— Да ты хоть понимаешь, во что ввязалась? — Сергей нависал над ней, уперев руки в стол. — Четыре миллиона! Четыре! И всё коту под хвост из-за твоей принципиальности!
Яна медленно подняла глаза от ноутбука. На экране застыл недописанный отчёт. За окном шумел промозглый ноябрьский дождь, размывая очертания хрущёвок напротив.
— Повторяю для особо одаренных, — она отчеканила каждое слово так, словно вбивала гвозди. — Это же ты взял кредит на машину для свекрови? Вот и плати сам, я не подписывалась.
— Но там нужна твоя подпись! — Сергей с силой провёл ладонью по коротко стриженным волосам. — Ты же знаешь, что мне не дадут такую сумму на нынешней работе. А там всего-то — поставить закорючку. И все довольны: мама получит новую машину взамен разбитой, я — спокойствие, ты...
— А я что получу, Серёж? — Яна захлопнула ноутбук. — Очередной кредит на пять лет? Или счастье от того, что Виктория Павловна наконец-то перестанет намекать на мою финансовую несостоятельность?
На кухне закипел чайник, но никто не сдвинулся с места.
Когда три года назад Яна впервые увидела мать Сергея, та стояла у подъезда, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Тонкая фигура, идеальная осанка, холодный взгляд из-под безукоризненно уложенных седых волос. «Значит, это ты — та самая девушка с севера», — процедила Виктория Павловна вместо приветствия и окинула Яну оценивающим взглядом, задержавшись на её потёртой куртке.
Яна не стушевалась. В конце концов, она прошла путь от кассирши в воркутинском супермаркете до начальника отдела в московской компании. Правда, Сергею об этом знать не обязательно было. Для него она сразу была москвичкой, выпускницей престижного вуза. Маленькая ложь ради большой любви. Кто не грешил этим?
— Вы ведь понимаете, что Серёже нужна женщина его круга? — сказала тогда Виктория Павловна, деликатно обходя лужу, когда они шли к дому. — Мой покойный муж, царствие ему небесное, мечтал увидеть сына женатым на Ирочке Савиной. Знаете, её отец — владелец строительного холдинга.
— А кем был ваш муж? — спросила Яна, прекрасно зная ответ.
Виктория Павловна поджала губы:
— Он был выдающимся человеком. Учёным. К сожалению, в нашей стране это не ценится должным образом.
Потом были: свадьба в узком кругу (Яна настояла), переезд в двухкомнатную квартиру на Варшавке (Сергей настоял), и бесконечные визиты свекрови — незваные, но регулярные.
— Яночка, я просто проезжала мимо, — говорила Виктория Павловна, появляясь с пакетами продуктов и принимаясь хозяйничать на чужой кухне. — Купила вам фермерских продуктов. Серёжа с детства не переносит магазинное молоко.
Яна кивала и уходила в комнату, досчитывая до ста. Сергей выходил из душа, целовал мать в щёку и спрашивал: «Что на ужин, девочки мои?»
Но в последнее время что-то надломилось. Может, когда Виктория Павловна «случайно» выбросила старую фотографию родителей Яны, обозвав её «безвкусицей в дешёвой рамке». Или когда прислала им домработницу, потому что «невестка явно не справляется». А может, когда отпуск в Сочи, за который Яна платила из своих накоплений, был отменён из-за внезапной «депрессии» свекрови, требовавшей сыновнего присутствия.
— Тебе нужно просто подписать бумаги, — Сергей опустился на стул напротив. Плечи ссутулились, под глазами залегли тени. — Мама попала в аварию, ей нужна машина. Ты же знаешь — у неё только пенсия.
— Пенсия и трёхкомнатная квартира в центре, которую можно сдавать, — парировала Яна. — И дача в Серебряном бору. И акции, которые ей достались от твоего отца. Не надо из неё делать нищенку.
— У тебя совсем нет сердца, да? — голос Сергея упал до шёпота. — Это же моя мать.
— А я твоя жена. И я не подпишу кредит на четыре миллиона для человека, который меня презирает.
Сергей ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула чашка с недопитым кофе.
— Да потому что ты даёшь повод! Работаешь сутками, дома не бываешь, ужин не готовишь! Думаешь, я не знаю, что ты врала мне о своём прошлом? Мама все выяснила — и про Воркуту твою, и про кассиршу!
Яна почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Значит, знает. Давно знает. И молчал. Копил, как патроны в обойме, чтобы выстрелить в нужный момент.
— И что теперь? — она вскинула подбородок. — Будешь попрекать меня происхождением, как твоя мать?
— Будь я проклят, если буду жить с женщиной, которая отказывается помочь моей матери! — выпалил Сергей и, схватив куртку, хлопнул входной дверью.
Яна осталась одна. В тишине квартиры отчётливо тикали настенные часы — подарок свекрови на новоселье. «Антикварная вещь, не то что эта безвкусица», — сказала тогда Виктория Павловна, имея в виду напольные часы, которые Яна купила на свою первую московскую зарплату.
Мобильный Сергея не отвечал. Ночь Яна провела без сна, вздрагивая от каждого шороха на лестничной клетке. К утру решение созрело само собой.
Она достала из шкафа большой чемодан и принялась методично складывать вещи. Только самое необходимое. Остальное — потом, если потребуется.
В девять утра позвонила на работу и взяла отгул. В десять вызвала такси. В одиннадцать стояла на пороге квартиры Виктории Павловны.
Свекровь открыла не сразу. Появилась на пороге в шёлковом халате, с безупречной укладкой и макияжем.
— Ты? — удивлённо приподняла брови. — А где Серёжа?
— Не знаю, — честно ответила Яна. — Ушёл вчера и не вернулся. Возможно, у вас?
— У меня? — Виктория Павловна театрально прижала руку к груди. — С чего бы ему быть у меня? Наверное, с друзьями задержался. Или... — она многозначительно замолчала.
— Можно войти? — Яна проигнорировала намёк. — Нам нужно поговорить.
В квартире свекрови всегда пахло лавандой и чем-то ещё, неуловимым — запахом прошлой, благополучной жизни. Антикварная мебель, хрусталь, картины в тяжёлых рамах. Виктория Павловна провела невестку в гостиную и опустилась в кресло, указав Яне на стул — не диван, заметьте, а жёсткий стул, стоявший поодаль.
— Я пришла сказать, что съезжаю от Сергея, — начала Яна без предисловий. — Вы победили, Виктория Павловна. Можете праздновать.
Свекровь не выказала ни удивления, ни радости.
— И куда же ты отправишься? Обратно в свою... Воркуту? — последнее слово она произнесла так, словно речь шла о месте ссылки.
— Это не имеет значения. — Яна расправила плечи. — Но перед уходом я хочу прояснить ситуацию. Сергей просил меня подписать документы на кредит для покупки вам машины. Четыре миллиона рублей. Вы действительно нуждаетесь в такой сумме? Или это была проверка моей лояльности?
Виктория Павловна чуть заметно улыбнулась.
— Деточка, ты совсем ничего не понимаешь. Это была проверка не для тебя, а для Серёжи. Я хотела увидеть, насколько он готов идти ради меня, а не... — она обвела Яну взглядом с головы до ног, — ради первой встречной провинциалки, ослепившей его своими амбициями.
— Вы правда разбили машину? — Яна почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Разумеется, нет. Но Серёже не обязательно это знать. — Виктория Павловна поднялась и подошла к серванту. — Будешь чай? У меня есть прекрасный улун, привезённый из Китая.
— Значит, я была права с самого начала, — проигнорировала вопрос Яна. — Вы просто хотели поставить меня на место.
