Музыкальное образование — традиция семейная, родовая. Либо принято, либо нет. В семье Пушкиных музыкой не занимались, и мы никогда достоверно не узнаем — был ли у поэта музыкальный слух (хотя в замечаниях о русском театре у него была на то претензия — «Часто певец или певица, заслужившие любовь нашей публики, фальшиво дотягивают арию Боэльде…»).
И при этом наш национальный гений начиная с определенного этапа своей жизни упорно посещал концерты камерной музыки… Что было в почете у родителей поэта в Москве? Литература, беседы под «Бордо» (как неотъемлемая часть русской культуры) и танцы (как любимое занятие Надежды Осиповны). Музыка же у Пушкиных носила откровенно прикладной характер — с ней было удобнее танцевать, хотя блестяще танцевавшие родители могли спокойно обходиться и без музыкального сопровождения. И танец — помните? — был средством их примирения.
Отец еще до завтрака решался на дерзкую вылазку к друзьям (где время текло быстрее), но мать, как правило, пресекала исход супруга со двора на последнем шаге. Раздраженные родители расходились по своим комнатам, а когда Сергею Львовичу надоедало дуться, он выходил на середину гостиной и начинал делать какие-то непонятные маленькому Александру движения. И уж совсем неожиданно надувшаяся Надежда Осиповна выскакивала из своей темницы, чтобы скорее делать эти странные движения совместно. Пушкин понимал: танец может примирять. А может ли мирить музыка? Что вообще может музыка, для чего она?
В Царскосельском лицее первые три учебных сезона проходили без музыкальных занятий. Директору, Василию Федоровичу Малиновскому, было не до музыки — запустить бы в целом образовательный проект, а тут еще Наполеон… И это притом, что в стенах конкурента — Московского университетского благородного пансиона — выступал ученический симфонический оркестр (сильную волю надо иметь, чтобы организовать оркестр в немузыкальном училище!). Впрочем, если у родителей лицеистов были деньги, а у самих ребят — желание, то из создавшегося положения выходили частными индивидуальными уроками (наибольшим успехом пользовались гитара, фортепиано и скрипка). И лучшими музыкантами пушкинского класса называли Николая Корсакова и Михаила Яковлева. Они первыми написали музыку на стихи Пушкина: Корсаков — на стихотворение «К живописцу», Яковлев — на стихотворение «Слеза».
Но родители будущего госсекретаря Российской империи Модеста Корфа деньги на частные уроки тратить не собирались и принялись писать жалобы министру просвещения Разумовскому на отсутствие бесплатных музыкальных уроков в элитном учебном заведении. Частота писем увеличилась после того, как прошел слух о связи слова «шантрапа» с французским выражением «не будет петь» (chantera pas). Вода образовательный камень точит: в 1816 году — при втором, только что пришедшем в Лицей директоре Егоре Антоновиче Энгельгардте, — вопрос решился.
В свой дерзкий петербургский период Пушкин днюет и ночует в Большом Каменном театре, где кроме великих балетов Дидло исполняются водевили и легкая оперная музыка, ведь еще в начале века в Петербурге обосновался и запустил традиции русской театральной музыки венецианец Катерино Кавос. Вместе со Степаном Давыдовым они перелопачивают оперу-зингшпиль австрийца Кауэра, назвав ее «Днепровская русалка» (эта самая исполняемая опера в первую четверть XIX века еще три десятилетия оставалась в репертуаре столичных театров), и цитата из «Русалки» прорывается во вторую главу «Евгения Онегина», где Дуню, мирно разливавшую чай, упросили-таки спеть под гитару — «и запищит она (Бог мой!): „Приди в чертог ко мне златой“».
Обратите внимание: становление Пушкина, движение его судьбы четко соотносятся с музыкой, которую он слушает в концертных залах. Пока главными характеристиками сознания поэта являются безудержное веселье, художественная дерзость и бешеная младость, то и на слуху у петербургской аудитории — водевили и легкие итальянские оперы. А еще это был период интенсивного дружелюбия — с кем только Пушкин не перезнакомился! — на заседаниях любимой поэтом «Зеленой лампы» (с марта 1819 года) он с удовольствием беседует с первым русским музыкальным критиком) Александром Улыбашевым, автором первого в европейском музыковедении трехтомного исследования «Новая биография Моцарта». И, конечно же, знаковое знакомство этого периода (в феврале 1818 года) — с Михаилом Глинкой, который учится в Благородном пансионе Педагогического института вместе с братом поэта Львом и с будущим московским другом Сергеем Соболевским (автором выражения «архивные юноши»). Пушкин знает Глинку с 13 лет!
23 сентября 1826 года в салоне Зинаиды Волконской он впервые в жизни услышал в исполнении хозяйки романс на свои стихи — «Погасло дневное светило». Музыку написал московский композитор, дирижер и пианист Иосиф Геништа (стихотворение, которое пропевала Зинаида Александровна, было связано с женой ее деверя. Краска вспыхивала на лице Пушкина, когда он слушал романс: это был новый жизненный опыт — услышать свои стихи в красивом, профессиональном исполнении…
В осенние дни 1826 года, счастливого для поэта, он часто слушает московскую певицу, выпускницу Болонской филармонической академии Екатерину Лунину-Риччи, двоюродную сестру Михаила Лунина. Ее голос считали одним из лучших в Европе. Поэт называл ее великолепной, необыкновенной. И, конечно же, у Пушкина продолжилось оперное погружение. Есть очень большая вероятность, что в октябре 1826 года Александр Сергеевич присутствовал на премьере оперы «Дон Жуан» Моцарта — это было первое крупное произведение гениального австрийского композитора, услышанное гениальным русским поэтом в сознательном возрасте, первое пересечение гениев (небольшие московские театры ставили Моцарта уже в начале XIX века — частный Петровский театр, основанный в 1780 году английским математиком Михаилом Медоксом, исполняет «Женитьбу Фигаро» и «Волшебную флейту»; а в начале 1806 года в Москве ставится и «Дон Жуан»; но вряд ли на этих постановках бывал маленький Александр Пушкин; а вот в период с октября 1826 по начало февраля 1827 года итальянская труппа семь раз исполняла «Дон Жуана» в Москве — и уж точно Пушкин был на одном из этих спектаклей).
После этого, скорее всего, поэту в голову и пришла мысль написать маленькую трагедию (кстати — красными датами календаря можно делать не только даты рождения классиков, но и даты появления в той или иной голове той или иной мысли; например — юбилей появления в голове Пушкина мысли о написании «Каменного гостя»). Из музыкального обозрения тех лет: «Выходя из театра после оперы Россини, невольно напеваешь счастливые его темы, как после французского водевиля; после музыки Моцарта делается то же, но сверх того остается в душе глубокое, неизгладимое впечатление». По-особому трогательно звучала музыка на эпохальном вечере 26 декабря 1826 года у Зинаиды Волконской, когда провожали Марию Волконскую-Раевскую, уезжавшую в Сибирь к мужу, Сергею Волконскому. Был там и Пушкин. И практически все итальянские певцы, проживавшие в это время в Москве, пришли, чтобы спеть в честь Марии Николаевны.
Книга Сергея Сурина «Александр Пушкин: покой и воля» (12+) рассказывает о жизни Александра Пушкина — о встречах, вдохновении и светских развлечениях. В живой и ироничной форме автор погружает читателя в атмосферу золотого века русской культуры, приглашая взглянуть на эпоху с новой стороны: