Ирина мазала масло на хлеб и слушала, как Соня репетирует монолог Джульетты для школьного спектакля. Девочка старательно декларировала шекспировские строки, немного картавя на букве «р», и это было до смешного трогательно.
11-летняя Джульетта с косичками и веснушками.
— Мам, а ты когда была в моем возрасте, тоже хотела быть актрисой?
— Нет, я хотела быть балериной. И стала.
— А почему бросила?
Ирина поперхнулась кофе. Бросила? Она не бросала. Просто три года назад ее жизнь развалилась на части и ее пришлось собирать заново. По кусочкам, медленно, как пазл из тысячи деталей.
— Кто сказал, что я бросила?
— Ну, ты же теперь работаешь в театре... — Соня запуталась в объяснениях.
— Я работаю в театре балериной, умница. Просто теперь у меня другая труппа.
«Другая труппа» звучало куда лучше, чем «пришлось уйти из Большого, потому что муж считал, что в тридцать лет приличная женщина должна сидеть дома и готовить борщ». Впрочем, считал не сам муж. Ему эту мысль настойчиво внушала свекровь.
Людмила Петровна была женщиной железной логики.
Если её сын зарабатывает достаточно, зачем жене работать? Если жена работает, значит мужу недостаточно денег. А если супруга еще и выступает на сцене в пачке, то это вообще неприлично. Все мужчины в зале каждый день смотрят на её ноги.
— Ира, ну скажи честно, — говорил Андрей, пока они еще разговаривали по душам, — тебе не тяжело каждый день на репетиции? Ты же устаешь. А я хочу, чтобы моя жена была счастлива дома.
Она тогда еще пыталась объяснить, что счастлива как раз на сцене. Но Людмила Петровна умела переводить разговор в другое русло:
- Конечно, дорогая, ты привыкла быть в центре внимания. Но семья — это тоже искусство. Искусство быть женщиной!
Из воспоминаний ее вырвало сообщение от художественного руководителя:
«Срочно нужна на репетицию. Прима заболела, будешь танцевать Одиллию завтра».
Ирина усмехнулась.
В тридцать три стать дублершей — это, по мнению бывшей свекрови, должно было унижать. А оказалось наоборот. Впервые за годы она чувствовала, что нужна, что без неё спектакль не состоится.
— Соня, быстро завтракай. Тебя мама Лены заберет в школу, а я на репетицию.
— А вечером расскажешь, как дела?
— Конечно. А сейчас торопись!
***
Дорога до театра занимала полчаса на метро. Раньше Ирина ездила на собственной машине, которую ей подарил бывший супруг.
«Чтобы моя принцесса не толкалась в общественном транспорте».
Автомобиль пришлось продать сразу после развода. Содержать её было не на что.
Но странное дело: в метро оказалось интереснее, чем в пробках на Кутузовском. Люди читали книги, кто-то учил английский, студентки обсуждали лекции. Жизнь била ключом, а не стояла в трехчасовых заторах.
В театре царила привычная предспектакльная суета. Костюмерша подгоняла пачку, гримёр обсуждал новый образ, в репетиционном зале уже разминался кордебалет.
— Ира, как дела? — спросила Маша, солистка, с которой они подружились в первый же день.
— Нормально. Соня вчера весь вечер танцевала Жизель в коридоре. Насмеялась с нее!
— Растёт смена. А как дела на личном фронте?
— Никак.
— Совсем никак? За три года ни одного?
— Было пару раз. Не прижилось.
Это была правда, но не вся.
После развода с Андреем женщина словно разучилась доверять мужчинам. Каждый раз, когда кто-то проявлял интерес, в голове всплывал голос Людмилы Петровны: «Мужчины любят глазами. А что они увидит? Тридцатилетнюю танцовщицу-неудачницу без детей и без приданого».
Теперь ей было тридцать три, у неё была приёмная дочь и квартира в кредит. По логике свекрови, шансов стало ещё меньше. По ее собственным ощущениям — больше. Потому что теперь она точно знала, чего хочет, а чего нет.
— Мам, забыла сказать, — Соня позвонила во время обеденного перерыва. — К нам в школу приехал какой-то дядя, хочет спонсировать новую сцену для актового зала. Директор сказала, что у него дочка тоже балетом занимается.
— Хорошо, солнышко.
— А еще он спрашивал, есть ли у нас хорошие преподаватели танцев. Мария Ивановна дала ему твою визитку.
Ирина нахмурилась. Она вела несколько частных уроков для детей, но как-то не нравилось, что ее контакты раздают без спроса.
Вечером, забирая Соню с продленки, она зашла к завучу.