— Не только тебя, милая. — Свекровь невозмутимо достала чайник и чашки. — Серёже тоже пора понять, где его настоящий дом. Он слишком увлёкся игрой в самостоятельность. А ведь у него могло быть всё! Стремительная карьера в компании Савиных, достойное положение в обществе. Вместо этого — какая-то мелкая фирма, съёмная квартира...
— Мы не снимаем квартиру. Мы её купили, — поправила Яна.
— О да, в ипотеку на тридцать лет, — засмеялась Виктория Павловна. — Блестящее достижение! Мой муж в твоём возрасте уже руководил лабораторией и имел служебную квартиру в центре города.
— В другое время и при других обстоятельствах, — отрезала Яна. — Но дело не в этом. Я пришла сказать, что ухожу от Сергея, но не потому, что проиграла вам. А потому, что не хочу быть частью этой... постановки.
Виктория Павловна перестала улыбаться.
— Серёжа вернётся к тебе, как только остынет. Он всегда так — вспыхнет и погаснет. В этом он весь в отца. — Она помолчала. — Но если ты действительно уходишь, то скажи — ради чего всё это было? Ты три года притворялась, врала, строила из себя не пойми что. Ради чего?
Яна встала. Внезапно ей стало легко, словно огромный камень свалился с плеч.
— Я любила вашего сына, Виктория Павловна. Искренне любила. А вот вы — вы никогда его не любили. Иначе не превращали бы его жизнь в бесконечный экзамен на верность.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— И кстати, о моём прошлом. Я действительно работала кассиршей в супермаркете. Это была моя первая работа в шестнадцать лет, когда умерла мама. Потом я окончила школу с золотой медалью, поступила в университет и переехала в Москву. Всего добилась сама. А ваш сын... Он просто плывёт по течению, которое вы для него создали.
Хлопнула входная дверь. Виктория Павловна осталась стоять с чайником в руке, глядя в пустоту.
Домой Яна вернулась после обеда. И замерла на пороге — в прихожей стояли мужские ботинки Сергея и знакомые остроносые туфли свекрови.
— А вот и наша беглянка! — воскликнула Виктория Павловна, выглянув из кухни. — Серёженька, смотри, кто вернулся!
Сергей вышел следом, лицо осунувшееся, глаза красные. Увидев жену с чемоданом в руке, он нахмурился:
— Ты куда собралась?
— Какая разница? — Яна поставила чемодан и сняла пальто. — Ты же сказал вчера, что не будешь жить с женщиной, которая отказывается помочь твоей матери. Вот я и ухожу.
— Глупости какие, — отмахнулась Виктория Павловна. — Мы уже всё обсудили с Серёжей. Я сказала, что обойдусь без новой машины. В конце концов, что такое материальные ценности по сравнению с семейным счастьем? — Она улыбнулась так сладко, что у Яны заныли зубы. — Я приготовила борщ. Твой любимый, Серёженька.
— Мам, я же просил тебя не начинать, — поморщился Сергей и повернулся к Яне. — Послушай, я погорячился вчера. Давай всё обсудим.
— Обсудим что? — Яна прошла в комнату, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Как твоя мать устроила нам проверку? Или как ты собирался втянуть меня в кредит на несуществующую аварию?
Сергей побледнел:
— Что значит «несуществующую»?
— То и значит. — Яна принялась вытаскивать из шкафа оставшиеся вещи. — Спроси у своей матери, какую именно аварию она попала. На каком перекрёстке, в какое время, какой номер протокола ДТП.
Виктория Павловна, застывшая в дверном проёме, издала нервный смешок:
— Ну что за глупости! Серёжа, не слушай её. Девочка просто устала, вот и несёт чепуху.
— Мама? — Сергей повернулся к матери. — Ты действительно разбила машину?
— Разумеется! — Виктория Павловна всплеснула руками. — Эта твоя... жена просто пытается нас поссорить! Как всегда! Сначала отказалась помогать материально, а теперь ещё и...
