Телефон зазвонил в четверг, в половине седьмого вечера.
Алёна как раз дорисовывала логотип для очередного клиента — что-то абстрактное, в зелёных тонах. Заказчик просил "что-то экологичное, но современное". Она уже третий час мучилась с этими "зелёными листочками", пытаясь найти баланс между банальностью и оригинальностью, когда экран планшета вдруг осветился входящим вызовом.
Илья.
Сердце ухнуло куда-то в живот, а желудок скрутился в тугой узел.
Она смотрела на вибрирующий телефон, как на ядовитую змею. Звонок. Не сообщение. Не письмо в мессенджере. Не безопасная текстовая переписка, где можно подумать, что ответить. Именно звонок — с живым голосом, с интонациями, с паузами, с необходимостью отвечать прямо здесь и сейчас.
Руки мгновенно вспотели. Пальцы задрожали так, что стилус выпал на пол со звонким стуком.
Дыши, Алёна. Просто дыши. Это обычный звонок. Люди звонят друг другу каждый день. Миллиарды людей. Это нормально.
Но дыхание куда-то пропало. В лёгких — вата, в горле — ком размером с детский кулак. А телефон всё звонил и звонил, требовательно подсвечивая тёмную комнату синеватым светом. Мелодия звонка — обычная, стандартная — сейчас казалась назойливой, почти агрессивной.
Что, если не смогу ничего сказать? Что, если в трубке повиснет мёртвая тишина, и он подумает, что со мной что-то случилось? Или что я просто невоспитанная?
А что, если он спросит что-то важное, а я не смогу ответить?
Что, если...
Звонок оборвался.
Мёртвая тишина накрыла комнату. Даже холодильник на кухне вдруг перестал гудеть, как будто весь мир замер в ожидании её реакции.
Алёна осела на диван, прижав дрожащие ладони к вискам. Ну что жеж я... Нормальные люди отвечают на звонки. Это базовый навык человеческого общения, которым владеют даже дети. А она... она сидит и трясётся, как напуганный кролик.
Двадцать пять лет, а ведёт себя хуже подростка.
Наберёт ещё раз?
Конечно, не наберёт. Кому охота звонить тому, кто не берёт трубку? Он же нормальный человек, у него есть гордость.
Теперь он подумает, что я его игнорирую. Что мне не интересно его общество. Что я...
Телефон пикнул. СМС.
Алёна схватила его дрожащими пальцами так поспешно, что чуть не уронила.
"Извините, что побеспокоил. Я просто хотел спросить, видели ли вы, какой сегодня закат. Он фиолетовый."
И сразу следом — фото.
Небо над городом. Сиреневые и розовые полосы, растянувшиеся от горизонта до самого зенита. Облака, подсвеченные снизу золотом заходящего солнца. Солнце — ярко-оранжевый диск, почти скрывшийся за силуэтами домов и заводских труб. На переднем плане — ветка какого-то дерева, уже покрытая молодыми зелёными листочками.
Красиво... Невыносимо, пронзительно красиво.
И главное — он не спрашивал, почему она не ответила. Не обижался. Просто... поделился красотой.
Алёна поднялась с дивана на ватных ногах, подошла к окну. Раздвинула тюль, которую не трогала уже неделю.
Господи.
Закат и правда был фиолетовым.
Как она могла этого не заметить? Просидела весь день в полутёмной комнате, уткнувшись в экран планшета, рисовала эти логотипы, а за окном творилось настоящее волшебство. Небо горело и переливалось, как гигантский калейдоскоп, а она даже не подняла голову.
Когда она в последний раз смотрела на закат? Год назад? Два?
Пальцы сами собой набрали ответ:
"Извините, я не могу... говорить по телефону."
Отправила. Потом ещё раз посмотрела на его фото. Потом на небо за окном — живое, настоящее, которое менялось прямо на глазах. Фиолетовый постепенно переходил в тёмно-синий, первые звёзды уже проклёвывались в потемневшем небе.
И вдруг поняла: хочет ответить. Не СМС-кой. Не текстом. Хочет услышать его голос — тот самый, спокойный, без требований и упрёков. Хочет сказать ему спасибо за то, что он показал ей этот закат. За то, что заставил её поднять голову от экрана и посмотреть вокруг.
Хочет, но не может.