— А что за спонсор к вам приходил?
— Очень приятный мужчина. Бизнесмен, кажется. Сказал, что хочет помочь детям развивать творческие способности. У него самого дочь занимается балетом, но видимо, не очень успешно.
— Фамилию не назвал?
— Назвал, конечно. Только я её забыла записать... — завуч полистала блокнот. — Вот, нашла. Михайлов Андрей Сергеевич.
Мир качнулся, как декорация в театре при смене сцен.
***
Три дня Ирина ходила как в тумане.
Михайлова — девичья фамилия Людмилы Петровны. Видимо, Андрей сменил документы после развода, чтобы скрыть скандальное прошлое.
— Мам, ты чего такая рассеянная? — спросила Соня за ужином.
— Задумалась о работе, - соврала женщина.
Разве можно сказать ребенку правду? Например ту, что бывший муж теперь ищет для дочери преподавателя балета? И вообще… откуда у него такая взрослая дочь? Они развелись всего три года назад. Значит либо он женился на женщине с ребёнком, либо удочерил девочку.
— Соня, этот спонсор больше не приходил?
— Приходил. Мария Ивановна показала ему видео с концерта.
Значит Андрей видел запись, где танцует Соня. И видел её саму.
— Мам, а расскажи мне что-нибудь. Помнишь, ты обещала рассказать про своего бывшего мужа. Он плохой?
— Не плохой. Просто слабый.
— Слабый как?
— Представь. Ты дружишь с девочкой, а другие говорят, что она тебе не подходит. И вместо того чтобы разобраться самой, ты их слушаешь.
— Как Лёва из класса! Он дружил с Мишей, потом старшеклассники сказали, что Миша — ботан, и Лёва стал его игнорировать.
— Примерно так. Только мой муж поверил своей маме вместо жены.
Вечером Ирина листала старые фото. Счастливая свадьба, первая годовщина...
А потом куда-то все испарилось! Натянутые улыбки и постоянное присутствие Людмилы Петровны с её «советами».
Вдруг на всю квартиру раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте, это Михайлов Андрей Сергеевич. Вы преподаете балет?
Знакомый голос. Ирина сжала трубку.
— Да.
— Мне ваш контакт дала завуч. У меня дочь, одиннадцать лет. Нужен хороший педагог.
Дочь. Одиннадцать лет? Значит ребёнок появился на свет на восемь лет раньше их развода! Этого просто не могло быть правдой!
— Где она сейчас занимается?
— В школе на Арбате. Но моя мать считает педагога недостаточно строгим.
Неудивительно! Людмила Петровна командует и внучкой теперь.
— А сама девочка довольна?
— Не знаю. Этим занимается бабушка.
— Вот как? Простите за личный вопрос. Девочка - ваша родная дочь? - не сдержалась Ирина.
На том конце провода повисла долгая пауза.
— Нет, приёмная. Я женился на её матери два года назад. Но теперь... воспитываю девочку сам.
Так. Женился через год после развода. А что случилось с новой женой?
— А мама девочки согласна на смену педагога?
— Её мать умерла полгода назад. Автокатастрофа.
Ирина закрыла глаза. Значит Андрей остался с чужим ребёнком. И, судя по тону, эта ситуация его не радует.
— Понимаю. Соболезную.
— Спасибо. Так что теперь я один занимаюсь её воспитанием. Вернее, моя мать помогает.
Конечно! Людмила Петровна не упустит шанс воспитывать ещё одного ребёнка по своим стандартам.
— Тогда встретимся. Приведите дочь на пробный урок. В театре на СрЕтенке, завтра в шесть.
— В театре? Вы профессионально танцуете?
— Да.
— В каком театре работали раньше?
— В разных. Если что-то смущает, найдите другого педагога.
— Нет, просто хочется убедиться в профессионализме. У меня был неудачный опыт с одной... танцовщицей.
Неудачный опыт. Их брак.
— Понимаю. До встречи.
Повесив трубку, Ирина долго думала. Андрей остался вдовцом с приёмной одиннадцатилетней дочерью.
Мужчина, который считал ее карьеру помехой семейному счастью, теперь ищет профессионального педагога балета. А Людмила Петровна получила новую жертву для своих экспериментов.
И завтра они встретятся.
***
Театральный зал в шесть вечера был почти пустой. Только дежурный свет и тишина, которая всегда успокаивала Ирину. Женщина переоделась в черные леггинсы и футболку, собрала волосы в хвост и стала ждать.
Они пришли ровно в шесть.
Сначала в дверь заглянул Андрей. Осторожно, как будто проверяя территорию. Потом он вошёл в зал полностью, ведя за руку девочку.