— В каком месте произошла авария, мама? — перебил Сергей, глядя ей прямо в глаза.
Виктория Павловна открыла рот, закрыла, снова открыла:
— Какая разница? Машина разбита, мне нужна новая, а эта твоя...
— У неё имя есть, — вдруг сказал Сергей тихо. — Её зовут Яна. И она моя жена, мама.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только шорохом вещей, которые Яна продолжала складывать в чемодан.
— Значит, ты ей веришь, а не родной матери? — Голос Виктории Павловны задрожал. — После всего, что я для тебя сделала! Я жизнь тебе отдала, Серёжа! Отказалась от личного счастья, от карьеры! А ты... ты предпочёл какую-то выскочку из Воркуты!
— Мама, перестань, — устало произнёс Сергей.
— Нет уж, теперь ты послушаешь меня! — В голосе Виктории Павловны зазвенела сталь. — Я всегда знала, что она тебе не пара. Всегда! С первого взгляда! Но я молчала, думала — перебесишься, поймёшь сам. А ты всё глубже в это болото... — Она сделала шаг к сыну и вдруг пошатнулась, схватившись за сердце. — Ох... Что-то мне нехорошо...
Сергей бросился к ней, усадил в кресло:
— Мама, успокойся! Яна, принеси воды!
Яна принесла воды и таблетки, которые всегда лежали в тумбочке «на случай визита Виктории Павловны». Свекровь выпила, прикрыла глаза:
— Вот так всегда... Стоит только правду сказать...
— Хватит, мама, — тихо, но твёрдо сказал Сергей. — Хватит манипулировать. Ты не разбивала машину, верно?
Виктория Павловна молчала, поджав губы.
— Верно? — повторил Сергей громче.
— Какая разница! — вскинулась свекровь. — Тебе что, жалко для матери...
— Дело не в деньгах, мама, — Сергей опустился перед ней на корточки. — Дело в том, что ты солгала. Использовала меня, чтобы... чтобы что? Разрушить мою семью?
— Семью? — Виктория Павловна горько усмехнулась. — Ты называешь это семьёй? Где жена скрывает своё прошлое, где нет детей, где каждый сам по себе? Это не семья, Серёжа. Это... сожительство!
— А что такое настоящая семья, Виктория Павловна? — вмешалась Яна, застегивая чемодан. — Та, где сын по первому вашему свистку бежит и выполняет любую прихоть? Где невестка — лишь инструмент для продолжения рода? Где любовь измеряется степенью подчинения?
— Не смей так разговаривать с моей матерью! — повысил голос Сергей.
— А как мне с ней разговаривать? — Яна выпрямилась. — После всего, что она сделала? После всех унижений, которые я терпела эти три года?
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Сергей. — Мама просто беспокоится обо мне.
— Да, я беспокоюсь! — подхватила Виктория Павловна, моментально воспрянув духом. — И правильно делаю! Посмотри, что происходит — она уходит от тебя при первых же трудностях! А я... я всегда буду рядом, что бы ни случилось.
Яна покачала головой:
— Знаешь, Серёж, она права. Вы действительно всегда будете вместе. Потому что ты никогда не повзрослеешь настолько, чтобы вырваться из-под её крыла.
Она взялась за ручку чемодана.
— Яна, стой, — Сергей поднялся. — Давай всё обсудим спокойно, без эмоций. Я понимаю, что мама... перегнула палку. Но это не повод рушить нашу семью.
— А семья ли это, Серёж? — тихо спросила Яна. — Три года я пыталась стать частью вашей... диады. Три года терпела намёки, снисходительность, откровенное хамство. И всё ради чего? Чтобы в решающий момент ты встал на её сторону?
— Я не вставал...
— Ты выбрал, Серёж. Вчера. Когда хлопнул дверью со словами, что будешь проклят, если останешься жить со мной.
Сергей беспомощно развёл руками:
— Но я вернулся! Я здесь!
