— Не знаю, может, перед отъездом газ перекрыть? — Михаил протянул руку к плите, но замер, глядя на жену.
Светлана прицельно метнула в мужа взгляд, от которого тот поёжился. Она резко захлопнула крышку чемодана и щёлкнула замками с такой силой, будто хотела сломать их.
— Газ, значит. Газ его волнует. А то, что твоя мать сейчас притащится сюда на две недели и будет командовать, это нормально?
— Свет, мы же обсуждали, — голос Михаила звучал устало, будто эта фраза была заезженной пластинкой. — Мама одна после инсульта, ей нужен присмотр, пока мы в Питере.
— Конечно! А то, что у неё есть дочь родная в соседнем подъезде — это ничего. Это мы забываем!
Светлана с такой яростью вцепилась в ручку чемодана, что побелели костяшки пальцев. Три года брака, и каждый раз одно и то же. Анна Сергеевна, свекровь, появлялась в их квартире с периодичностью сезонных эпидемий гриппа — неизбежно и мучительно.
— У Ленки своих детей двое, ей тяжело, — попытался возразить Михаил, но осёкся под ледяным взглядом жены.
— А у нас денег лишних нет, между прочим. Знаешь, сколько электричества нажгла твоя матушка в прошлый раз? А эти её бесконечные звонки по межгороду? Я потом полмесяца в ужасе на счета смотрела!
Светлана замолчала, заметив, как Михаил нервно посмотрел на часы. До поезда оставалось меньше двух часов, а им ещё нужно было успеть заехать за документами в офис.
— Ладно, поехали, — вздохнула она, — только не забудь предупредить свою родительницу, что долги по коммуналке за май на тумбочке. Пусть заплатит, раз уж гостит за наш счёт.
Анна Сергеевна стояла у окна, наблюдая, как такси с сыном и невесткой отъезжает от подъезда. Только когда жёлтая машина скрылась за поворотом, она позволила плечам опуститься. Шестьдесят два года, а всё ещё приходится держать спину прямой перед этой выскочкой.
Женщина тяжело опустилась на диван. Квартира сына и невестки была светлой, с новой мебелью и модным ремонтом. Всё какое-то лакированное, блестящее, неживое. Не то что её квартира в старой пятиэтажке, где каждая вещь хранила историю.
Анна Сергеевна бережно достала из сумки домашние тапочки. Светланины, конечно, надевать не станет — потом опять будет бурчать, что каблуки стоптала. Прошла на кухню, открыла холодильник. Пусто, как обычно. Только какие-то баночки с йогуртами, прозрачные контейнеры с порезанными овощами и бутылка вина. Ни нормальной еды, ни продуктов.
— Совсем замучила мальчика, — пробормотала Анна Сергеевна, закрывая холодильник. — Худой какой стал, осунулся.
Она достала телефон и набрала номер дочери.
— Лен, привет. Да, уехали только что. Приезжай завтра, пирогов напечём. Что значит «не стоит»? А кто Мишку накормит, когда вернётся? На этих её бутербродах с авокадо долго не протянешь...
Командировка в Питер была для Михаила шансом. Крупная строительная компания искала регионального представителя, и если всё пройдёт успешно, их с семьёй ждал переезд, новая квартира и зарплата, о которой в провинции можно только мечтать.
— Завтра в десять встреча, — Михаил разложил документы на кровати гостиничного номера. — Потом обед с потенциальными партнёрами, а вечером показывают объекты.
Светлана кивнула, не отрываясь от экрана ноутбука. Она работала бухгалтером в небольшой фирме и взяла отпуск за свой счёт, чтобы поехать с мужем. Не потому что ей хотелось поддержать его — ей нужно было убедиться, что Михаил действительно пробьёт им дорогу в новую жизнь.
— Свет, ты меня слушаешь?
— Да, — она подняла глаза. — Ты готов к собеседованию?
— Вроде да, — неуверенно ответил Михаил. — Только волнуюсь немного.
— Немного? — Светлана закрыла ноутбук. — Миш, это наш единственный шанс выбраться. Ты понимаешь? Единственный. Иначе так и будем прозябать в этой дыре, экономить на всём и терпеть твою мать с её бесконечными претензиями.