Ирина обернулась и замерла.
Андрей выглядел почти так же, как три года назад. Разве что появились морщинки у глаз и седина на висках. Но в глазах было что-то новое — усталость, которой раньше не было.
Девочка была худенькая, с темными волосами, собранными в тугой пучок, и огромными серыми глазами. На ней было розовое трико и белые балетки.
— Здравствуйте, — произнес Андрей. — Вы преподаватель?
— Да. Ирина Владимировна.
Она повернулась лицом к свету, и мужчина резко остановился. Лицо его изменилось. Он явно запаниковал.
— Ира? Это ты?
— Да, это я.
Бывшие супруги стояли друг напротив друга, а между ними — растерянная девочка, которая ничего не понимала.
— Папа, а что происходит? — спросила она тихо.
Папа. Значит, она считает его отцом.
— Ничего, Лиза, — Андрей не сводил глаз с Ирины. — Просто мы... знакомы.
Ирина решила взять инициативу в свои руки.
— Лиза, да? Красивое имя. Ты давно занимаешься балетом?
— Два года. Но бабушка говорит, что я плохо стараюсь.
— А ты сама как думаешь?
Лиза пожала плечами.
— Не знаю. Мне нравится танцевать, но наш преподаватель очень строгий. Если что-то не получается, он кричит.
— Понятно. А покажешь мне, что умеешь?
Девочка неуверенно кивнула. Ирина включила простую классическую пьесу и отошла к стене.
Лиза начала танцевать. Ирина сразу поняла, что у ребёнка есть способности. Хорошие способности. Но движения были зажатые и неуверенные. Девочка боялась ошибиться.
— Лиза, попробуй расслабиться, — сказала преподаватель. — Представь, что ты дома одна и никто тебя не видит.
— Бабушка говорит, что расслабляться нельзя. Что балет — это дисциплина.
— Балет — это красота. А красота не может быть зажатой.
Ирина подошла к девочке, поправила её руки, показала, как правильно держать спину. Лиза внимательно слушала, повторяла и постепенно её движения становились свободнее.
Андрей стоял у стены и молчал. Изредка Ирина ловила на себе его растерянный, изучающий взгляд.
— Хорошо, — сказала женщина через полчаса. — На сегодня достаточно. Лиза, у тебя определённо есть талант. Но нужно работать над раскрепощением.
— А вы будете меня учить? — девочка посмотрела на неё с надеждой.
Ирина подняла глаза на Андрея. Он явно мучился от неловкости ситуации.
— Это решает твой папа.
— Нам нужно поговорить, — сказал мужчина. — Лиза, подожди в фойе, пожалуйста.
Девочка послушно вышла, и они остались одни.
— Ира, я не знал, что это ты, — начал бывший супруг. — Если бы знал...
— Не стал бы звонить?
— Не знаю. Наверное.
— Почему? Я хороший преподаватель. У Лизы есть способности, но её уже успели запугать. Ещё немного такого «воспитания», и она возненавидит балет.
Андрей прошёлся по залу, собираясь с мыслями.
— Как ты живёшь? — спросил он.
— Хорошо. У меня дочь, работа, которую я люблю. А ты?
— Сложно. Мама Лизы умерла полгода назад. Я остался с чужим ребёнком, которого толком не знаю. Мама помогает, но она...
— Она такая же, как была?
— Хуже. Теперь у неё новая цель — сделать из Лизы идеальную внучку по своим стандартам.
— И как Лиза это переносит?
— Плохо. Замкнулась, почти не разговаривает дома. В школе проблемы. Я думал, балет ее отвлечет, но...
— Но твоя мать выбрала педагога, который учит через принуждение.
— Да.
— Андрей, — сказала Ирина, — я буду заниматься с Лизой. Не ради тебя. Ради неё. Она - хорошая девочка, и ей нужен преподаватель, который поверит в неё.
— Но как это будет выглядеть? Моя мать...
— Твоя мать может не знать, кто я. На балет ты можешь привозить дочь сам.
— Почему ты это делаешь?
— Потому что знаю, каково это, когда тебя ломают во имя чьих-то представлений о правильности.
Андрей внимательно и долго смотрел на бывшую жену.
— Ты изменилась, — вдруг сказал он.
— Да. Стала сильнее.
— А я?
— А ты всё тот же. К сожалению.
***
Три месяца Лиза ходила на занятия. Перемены были разительными.
Девочка не просто научилась новым элементам. Она полюбила танец. Зажатость исчезла, движения стали живыми, естественными. Она начала импровизировать, придумывать собственные комбинации. В её танце появилось то, что не купишь за деньги — душа.
