Ни ты, ни твой Гоша не имеете права переступать мой порог!
С тех пор мы не общаемся. Уже год.
Я пыталась — звонила, писала. Но она не брала трубку и не отвечала на сообщения. В конце концов, я сдалась.
Да, где-то внутри осталась обида. Ведь как можно проклинать собственного ребенка и еще не рожденного внука? Но с другой стороны — я понимаю: в душе у мамы живет боль, с которой она так и не справилась. И она отравляет все вокруг.
Прошел год с того дня, как я перестала общаться с мамой. Вначале было очень тяжело. Я каждый день автоматически тянулась к телефону: хотелось позвонить, услышать её голос, даже если он будет злым и колким. Но гордость, обида и понимание, что ничего не изменится, останавливали.
Гоша поддерживал меня.
— Оль, хватит мучить себя, — говорил он, обнимая меня. — Ты сделала всё, что могла. Ты пыталась. Но если человек не хочет меняться — это не твоя вина.
Я кивала, но внутри всё равно болело.
Иногда снились кошмары: будто мама стоит посреди комнаты и кричит, проклиная меня и моего ребёнка, которого я ещё даже не ждала. Я просыпалась в холодном поту, а Гоша гладил меня по голове и шептал:
— Тише, это только сон.
Новая жизнь
Мы с мужем начали строить свой быт. Купили в кредит небольшую квартиру на окраине города. Каждую мелочь выбирали вместе — от штор до тарелок. Мне нравилось это ощущение: вот она, моя семья. Пусть маленькая, но своя.
Через полгода я узнала, что беременна.
— Гоша, у нас будет ребёнок, — дрожащим голосом сказала я, когда тест показал две полоски.
Он побледнел, потом улыбнулся так широко, что я впервые за долгое время почувствовала абсолютное счастье.
— Правда?! Оля, это же чудо! — он подхватил меня на руки и закружил по комнате.
Мысли о матери
Радость переплеталась с тревогой. Я знала: мама мечтала о внуке. Но её слова о проклятии звучали в голове как эхо.
— Может, стоит ей всё-таки сказать? — неуверенно спросила я Гошу вечером.
— А зачем? — он посмотрел строго. — Чтобы она опять наорала и отравила тебе жизнь?
— Но это её внук…
— Оль, подумай о себе и малыше. Тебе сейчас нужны спокойствие и радость, а не скандалы.
Он был прав, но чувство вины всё равно жгло душу.
Случайная встреча
Однажды, на шестом месяце беременности, я случайно встретила маму в магазине. Она толкала тележку и что-то бубнила себе под нос.
Я замерла, сердце застучало так, что дыхание перехватило. Живот уже был заметен, скрыть невозможно.
— Оля?! — мама увидела меня и остановилась. Её глаза расширились. — Ты… ты беременна?
Я кивнула, не зная, что сказать.
Она смотрела на меня секунд десять, потом лицо её исказилось.
— Ну вот, — холодно сказала она. — Сбылась моя худшая догадка. Ты связала свою жизнь с мужиком, и теперь тащишь его ребёнка.
— Мам, это твой внук… — прошептала я.
— Мне не нужен этот внук! — она развернулась и пошла прочь, оставив тележку с продуктами прямо в проходе.
Я стояла и чувствовала, как по щекам текут слёзы. В груди щемило.
Новый этап
Ребёнок родился весной. Сын. Мы назвали его Артёмом. Когда я впервые взяла его на руки, поняла: теперь у меня есть всё, что нужно. Любимый муж и маленький человечек, ради которого стоит жить.
Да, мамы рядом не было. Но, может быть, и к лучшему. Я не хотела, чтобы её злоба касалась моего сына.
Сейчас Артёму почти год. Он уже ходит и говорит первые слова. Иногда я думаю: “А если бы мама увидела его улыбку, может, она бы растаяла?” Но тут же вспоминаю её холодный взгляд и понимаю: нет. Она выбрала обиду.
А я выбрала любовь.