Михаил сел на край кровати и потер виски.
— Перестань, пожалуйста. Мама не так уж часто к нам приезжает.
— Не часто? — Светлана сдержала нервный смешок. — Она у нас чаще бывает, чем мы сами! И каждый раз это целое представление: «ах, у вас плита грязная», «ах, занавески надо поменять», «ах, Мишенька, ты совсем худой стал». А то, что мы работаем как проклятые, чтобы на эту квартиру заработать — это неважно!
— Она просто беспокоится...
— О тебе, — перебила Светлана. — Только о тебе. А я для неё — так, приложение к сыночку. Знаешь, что она мне на прошлой неделе сказала? «Ты бы, Света, научилась готовить по-человечески. Мишка вон какой бледный ходит». Это я-то не умею готовить? Да только я не собираюсь целыми днями у плиты стоять, как она в своё время!
Михаил промолчал, собирая документы. Спорить с женой было бесполезно, особенно когда речь заходила о его матери. Две женщины его жизни никак не могли найти общий язык, и он уже устал быть между ними буфером.
На третий день отсутствия хозяев Анна Сергеевна полностью обжила квартиру сына. Навела порядок в шкафах, перестирала все шторы и перемыла кухонные шкафчики. Внутренний голос упрямо твердил, что невестка вряд ли оценит такую заботу, но за тридцать пять лет работы школьной учительницей Анна Сергеевна привыкла наводить порядок везде, где бывала.
Дверной звонок прервал её размышления. На пороге стояла дочь с двумя большими сумками.
— Мам, я продукты привезла, — Елена протиснулась в прихожую. — И ещё тебе лекарства от давления. Ты их принимаешь вообще?
— Принимаю, принимаю, — отмахнулась Анна Сергеевна. — Ты лучше скажи, Светка не звонила? Не говорила, как они там?
Елена покачала головла и прошла на кухню разбирать пакеты.
— Мам, ты опять? — она критически осмотрела идеально вычищенную плиту. — Зачем ты всё это делаешь? Помнишь, что в прошлый раз было? Светлана две недели потом не разговаривала с Мишкой.
— А что я такого сделала? — возмутилась Анна Сергеевна. — Порядок навела, холодильник помыла. Живут как в гостинице, честное слово! Миша целыми днями на работе, а эта...
— Мама, — Елена строго посмотрела на мать, — её зовут Светлана. И она тоже работает, между прочим. Не меньше Миши.
— Знаю я эту работу, — фыркнула Анна Сергеевна. — Сидит перед компьютером целыми днями. А толку? Миша худой, квартира запущенная, готовить не умеет. Вон, в холодильнике одна трава какая-то.
Елена вздохнула, выкладывая продукты. С матерью было бесполезно спорить. В её понимании невестка должна была превратиться в хранительницу домашнего очага, а не строить карьеру наравне с мужем.
— Кстати, — Анна Сергеевна понизила голос, — я тут в тумбочке у них квитанции нашла. Ты знаешь, сколько они за эту квартиру платят? Это же грабёж! А ещё кредит какой-то. Я всегда говорила Мише, что не нужно было связываться с ипотекой, но он же мать не слушает...
— Мама, — перебила Елена, — это их дело. У них своя жизнь, свои решения. И вообще, не копайся в их бумагах, пожалуйста.
— Я не копаюсь! Они сами квитанции оставили, чтобы я заплатила!
Елена промолчала. Она слишком хорошо знала, что любые разговоры о Светлане с матерью заканчивались одинаково: Анна Сергеевна находила тысячу недостатков в невестке и ни одного достоинства.
Светлана нервно барабанила пальцами по столику кафе. Они с Михаилом сидели в уютном заведении на Невском проспекте и ждали звонка от потенциальных работодателей.
— Они должны были позвонить ещё час назад, — Михаил в третий раз проверил телефон.
— Может, у них совещание? — предположила Светлана, стараясь скрыть раздражение.
Последние дни были напряжёнными. Михаил прошёл два этапа собеседования и, казалось, произвёл хорошее впечатление. Оставалось дождаться финального решения — и либо паковать чемоданы для переезда, либо возвращаться в прежнюю жизнь.
Телефон наконец зазвонил. Михаил вскочил, чуть не опрокинув чашку с кофе, и отошёл к окну. Светлана замерла, пытаясь по его лицу понять результат. Но муж стоял спиной, и она видела только его напряжённую фигуру.
Разговор длился минут пять. Когда Михаил вернулся к столику, Светлана уже знала ответ.
— Они выбрали другого кандидата, — тихо сказал он, опускаясь на стул.
Светлана молчала, стискивая в руках салфетку.
— Извини, — Михаил не смотрел ей в глаза. — Я знаю, как ты надеялась на этот переезд.
— И что теперь? — её голос звучал удивительно спокойно. — Вернёмся домой? К твоей маме, к моей работе, к нашим долгам?
— У меня есть ещё пара вариантов, — неуверенно начал Михаил. — Можно попробовать в Москву...
— На какие шиши? — Светлана бросила смятую салфетку на стол. — Ты знаешь, сколько стоит жизнь в Москве? А у нас что? Ипотека на пятнадцать лет, машина в кредите и твоя мать, которая считает копейки в нашем холодильнике!
— При чём здесь мама? — Михаил повысил голос, привлекая внимание соседних столиков. — Она тут совершенно ни при чём!
— Ну конечно! — Светлана собрала свою сумку. — Она всегда ни при чём! Это же святая женщина, которая только и делает, что печётся о тебе! А я, значит, злая невестка, которая не кормит бедного мальчика и тратит деньги на всякую ерунду!
Она встала из-за стола, накинув пальто.
— Знаешь что, Миш? Возвращайся домой сам. А я, пожалуй, задержусь в Питере на пару дней. Хочу проветриться.
И она вышла из кафе, оставив Михаила одного с непьющимся кофе и горьким осадком неудачи.
В квартире тренькнул домофон. Анна Сергеевна, дремавшая перед телевизором, вздрогнула и посмотрела на часы. Почти десять вечера — кого ещё принесло?
— Алло? — сонно произнесла она в трубку.
— Мам, это я, — голос Михаила звучал устало. — Открывай.
Анна Сергеевна заметалась по квартире, быстро собирая разбросанные вещи и выключая свет на кухне. Она не ждала сына так рано — он должен был вернуться только через три дня.
Когда Михаил вошёл в квартиру, она сразу заметила, что он один.
— А где Света? — спросила она, принимая у сына чемодан.
— Осталась в Питере, — коротко ответил Михаил, разуваясь. — На пару дней.
— Как это — осталась? — Анна Сергеевна всплеснула руками. — Одна? В чужом городе?
— Мам, ей двадцать восемь лет, не пять, — устало отмахнулся Михаил. — Я есть хочу. Что-нибудь есть?
— Конечно, Мишенька! — оживилась Анна Сергеевна. — Я тут борщ сварила, котлеты есть, салат... Сейчас всё разогрею!
Она засуетилась на кухне, доставая из холодильника заготовленные блюда. Михаил сел за стол, бессмысленно глядя перед собой.
— Что случилось-то? — осторожно спросила Анна Сергеевна, ставя перед сыном тарелку с борщом. — Не взяли на работу?
Михаил кивнул, машинально принимаясь за еду.
— Другого кандидата выбрали. С опытом.
— Ну и ладно! — Анна Сергеевна погладила сына по плечу. — Зачем вам этот Питер? Холодно, сыро, люди чужие. А тут всё родное, работа хорошая...
— Мам, давай не сейчас, а? — Михаил отложил ложку. — Я с дороги устал.
— Конечно-конечно, — закивала Анна Сергеевна. — Ты поешь, а я постель тебе приготовлю. Я тут, кстати, немного прибралась у вас, шторы постирала...
Михаил застонал и закрыл лицо руками.
— Зачем? Зачем ты это делаешь? Сколько раз я просил ничего не трогать! Света опять с ума сойдёт.
— Да что я такого сделала? — возмутилась Анна Сергеевна. — Шторы у вас висят чёрные от пыли! Я же как лучше хотела!
— Всегда ты «как лучше», — Михаил встал из-за стола. — А получается как всегда. Спасибо за ужин, я спать.
Анна Сергеевна осталась на кухне одна, обиженно поджав губы. Вот и делай после этого добро людям! Всю душу вкладываешь, а в ответ — только упрёки. И эта Светка ещё учудила — бросила мужа одного в такой момент. Нет чтобы поддержать, успокоить.
Анна Сергеевна принялась убирать со стола, но руки дрожали от обиды, и она чуть не уронила тарелку. Неблагодарные дети! Всю жизнь им отдаёшь, а они даже не ценят.
Светлана вернулась через четыре дня. Открыв дверь своим ключом, она замерла на пороге. Квартира пахла свежевыпечённым пирогом и какими-то травами — запах, совершенно чужеродный для их жилища.
— Светочка! — Анна Сергеевна выглянула из кухни с деланной радостью. — А мы тебя уже заждались! Проходи, я тут пирог испекла.
Светлана молча прошла в прихожую, скинула обувь и огляделась. Квартира выглядела неуловимо иначе: шторы другие, на журнальном столике появилась вязаная салфетка, а в углу — какое-то новое растение в горшке.
— А Миша где? — спросила она, проигнорировав приглашение на кухню.
— На работе, конечно, — Анна Сергеевна вытирала руки о фартук — тоже новый, с цветочным принтом. — Он сегодня задержится, звонил.
Светлана молча прошла в спальню и закрыла дверь. Первым порывом было позвонить мужу и устроить скандал, но она сдержалась. Сначала нужно оценить масштаб бедствия.
Открыв шкаф, она обнаружила, что вся одежда переложена по-новому. Рубашки Михаила висели отдельно от блузок, брюки — отдельно от юбок. В ванной полотенца были сложены аккуратной стопкой, а на полке появились какие-то незнакомые баночки с кремами.
— Я смотрю, вы тут обустроились, — Светлана вышла на кухню, где Анна Сергеевна колдовала над чайником.
— Да так, немножко порядок навела, — улыбнулась свекровь. — У вас тут было всё... не очень удобно разложено.
— Вот как? — Светлана скрестила руки на груди. — И поэтому вы решили всё переделать под себя?
— Да что ты такая злая всегда? — вздохнула Анна Сергеевна. — Я же помочь хотела! Миша приехал такой расстроенный, а тут ещё и дома бардак...
— У нас не бардак, — отчеканила Светлана. — У нас свой порядок. А то, что Миша расстроенный — это нормально. Не каждый день человек работу теряет.
— Какую работу? — удивилась Анна Сергеевна. — Он же не уволился отсюда!
Светлана внимательно посмотрела на свекровь.
— Он вам не сказал? Мы собирались переехать в Питер. Совсем. Насовсем.
Анна Сергеевна побледнела и опустилась на стул.
— Как — насовсем? — пробормотала она. — А как же... А я... А квартира?
— Квартиру бы продали, — пожала плечами Светлана. — Или сдавали. Неважно теперь — не срослось.
Анна Сергеевна сидела, обхватив себя руками, будто внезапно замёрзла.
— И ты бы... вот так просто уехала? И Мишу увезла? А обо мне вы подумали?
— Анна Сергеевна, — Светлана присела на соседний стул, — у вас есть дочь. У вас есть своя квартира. Вы не одинокая старушка без поддержки. И да, мы с Мишей имеем право на свою жизнь.
Повисло молчание. Две женщины сидели друг напротив друга, не глядя в глаза. Наконец Анна Сергеевна заговорила, её голос звучал надтреснуто:
— Я двадцать пять лет учила чужих детей. Отдавала им всё время, все силы. Свою жизнь положила на них. А теперь — что? На пенсию вышла, и всё, больше не нужна? Даже собственным детям?
Светлана молчала. Что она могла сказать? Что жизнь несправедлива? Что нельзя требовать от детей вечной благодарности? Что родители рано или поздно должны отпустить выросших детей?
— Знаете, — наконец произнесла она, — я, пожалуй, пойду. Переночую у подруги. А вы... вы собирайте вещи, Анна Сергеевна. Пора вам домой.
— Я ещё не всё переделала, — упрямо возразила свекровь. — У вас на балконе вещи сложены как попало, и цветы не политы, и...