— Ирина Владимировна, а можно я покажу вам танец, который сочинила сама? — спросила Лиза после очередного урока.
— Конечно, показывай.
Девочка включила музыку и начала танцевать. Это было не похоже на строгие классические композиции: свободно, современно, с элементами балета, но без академической скованности.
Ирина смотрела и понимала, что у ребёнка настоящий талант к хореографии.
— Потрясающе! Откуда такие идеи?
— Не знаю, — засмущалась Лиза. — Просто слушаю музыку и представляю движения. А дома тайком тренируюсь.
— Тайком?
— Бабушка не разрешает заниматься без преподавателя. Говорит, что испорчу технику. А ещё она недовольна, что я слишком много времени трачу на балет. Говорит, надо больше внимания математике уделять.
В течение всех трех месяцев Андрей постоянно сам приезжал забирать дочь. Они с Ириной почти не разговаривали: только о расписании, оплате, успехах Лизы.
Но иногда она ловила его взгляд на себе. Словно он пытался понять, насколько она изменилась.
Лиза рассказывала, что дома стало спокойнее.
— Папа больше не позволяет бабушке кричать на меня. Когда она начинает говорить, что я делаю что-то не так, он вмешивается. Говорит: «Мама, Лиза ребёнок, дай ей быть ребёнком».
— И как бабушка на это реагирует?
— Обижается. Говорит, что папа меня балует, как моя мама когда-то. Что из-за этого я вырасту неприспособленной к жизни.
***
Но тишина перед бурей закончилась в один четверг, когда Ирина услышала знакомый голос в коридоре театра.
— Где тут занимается Лиза Михайлова? Я её бабушка.
Людмила Петровна вошла в зал именно в тот момент, когда Ирина помогала Лизе отработать сложный пируэт.
На несколько секунд воцарилась тишина. Потом лицо свекрови медленно изменилось: удивление сменилось узнаванием, а узнавание — яростью.
— Так вот кто новый педагог, — произнесла она ледяным тоном. — Ирина Владимировна. Или как теперь тебя называть?
— Так и называть, — спокойно ответила Ирина. — Здравствуйте, Людмила Петровна.
Лиза растерянно переводила взгляд с одной женщины на другую.
— Бабушка, а откуда вы знаете Ирину Владимировну?
— Откуда знаю? — Людмила Петровна усмехнулась. — Это бывшая жена твоего папы. Та самая танцовщица, которая чуть не разрушила нашу семью.
— Что? — Лиза широко раскрыла глаза. — Ирина Владимировна, это правда?
— Правда, — кивнула Ирина. — Я была замужем за твоим папой.
— Но почему вы мне не сказали?
— Потому что это не важно для твоих занятий балетом.
— Не важно? — Людмила Петровна шагнула вперёд. — Как не важно? Я уверена, что ты обманом пробралась в нашу семью! Будешь отрицать? Притворилась преподавателем, чтобы отомстить!
— Людмила Петровна, я не притворялась. Я действительно преподаватель. И Лиза за три месяца сделала огромный прогресс.
— Прогресс? — Свекровь презрительно оглядела зал. — Я вижу, чему ты её научила. Кривляться под музыку вместо изучения классических основ. Самодеятельность вместо дисциплины.
— Бабушка, но мне нравится! — вмешалась Лиза. — Я выучила столько всего нового!
— Тебе нравится, потому что тебя балуют. Как твоя мать когда-то баловала, как папа сейчас балует. — Людмила Петровна повернулась к внучке. — А результат какой? Твоя мать выросла безответственной, не умеющей принимать серьезные решения. И ты по тому же пути идёшь.
— Не смейте говорить о её матери, — резко сказала Ирина. — Женщина умерла, оставив ребёнка сиротой. У неё нет возможности защитить себя от ваших нападок.
— А ты можешь? — бывшая свекровь повернулась к ней. — Можешь защитить себя? Три года назад не смогла. Сбежала, как только стало трудно.
— Я не сбежала. Меня выгнали.
— Тебя выгнали, потому что ты оказалась плохой женой. Эгоистичной, думающей только о собственных амбициях. И теперь ты решила отыграться на чужом ребёнке?
Лиза заплакала. Тихо, но горько.
— Прекратите, — сказала Ирина. — Вы пугаете ребенка.
— Я говорю правду. И Лиза должна её знать. — Людмила Петровна взяла внучку за руку. — Собирай вещи. Мы уезжаем. И больше сюда не приедем.
— Но бабушка...
