Полина никогда не считала себя «той самой женщиной», на которую мужчины оглядываются в ресторанах или провожают глазами на улице. У неё были свои килограммы, которые она носила с собой, как часть истории: пирожки у бабушки, ночные перекусы после тяжёлой работы, утренние капучино с булочкой. Но у неё было и другое — заразительный смех, умение слушать и ощущение уюта, которое появлялось рядом с ней.
Он появился внезапно. Артём — коллега по проекту. Высокий, подтянутый, всегда в белой рубашке, от которой у Полины почему-то сердце начинало биться чаще. Она привыкла держаться уверенно, но рядом с ним слова будто спотыкались. Ей казалось, что он смотрит на неё слишком внимательно. Не так, как смотрят на коллег. Будто замечал каждый жест, каждую складку на её платье, каждый вздох.
— Ты всегда так улыбаешься, или это для меня особенное? — как-то спросил он, когда они задержались в офисе вдвоём.
Полина смутилась, почувствовала, как щёки вспыхнули. Она отшутилась, но внутри уже что-то дрогнуло.
В тот вечер он предложил подвезти её домой. Она хотела отказаться, но дождь за окном был слишком сильным. Машина оказалась тёплой, музыка играла тихо, и разговор неожиданно стал очень личным. Они говорили не о работе, а о жизни, о том, что каждый из них боится остаться ненужным. Артём слушал так внимательно, что Полина забывала дышать.
Когда он остановил машину возле её дома, возникла пауза. Та самая, густая, когда слова уже лишние. Его рука коснулась её пальцев — лёгкое, едва заметное прикосновение, но от него по телу пробежала дрожь. Она не убрала руку.
Следующие встречи стали другими. Взгляды задерживались дольше, случайные касания обжигали. Он однажды задержал её ладонь, будто проверяя — уйдёт ли она. Она не ушла.
Полина впервые за долгое время чувствовала себя женщиной, не просто «удобной подругой», а желанной. Её формы, которые раньше казались ей недостатком, теперь будто становились её силой. Когда он прижимался ближе, она понимала: именно этого тепла он искал.
Вечером в её квартире пахло жасминовым чаем. Артём сидел на диване, смотрел на неё так, словно пытался запомнить каждую линию её лица. Она налила чай, но руки дрожали, и чашки чуть звякнули. Он встал, взял её за запястья, осторожно, но уверенно.
— Я давно хотел сказать... Ты мне очень нравишься. Такая, какая ты есть, — произнёс он, и Полина почувствовала, как сердце стучит в горле.
Она попыталась пошутить, но он не дал. Его ладонь легла ей на щёку, и она поняла — дальше уже не будет привычных отговорок. Она закрыла глаза, и между ними не осталось расстояния.
Поцелуй был сначала осторожным, будто он боялся спугнуть её. Но стоило Полине ответить, как всё стало глубже, теплее, настойчивее. Его руки скользнули по её плечам, и она впервые позволила себе не думать ни о складках, ни о цифрах на весах. Она была в его руках, и это было правильно.
Они смеялись, слова путались с дыханием. В комнате становилось жарко, хотя окно было открыто. Она чувствовала его тепло, его желание быть рядом именно с ней. И в тот момент она поняла: всё, чего она боялась — неважно. Важно только то, что он видит её настоящую.
Когда он прошептал её имя, это прозвучало так, будто он выговаривает самое красивое слово. Полина прижалась к нему ближе, и всё остальное растворилось. Их ночь не нуждалась в описании — каждый читатель может дорисовать её сам. Но для Полины это была первая ночь, когда она почувствовала себя не просто женщиной, а женщиной, которую хотят, любят и выбирают.