— Ты здесь, потому что мама позвонила и сказала прийти, — устало сказала Яна. — Как всегда.
— Это неправда! — воскликнула Виктория Павловна. — Серёжа сам пришёл ко мне, весь в слезах, говорил, что ты его не понимаешь...
— Мама, пожалуйста, помолчи, — процедил Сергей. — Яна, я прошу тебя — останься. Давай попробуем ещё раз. Мама больше не будет вмешиваться в нашу жизнь, правда, мам?
Виктория Павловна поджала губы и отвернулась.
— И ты в это веришь? — Яна горько усмехнулась. — Серёж, проблема не только в твоей маме. Проблема в тебе. В твоей неспособности отделиться от неё, стать самостоятельным человеком. И знаешь, что самое грустное? Я ведь тоже виновата. Я трусливо молчала все эти годы, боясь потерять тебя. А нужно было с самого начала расставить все точки над «i».
Она проверила содержимое сумочки — телефон, кошелёк, документы.
— Куда ты пойдёшь? — тихо спросил Сергей.
— Не беспокойся, не на улицу. У меня есть деньги на гостиницу, а потом сниму квартиру.
— Но это же глупо! — вскинулся он. — У нас есть дом, есть налаженный быт! Неужели ты готова всё это перечеркнуть из-за какого-то недопонимания?
Яна устало улыбнулась:
— Это не недопонимание, Серёж. Это жизнь. Моя жизнь, которую я больше не хочу тратить на борьбу с ветряными мельницами.
Она направилась к выходу, но в дверях остановилась, словно вспомнив что-то важное:
— И да, насчёт ипотеки. Я продолжу платить свою половину, пока не решим, что делать с квартирой. А вот кредит на машину для твоей мамы... — Она посмотрела прямо на Викторию Павловну. — Это же ты взял кредит на машину для свекрови? Вот и плати сам, я не подписывалась.
Дверь закрылась. В квартире повисла тишина, нарушаемая только тиканьем антикварных часов на стене.
Прошло три месяца. Яна сидела в кафе напротив бизнес-центра, где располагался её офис, и листала на планшете варианты квартир. Съёмное жильё в Бутово оказалось не самым удобным, но терпимым — для временного пристанища.
За окном февраль крутил снежные вихри, швыряя их в стёкла кафе. Люди спешили по своим делам, кутаясь в шарфы и поднимая воротники. Обычный московский вечер.
— Можно присесть? — раздался знакомый голос.
Яна подняла глаза. Сергей стоял перед ней, в расстёгнутом пальто, с мокрыми от снега волосами.
— Присаживайся, — она кивнула на стул напротив. — Как ты меня нашёл?
— Помнишь Колю, моего однокурсника? Он работает в соседнем здании. Сказал, что часто видит тебя здесь по вечерам. — Сергей снял пальто, пригладил волосы. Выглядел он осунувшимся, под глазами залегли тени. — Ты выглядишь хорошо. Похудела.
— Спасибо. — Яна закрыла планшет. — Как мама?
Сергей поморщился:
— Мама... в своём репертуаре. Сначала закатывала истерики, требовала, чтобы я немедленно подал на развод. Потом решила познакомить меня с дочерью своей подруги. Потом стала приходить каждый день, готовить, убирать... — Он усмехнулся. — В общем, всё как всегда.
— А ты?
— А я... — Сергей помолчал. — Я съехал от неё неделю назад. Снял квартиру на Каширке. И... поговорил с ней. По-настоящему поговорил, наверное, впервые в жизни.
Яна отпила остывший кофе, ничего не сказав.
— Знаешь, ты была права, — продолжил Сергей. — Насчёт того, что я не могу отделиться от неё. Не мог. Это как зависимость — ты знаешь, что тебе плохо, но ничего не можешь поделать. Мама всегда была для меня... непререкаемым авторитетом. После смерти отца особенно.
