— Маша, ты просто не представляешь! — голос моей подруги Тани на другом конце провода дрожал от сдерживаемых рыданий. — Он снова не пришел ночевать! Говорит, «задержались с корпоративом». А у меня на шее двое детей, у младшего температура, я как зомби третью ночь без сна…
Я слушала ее и сжимала кулаки. Знакомая до боли история. Словно мою собственную жизнь мне пересказывают, только с другими декорациями.
— Успокойся, Тань. Выпей чаю с мятой. Все наладится, — бормотала я заезженные фразы, сама в них не веря.
— Ничего не наладится! — всхлипнула она. — Пока я ему нужна, как бесплатная домработница и нянька… А он… он…
Разговор прервал громкий хлопок входной двери. Сердце екнуло и ушло в пятки.
— Тань, все, мой «герой» пожаловал. Перезвоню.
Я бросила телефон на диван и сделала глубокий вдох, готовясь к бою. В прихожую, пошатываясь, вошел Сергей. От него разило дорогим табаком и еще более дорогим парфюмом, который пытался, но не мог перебить запах алкоголя.
— Привет, рыбка, — хрипло бросил он, швыряя ключи на тумбу и не глядя на меня.
— Сергей, три часа ночи! Где ты был? — голос прозвучал чужим, сдавленным.
— Я же сказал, деловые переговоры. Иди спать, не до тебя, — он прошел мимо, направляясь в спальню, снимая пиджак и бросая его на пол.
Вот так. Всего два предложения. И снова — я виновата. Я со своими глупыми вопросами мешаю великому добытчику и уставшему человеку.
А ведь все начиналось как в сказке. Мы познакомились на конференции. Он — успешный, уверенный в себе, с обаятельной улыбкой и глазами, в которых тонули все мои подруги. Ухаживал красиво: цветы без повода, ужины при свечах, поездки на море. Он говорил, что нашел свою музу, свою королеву. Я, простая девушка из провинции, поверила. Как же я была наивна!
Замужество стало тем волшебным пинком, который перевернул нашу сказку с ног на голову. Королева быстро превратилась в Золушку. Только без перспективы попасть на бал. Его мама, Галина Петровна, с первого дня дала понять: «Сереженька у меня нежный, ранимый. Он должен быть окружен заботой. Ты должна создать ему идеальные условия для роста».
Под «идеальными условиями» подразумевалось: я уволилась с работы («зачем тебе это? я тебя содержу»), взвалила на себя весь дом, готовку, стирку. А его «рост» заключался в том, чтобы с каждым днем все наглее врать и приходить домой за полночь.
Я шла за ним в спальню.
— Сергей, это не может продолжаться! Дети тебя не видят, я одна со всем справляюсь! Ты хотя бы позвонить мог!
Он повалился на кровать, закрыв глаза.
— Отстань, Маша. Устал. Утром поговорим.
— Нет, не утром! Сейчас! Я так больше не могу!
Он резко сел. Его лицо, еще секунду назад расслабленное, исказила гримаса раздражения.
— Что ты от меня хочешь, а? Я домой деньги приношу, квартиру купил, машину! Сидишь тут, ни в чем не нуждаешься, а еще и нотации читаешь! Хочешь работать? Иди! Но тогда сама зарабатывай на свои шубы и садиковские поборы!
Меня будто облили ледяной водой. «Садиковские поборы»… Это про нашего сына. Про нашу дочь. Мои глаза наполнились слезами ярости и обиды.
— Как ты можешь так говорить?
— А как иначе? Ты мне жизнь не даешь прожить своими упреками! Все ты да я… Надоело!
Он повалился на подушку и через минуту уже храпел. Я стояла над ним и смотрела на этого чужого, опустившегося человека. И вдруг поймала себя на мысли: от него пахнет не только алкоголем. Слабый, едва уловимый шлейф чужого парфюма. Цветочный, женский.
Сердце зашлось. Измена? Да нет, не может быть… Или… может? В голове как из рога изобилия посыпались воспоминания. Вечные «совещания», новые пароли на телефоне, отстраненность в постели. Как я могла быть такой слепой?
Утро началось с ссоры. Он делал вид, что ничего не произошло, я молчала, как партизан. В одиннадцать раздался звонок в дверь. Ледяной комок подкатил к горлу. Я знала, кто это.
На пороге сияла Галина Петровна. В руках — сумка с ее знаменитыми солеными огурцами, которые обожал ее Сереженька.
— Машенька, что это вы такая помятая? Не выспалась? — ехидно спросила она, проходя в квартиру без приглашения. — А где мой мальчик?
— «Мой мальчик» на балконе, кофе пьет, — сквозь зубы бросила я.
Она прошлась по квартире критическим взглядом хищной птицы.
— Игрушки разбросаны, пыль на телевизоре… Машенька, ну я же говорю, нужно стараться. Мужчина после тяжелого дня должен возвращаться в уют, а не в свинарник. Ты же ему женой стала, а не сожительницей какой-то.