Как же это бесит! Как бесит эта собственная слабость, эти страхи, эта паника от простого телефонного звонка! Другие люди болтают по телефону часами — смеются, спорят, выясняют отношения, назначают свидания. А она не может даже "алло" сказать.
Алёна сжала кулаки, уставилась на телефон. Экран отражал её лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами. Когда она в последний раз нормально спала? Когда ела что-то, кроме бутербродов?
Давай. Ну давай же. Один звонок. Одно "спасибо". Что самого страшного может случиться? Он тебя не съест. Не накричит. Он же... хороший.
Нашла в контактах его номер. Палец завис над зелёной кнопкой вызова.
Что скажешь? "Привет"? "Спасибо за фото"? А если он задаст вопрос, а ты не сможешь ответить? Если повиснет неловкая пауза?
Глубокий вдох. Ещё один.
Нажала "вызов".
Длинные гудки. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди и шлёпнется на пол. Ладони снова вспотели.
Может, он не ответит? Может, занят? Может...
— Алё? — его голос. Удивлённый, но не раздражённый. Мягкий. Знакомый.
Алёна открыла рот и... промолчала. Слова просто не шли. Совсем. Как будто кто-то перерезал провода между мозгом и голосовыми связками.
— Алёна? — он позвал мягче. — Вы там?
Она кивнула, потом сообразила, что он не видит её кивка.
— Да, — выдавила из себя хриплым шёпотом. — Я тут.
— Хорошо. А то я уж подумал, случайный звонок.
Тишина. Но не пугающая, не давящая. Он ждал. Не торопил. Не требовал объяснений.
За окном последние лучи солнца догорали на горизонте. Город постепенно зажигался огнями — жёлтыми квадратиками в окнах, белыми полосками фар на дорогах.
— Закат, — сказала она наконец, глядя на это медленно меняющееся полотно. — Он... красивый.
— Угу. Я как раз возвращался с работы, увидел — и подумал, вам понравится. Вы же художник.
Художник. Он назвал её художником. Не фрилансером, не дизайнером логотипов. Художником.
— Я не художник, — пробормотала она. — Я просто... рисую картинки за деньги.
— Это и есть художник. Просто который ещё и деньги зарабатывает.
Ещё пауза. Алёна смотрела на фиолетовое небо и старалась дышать ровно. Где-то внизу, во дворе, лаяла собака. Проехала машина. Обычные вечерние звуки города, которые раньше её пугали, а сейчас почему-то казались... уютными.
— Спасибо, — шепнула она.
— Не за что.
И тут произошло что-то невероятное. Они оба замолчали. Просто замолчали — и никто не торопился заполнить паузу болтовнёй, светской беседой или извинениями. Он не спрашивал "как дела", не пытался завести разговор о погоде или работе. А она не извинялась за своё молчание.
Десять секунд тишины в телефонной трубке.
Но это была хорошая тишина. Тишина понимания. Тишина, в которой можно было просто быть собой — не идеальной версией себя, не вежливой маской, а настоящей.
Слышно было даже его дыхание — ровное, спокойное.
— Да, — сказала она вдруг, сама не понимая, откуда взялись эти слова. — Красивый.
И положила трубку.
Осталась стоять у окна, держа телефон в руке. На экране ещё светились цифры: "00:47". Сорок семь секунд разговора. Меньше минуты.
Она смогла.
Позвонила и смогла.
Говорила с человеком по телефону.
За окном фиолетовый закат медленно превращался в сумерки. Первые звёзды проклюнулись в потемневшем небе. Включилась подсветка дорожек в парке напротив. А Алёна всё стояла и улыбалась — впервые за много лет улыбалась из-за телефонного разговора.
Не из-за текстового сообщения. Не из-за письма. Из-за живого человеческого голоса, который сказал ей что-то хорошее.
На кухне тикали настенные часы — единственный постоянный звук в квартире. Холодильник снова начал гудеть. Где-то в стене журчала вода — наверное, соседи сверху мыли посуду.
Обычные звуки. Звуки жизни.
Завтра, подумала она, завтра она может быть наберёт его сама. Просто чтобы спросить, какая погода за окном. Или какой сегодня закат.
Может быть.
А может быть, даже не завтра. А послезавтра.
Или через неделю.
Но когда-нибудь — обязательно.
Тишина в квартире больше не казалась пугающей. Она была... тёплой. Как мягкий плед. Как объятие, которое не требует ничего взамен.