— Понимаю, — кивнула Яна.
— Нет, не понимаешь, — Сергей покачал головой. — Ты сильная. Всегда была сильной. А я... Помнишь, ты сказала, что я плыву по течению, которое создала для меня мать? Так и было. Всю жизнь я боялся её разочаровать, боялся сделать шаг в сторону. И в итоге разочаровал сам себя.
— Зачем ты пришёл, Серёж? — спросила Яна прямо. — Если извиниться — я принимаю извинения. Если поговорить о разводе — юрист подготовил все документы, я пришлю на твою электронную почту.
Сергей провёл рукой по лицу.
— Я пришёл, потому что... — он запнулся, — потому что хотел увидеть тебя. Понять, правильно ли я поступил тогда.
— И что ты понял?
— Что я совершил самую большую ошибку в жизни, — он сказал это тихо, глядя в стол. — Я не защитил тебя. Не встал на твою сторону. Продолжал цепляться за материнский фартук, хотя давно пора было повзрослеть.
Яна смотрела на него, и внутри было пусто. Ни боли, ни радости, ни сожаления. Просто констатация факта — вот мужчина, которого она когда-то любила. Вот его слова, которые три месяца назад перевернули бы её мир. А сейчас — просто слова.
— Я подписал документы на развод, — вдруг сказал Сергей. — И приехал отдать тебе твою долю от продажи квартиры.
Он достал из внутреннего кармана конверт и положил на стол.
— Мы продали квартиру? — удивилась Яна.
— Да. За неделю ушла, представляешь? Оказалось, на неё давно был покупатель. — Он невесело усмехнулся. — Ещё один из маминых сюрпризов. Она, оказывается, планировала, что мы продадим квартиру и переедем к ней. Чтобы "быть настоящей семьёй".
Яна взяла конверт, не открывая:
— Спасибо. Это... неожиданно.
— Это честно, — пожал плечами Сергей. — Ты вложила свои деньги, свой труд. В отличие от меня.
Они замолчали. За окном метель усилилась, прохожие превратились в размытые силуэты.
— А что с кредитом на машину? — спросила Яна. — Твоя мать всё-таки получила её?
— Нет, — Сергей покачал головой. — Оказалось, у неё и правда не было аварии. Она просто хотела... — он замялся, — проверить, насколько я предан. Ей, не тебе. — Он поднял глаза. — Знаешь, я ведь действительно собирался взять этот кредит. Уже договорился с банком. И если бы ты подписала документы, мы бы сейчас по уши были в долгах. Так что... спасибо, что отказалась.
— Не за что, — сухо ответила Яна.
Сергей допил кофе и поднялся:
— Мне пора. Обещал маме... — Он осёкся. — Старые привычки, знаешь ли. Но я работаю над этим.
Яна тоже встала:
— Удачи, Серёж. Правда.
— Тебе тоже. — Он неловко переминался с ноги на ногу, словно хотел сказать что-то ещё, но не решался. — Ты была лучшим, что случалось со мной, Ян. Я просто не смог это удержать.
— Иногда нужно отпустить, чтобы двигаться дальше, — она улыбнулась уголками губ. — Прощай, Серёж.
— Прощай.
Он вышел, не оборачиваясь. Яна смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась в метели. Потом открыла планшет и вернулась к просмотру квартир. Тот вариант на Ленинском проспекте выглядел многообещающе. Светлая, просторная, с балконом. И главное — только её. Никаких призраков прошлого, никаких антикварных часов на стене, никаких компромиссов.
Из сумки пискнул телефон — пришло сообщение от риелтора: "Хозяин согласился на вашу цену. Когда удобно подписать договор?"
Яна улыбнулась. Новая жизнь. Её собственная жизнь. Без оглядки на чужие ожидания и без страха быть недостаточно хорошей для кого-то.
"Завтра в 10", — напечатала она и, подозвав официанта, расплатилась за кофе.