Когда Дэвид Боуи yмер в 2016 году, его прощальным подарком стал последний альбом Blackstar, созданный под влиянием диагноза «рак» и принятия собственной смертности. Но в последние месяцы жизни Боуи начал еще один проект, который в своих заметках описал как «музыкальный спектакль XVIII века».
Он носил название The Spectator («Зритель»), и о его существовании не знали даже ближайшие соратники Боуи — пока в 2016 году записи не обнаружили в его запертом кабинете. Теперь они переданы в Музей Виктории и Альберта вместе с остальным архивом музыканта.
Эксклюзивно предоставленные Би-би-си материалы демонстрируют интерес Боуи к искусству и сатире Лондона XVIII века, а также к историям преступных банд и знаменитого вора Джека Шеппарда.
Если бы мюзикл был завершен, это стало бы воплощением одной давней мечты Боуи.
«С самого начала я действительно хотел писать для театра, — говорил он радиоведущему BBC Radio 4 Джону Уилсону в 2002 году. — И думаю, я мог бы просто писать пьесы для своего домашнего театра — но, думаю, я [всегда] хотел выступать перед большой аудиторией».
Заметки к The Spectator нашли в том виде, в каком Боуи их оставил: приколотыми к стенам в его нью-йоркском офисе.
Комната всегда была заперта — ключи были только у Боуи и его личного ассистента, — поэтому бумаги оставались нетронутыми, пока архивариусы не начали каталогизировать его вещи.
Поклонники и исследователи смогут увидеть их в Центре Дэвида Боуи, который откроется в лондонском Музее Виктории и Альберта 13 сентября.
«У нас есть даже его письменный стол [за которым он работал]», — говорит Мэделин Хэддон, главный куратор коллекции.
Целая тетрадь посвящена журналу The Spectator — ежедневному изданию, выходившему в 1711–1712 годах и посвятившему 555 выпусков обычаям и моде лондонского общества того времени.
Черной ручкой Боуи конспектировал основные эссе, выставляя им оценки по десятибалльной шкале.
Особенно ему понравилась нравоучительная история о двух сестрах: одна — красивая, но «тщеславная и суровая», потерявшая жениха из-за своей более простой, но милой сестры.
Поставив рассказу 8 из 10, Боуи отметил: «может быть хорошим побочным сюжетом».
Также его развеселил отчет о мистере Клинче из Барнета, который мог подражать звукам лошадей, собак, старухи и фагота — «все собственным голосом, с великим совершенством».
Профессор Боб Харрис, историк из Оксфордского университета и специалист по XVIII веку, объясняет интерес Боуи к этой эпохе:
«Лондон в то время был невероятно ярким, живым и разнообразным городом. Это был крупнейший город Западной Европы, с населением более полумиллиона, и там существовала кипучая печатная культура, газеты и журналы постоянно комментировали моду и причуды времени».
Очарование Лондоном XVIII века
Боуи особенно интересовали преступления и наказания.
В одной из заметок он описывает публичную казнь через повешение, после которой «хирурги дерутся за трупы».
Он также подумывал сделать главным героем Джека Шеппарда, жалкого воришку, снискавшего любовь публики. В записях упоминается и «главный ловец воров» Джонатан Уайлд, борец с преступностью, благодаря усилиям которого Шеппард был арестован и затем казнен.
Еще одной возможной сюжетной линией было нападение одиозной банды Мохоков на центрального персонажа мюзикла.
«Феномен Мохоков появился в 1712 году и стал медийной сенсацией, — говорит профессор Харрис. — Состоятельные молодые люди напивались вечерами и нападали на прохожих в Лондоне — часто на женщин, иногда на престарелых городских стражей.
Лондон тогда демонстрировал самые разные контрасты: высокое и низкое, добродетельное и преступное, и все это существовало бок о бок.
Думаю, именно это казалось современникам столь притягательным — и, очевидно, заворожило самого Боуи».
В более широком контексте Боуи составил хронологию начала XVIII века, отмечая художников Джошуа Рейнольдса и Уильяма Хогарта, а также создание Королевской академии.
«Его интересовало, как именно в Лондоне этого периода развивался жанр музыкальных спектаклей и как они использовались в качестве политической сатиры, особенно против правительства Роберта Уолпола», — говорит Хэддон.
«Похоже, он задавался вопросами: "Какова роль художников в это время? Как они создают сатирический комментарий?"»
Харрис предполагает, что музыкант проводил параллели между эпохой Просвещения и современностью.
«Любопытно, что Боуи работал над этим в США в 2015 году на фоне тогдашней политической ситуации. Возможно, он думал: под силу ли искусству изменить наш собственный политический момент?»
Мы никогда не узнаем замыслы Боуи. Но его архив, включающий около 90 тысяч предметов, даст исследователям работу на годы вперед.
В Центре Боуи выставят около 200 объектов, но любой посетитель сможет по записи посмотреть любую часть коллекции лично — от сценических костюмов до рукописных текстов песен.
«Я невероятно рада видеть, какое влияние это окажет на новое поколение музыкантов, художников, дизайнеров и творцов всех направлений, — говорит Хэддон. — Только подумайте: так много молодых людей сегодня не хотят ограничивать себя одним жанром — а Боуи был пионером в этом.
Я надеюсь, люди ощутят всю широту его влияния на популярную культуру — но также обратят внимание на инструменты и процессы, которые он использовал, и применят их в собственном творчестве».