Я глубоко вдохнула, собирая всю волю в кулак.
— Галина Петровна, ваш «мальчик» пришел в три ночи пьяный. Какой уж тут уют.
Ее лицо вытянулось.
— Опять ты его пилишь? Бессовестная! Он день и ночь пашет, чтобы ты тут в шелках ходила, а ты еще и претензии предъявляешь? Да он заслужил, чтобы расслабиться! Мужик он что надо, не чета нынешним тряпкам! Тебе бы только с дивана командовать!
В этот момент на балкон вышел Сергей. Увидев мать, он нахмурился.
— Ма, ты чего приперлась?
— Сыночек, родной! Да я так за тебя беспокоюсь! — Галина Петровна ринулась к нему. — Она тут опять тебя довела, бедняжку? Говорит, ты вчера пьяный пришел!
Сергей бросил на меня колкий взгляд.
— Ма, не лезь, пожалуйста. Сама разберемся.
— Как же вы разберетесь-то? Она тебя в гроб вгонит своими истериками! — свекровь повернулась ко мне, тыча в меня пальцем. — Смотри на него! Золотой муж! А ты не ценишь! Другие бы жены за такого руками и ногами держались, а ты…
Терпение лопнуло. Во мне что-то сорвалось с цепи.
— Другие жены? — засмеялась я горько. — А ты уверена, что у твоего «золотого мальчика» нет этих «других жен»?!
В квартире повисла гробовая тишина. Сергей побледнел. Галина Петровна замерла с открытым ртом.
— Что… что ты несешь? — прошипела она наконец.
— Я несу то, что твой сынок вчера пришел не только пьяный, но и в женских духах! И это уже не в первый раз! Он тебе не рассказывал про такие «деловые переговоры»?
Сергей сделал шаг ко мне, его глаза горели злобой.
— Заткнись, Маша! Прекрати нести чушь!
— Ах, чушь? — я уже не могла остановиться. Вся боль, вся ложь, все бессонные ночи вырывались наружу. — Давай проверим? Прямо сейчас! Доставай телефон, покажи свои переписки, звонки! Докажи, что я ошибаюсь!
Он замешкался. Эта секундная пауза была красноречивее любых слов. Его мать увидела это. И вместо того чтобы требовать ответа от него, она обрушилась на меня.
— Как ты смеешь?! Как ты смеешь голосить на моего сына и обвинять его в бог знает чем! Это ты во всем виновата! Не смогла его удержать! Не создала условий! Он мужчина, ему нужно внимание, забота, а не твои вечные упреки! Сама довела его до такого состояния! Ищешь виноватых на стороне!
Я смотрела на них: на него — виноватого, злого и трусливого, и на нее — слепую, яростную защитницу своего недотепу сыночка. И в тот самый момент во мне что-то щелкнуло. Окончательно и бесповоротно.
Прозрение пришло внезапно и было оглушительным. Я не боролась за мужа. Я боролась с его матерью за ее же ребенка. И это была битва, которую я никогда не смогла бы выиграть. Потому что они — одна система. Он — ее вечный мальчик, который ищет оправдания, а она — его вечный щит, отражающий любую ответственность.
Я перевела взгляд на Сергея. Спокойно. Почти отрешенно.
— Знаешь, что? Она права. Я действительно во всем виновата. Виновата, что поверила в тебя. Виновата, что терпела это годами. Виновата, что думала, ты когда-нибудь повзрослеешь.
Я повернулась и пошла в спальню. За спиной стояла оглушительная тишина.
— Куда ты? — сипло спросил Сергей.
— Уезжаю. К детям, к родителям. Не мешай собираться.
Начался ад. Они не уговаривали, нет. Они набросились на меня с обвинениями.
— Вот видишь! Сбегает! Не выдержала правды! — орала Галина Петровна.
— Маша, опомнись! Ты что, совсем с катушек съехала? — кричал Сергей.
Но их голоса уже не долетали до меня. Я была за бронестеклом собственного решения. Я механически складывала вещи в чемодан, слыша лишь стук собственного сердца. Оно не болело. Оно пело гимн освобождения.
Через два часа я уже сидела в такси и смотрела в окно. Телефон разрывался от звонков. Я взяла трубку в последний раз.
— Все, Сергей. Кончено. Ты свободен. Ищи себе другую дуру… прости, другую жену, которая будет мириться с твоим враньем и вечно присутствующей в твоей жизни мамочкой. Я сдаюсь.
Я заблокировала его номер. И номер его матери. Мир зазвучал по-новому.
Прошло полгода. Я сняла маленькую квартиру, дети ходят в новый сад. Я вернулась к работе. Это трудно, очень трудно. Но это моя жизнь. Настоящая. Без лжи, без унижений, без едких комментариев свекрови.
Иногда подруги спрашивают: «Не жалеешь? Вдруг он исправился?»
Я только смеюсь в ответ. Исправился? Да его мама уже нашла ему новую «жертву» — молодую, наивную девочку, которая пока верит в его сказки.