— А вы не задумывались, что, может, нам так удобно? — перебила Светлана. — Что это наш дом, наши вещи, и мы сами решаем, как нам жить?
Анна Сергеевна поджала губы.
— Ну конечно! Вам же удобнее как в гостинице жить — никаких забот, никакого порядка! А о Мише кто подумает? Он же мужчина, ему нужен уют, забота...
— И вы, конечно, лучше знаете, что ему нужно, — горько усмехнулась Светлана. — Лучше, чем его жена.
— Я его мать! — Анна Сергеевна стукнула ладонью по столу. — Я его вырастила!
— И продолжаете растить, хотя ему уже тридцать два!
Входная дверь хлопнула, прерывая их перепалку. На пороге кухни появился Михаил — осунувшийся, с кругами под глазами.
— Что здесь происходит? — устало спросил он, глядя на жену и мать. — Опять ругаетесь?
— Миша, хорошо, что ты пришёл, — Светлана встала. — У меня к тебе вопрос: долго ещё твоя мать будет за наш счёт жить? Мы тебе не благотворительный фонд.
Анна Сергеевна ахнула:
— Да как ты смеешь! Я тут всё отдраила, приготовила, а она...
— Хватит! — рявкнул Михаил так, что обе женщины вздрогнули. — Я с ног валюсь, а вы тут разборки устраиваете!
Он прошёл к шкафу, достал бутылку коньяка и налил себе полстакана.
— У меня новость, — сказал он, осушив стакан одним глотком. — Меня сократили. Всей отдел расформировали. Так что... — он горько усмехнулся, — теперь у нас всех будет полно свободного времени.
Светлана опустилась на стул, не веря своим ушам.
— Как... сократили? Когда?
— Сегодня объявили, — Михаил налил себе ещё коньяка. — Выходное пособие дадут за два месяца, а потом — свободное плавание.
Анна Сергеевна всплеснула руками:
— Господи, да как же так! Миша, сыночек, но ведь ты же такой специалист хороший! Как они могли!
Светлана молчала, лихорадочно просчитывая в уме их финансы. Ипотека, кредит за машину, коммунальные платежи... Её зарплаты хватит разве что на еду и квартплату, но никак не на всё остальное.
— И что теперь? — наконец спросила она.
Михаил пожал плечами:
— Буду искать работу. Что ещё остаётся?
— В нашем городе? После сокращения? С твоей специализацией? — Светлана покачала головой. — Миш, это нереально. Тебе нужно в Москву ехать или снова пытаться в Питер.
— На какие шиши? — горько усмехнулся он, повторяя её же фразу недельной давности. — У нас денег-то осталось — только на следующий платёж по ипотеке.
Анна Сергеевна, притихшая было, снова подала голос:
— Мишенька, у меня есть сбережения. Немного, но на первое время хватит...
— Нет, мам, — твёрдо сказал Михаил. — Это твои деньги на чёрный день. Мы справимся.
— Как? — Светлана смотрела на мужа с вызовом. — Ты сам говорил, что с твоей специализацией здесь делать нечего. А у нас долги, которые никуда не денутся.
Михаил молча разлил остатки коньяка.
— Знаешь, что самое смешное? — он невесело усмехнулся. — Я ведь для вас старался. Для тебя, для мамы. Чтобы у тебя была хорошая квартира, красивые вещи. Чтобы мама могла гордиться сыном. А в итоге...
Он не договорил, махнув рукой.
Светлана резко поднялась со стула.
— Знаешь что? Надоело. Я устала быть между тобой и твоей матерью. Устала экономить на всём, чтобы потом слушать упрёки, что не так готовлю, не так стираю, не так живу.
Анна Сергеевна вскинулась:
— Да как ты смеешь! После всего, что я для вас...
— Мама, помолчи, — неожиданно твёрдо сказал Михаил. — Пожалуйста.
Он повернулся к жене:
— И что ты предлагаешь?
— Мне предложили работу в Москве, — Светлана скрестила руки на груди. — Ещё полгода назад. Я отказалась тогда, потому что верила в тебя, в нас. Думала, мы вместе выберемся отсюда.
— Что? — Михаил поперхнулся. — И ты молчала?
— А смысл было говорить? — она пожала плечами. — Ты бы всё равно не поехал. Здесь же мама, здесь же всё родное.
Анна Сергеевна побледнела и схватилась за сердце.
— Господи, да вы совсем с ума сошли! Какая Москва? Вы же пропадёте там!
— Не пропадём, — отрезала Светлана. — Я звонила сегодня своей бывшей начальнице. Вакансия ещё открыта. Зарплата в три раза выше, чем здесь.
Она посмотрела на мужа:
— Я уезжаю через неделю. С тобой или без тебя — решай сам.
— Ты это несерьёзно, — пробормотал Михаил, глядя на жену потемневшими глазами. — А как же квартира? Вещи? Наша жизнь здесь?
— Квартиру можно сдать. Вещи — продать или забрать. А что касается жизни... — она горько усмехнулась. — Какая здесь жизнь, Миш? Работа за копейки, постоянные долги и твоя мать, которая считает меня не достойной её сыночка.
— Ты не можешь так со мной поступить! — Анна Сергеевна стукнула кулаком по столу. — Миша, скажи ей! Ты не можешь бросить мать!
Михаил молчал, глядя на пустой стакан перед собой. Его плечи поникли, словно на них обрушился весь груз нерешённых проблем.
— Тебе решать, — тихо сказала Светлана. — Но я больше так не могу. Я задыхаюсь здесь.
Она развернулась и вышла из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь.
Михаил поднял взгляд на мать:
— Зачем ты всё перестраиваешь под себя? Почему не можешь просто уважать наше пространство?
— Да потому что вы живёте неправильно! — воскликнула Анна Сергеевна. — Ты посмотри, до чего тебя довела эта... эта карьеристка! Ни еды нормальной, ни уюта! Только работа да амбиции!
Михаил покачал головой:
— Мама, это ты не понимаешь. Мир изменился. Мы не можем жить как вы с отцом тридцать лет назад.
Он встал и прошёл к окну. На тёмной улице зажигались фонари, освещая пустые скамейки и облетевшие деревья.
— Неужели ты её выберешь? — дрожащим голосом спросила Анна Сергеевна. — После всего, что я для тебя сделала?
Михаил не ответил. Он смотрел в окно и думал о том, что никогда не умел делать выбор. Всегда плыл по течению, стараясь угодить всем. Матери — своей покладистостью, жене — своими амбициями, начальству — своим трудолюбием. И в итоге остался у разбитого корыта.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Светланы: «Я у Кати. Не звони, пожалуйста. Мне нужно подумать».
Анна Сергеевна всхлипнула за его спиной:
— Всю жизнь ей отдала. А она вот так, в старости... Бросить мать ради этой...
— Мам, — Михаил повернулся к ней, — собирай свои вещи. Я отвезу тебя домой.
— Но я же ещё не всё...
— Собирай вещи, — повторил он, и что-то в его голосе заставило Анну Сергеевну замолчать.
Когда за матерью закрылась дверь, Михаил остался один в пустой квартире. Он медленно обошёл все комнаты, убирая следы пребывания Анны Сергеевны — вязаные салфетки, новые горшки с цветами, безделушки, которые она притащила из дома. Сложил всё в большую коробку — завтра отвезёт ей.
Зайдя в спальню, он увидел раскрытый шкаф. Половина полок опустела — Светлана успела забрать самое необходимое. На прикроватной тумбочке лежал её ежедневник в кожаной обложке. Михаил раскрыл его и увидел заложенную страницу. Там аккуратным почерком жены был выписан адрес в Москве и телефон работодателя. Рядом — цифры: примерные расходы на съём квартиры, на проезд, на жизнь в столице. И внизу страницы, обведённое несколько раз, одно слово: «Решиться».
Михаил закрыл ежедневник и опустился на кровать. Завтра ему предстояло сделать выбор, который изменит всю его жизнь. Но сейчас, в пустой квартире, пахнущей чужими духами и остывшим пирогом, он чувствовал только усталость и пустоту.
Телефон снова завибрировал. На экране высветилось имя матери. Михаил, помедлив, отключил звук и положил телефон экраном вниз. Впервые в жизни ему нужно было подумать о себе.