— Никаких «но». Я найду тебе нормального преподавателя. Который научит тебя настоящему балету, а не этой самодеятельности.
Они ушли, а Ирина осталась одна в пустом зале. На полу валялась заколка Лизы. Девочка очень расстраивалась, когда теряла заколки.
Через час зазвонил телефон.
— Ира, что случилось? — Андрей сильно нервничал. — Мать привезла Лизу домой в слезах, говорит, что ты... что вы поругались.
— Все просто. Твоя мать узнала, что с Лизой занимаюсь я.
— И что теперь?
— Теперь ты решаешь. Как всегда.
***
Два дня Ирина ждала звонка от Андрея. На третий день позвонила сама Лиза — с чужого номера и с заплаканным голосом.
— Ирина Владимировна, это я, Лиза. Звоню с телефона одноклассницы.
— Лиза! Как дела?
— Плохо. Бабушка записала меня к новому преподавателю. Очень строгому дяде, который кричит. А папа... папа сказал «нет».
— Что?
— Папа сказал бабушке «нет». Сказал, что я буду заниматься только у вас. И что мы переезжаем.
Ирина не поверила своим ушам.
— А как бабушка?
— Кричала, плакала. Говорила, что папа сошел с ума. А папа сказал, что наоборот — только сейчас пришёл в себя.
***
На следующий день Андрей привёз Лизу в театр. Девочка светилась от счастья, а он выглядел довольным и спокойным. Таким Ирина его не помнила.
— Я купил дом, — сказал он, пока Лиза переодевалась. — В Переделкино. Подальше от матери и ее влияния.
— Как она это восприняла?
— Плохо. Но это уже не моя проблема. Мне тридцать шесть лет, пора самому решать, как жить.
— Вот как? А что изменилось? Раньше ты так не думал.
— Ты. Ты изменила всё. Три года назад я потерял самую прекрасную женщину в своей жизни из-за трусости. Сейчас у меня есть шанс всё исправить.
— Андрей...
— Выслушай меня. Я знаю, что не имею права просить прощения. Знаю, что причинил тебе боль. Но я хочу начать всё сначала. Хочу завоевывать твое сердце столько, сколько потребуется. Прошу…
Ирина растерянно смотрела на бывшего мужа. Сейчас он был совсем не похож на того Андрея, за которого она выходила замуж.
— Я изменился, Ира. Эти полгода с Лизой показали мне, что значит нести ответственность за близкого человека. Не перекладывать её на мать, а самому решать, защищать, выбирать.
— Андрей, между нами слишком много было...
— Было. А теперь может быть по-другому. — мужчина взял её за руки. — Я вижу, какая ты мать для Сони. И знаю, что ты станешь прекрасной мамой для Лизы. А я готов стать отцом для твоей девочки. Настоящим отцом.
Ирина почувствовала, как что-то дрогнуло в груди.
— Это безумие.
— Возможно. Но иногда безумие — это единственный способ исправить ошибки. Я умоляю тебя. Дай мне шанс!
***
Целый год Андрей ухаживал за Ириной. Приводил Лизу на занятия и оставался. Приглашал их с Соней в кино, в парки, на выставки. Покупал цветы, писал записки, терпеливо ждал, когда бывшая жена будет готова довериться ему снова.
Девочки быстро подружились. У них было много общего: балет, музыка, и главное, понимание того, что значит обрести семью не по крови, а по любви.
— Мам, — сказала Соня как-то вечером, — а почему ты не выйдешь замуж за дядю Андрея? Он же хороший. И Лиза тоже хорошая.
— Всё не так просто, солнышко.
— А что сложного? Вы же друг друга любите. Это видно.
Из уст ребенка…
Ирина поняла, что дочь права. Она действительно снова полюбила Андрея. Не того прежнего, слабого и зависимого от мамы, а этого — взрослого, ответственного, готового бороться за свое счастье.
В марте, ровно через год после их первой встречи в театре, она сказала «да».
— Это будет наш месяц, — сказал Андрей, надевая ей на палец кольцо. — Март подарил нам второй шанс.
Свадьба была скромной.
Только самые близкие. Соня и Лиза были подружками невесты, обе в одинаковых розовых платьях. Людмила Петровна не пришла. Зато пришли коллеги из театра, учителя девочек, соседи по новому дому.
— Теперь мы настоящая семья, — шептала Лиза, обнимая Ирину после церемонии.
— Теперь у меня есть папа, — тихо сказала Соня Андрею.
А ещё через год у них родилась дочь, которую назвали Мартой — в честь месяца, который подарил им всем новую жизнь.
— Смотри, — сказал Андрей, качая малышку на руках, пока старшие девочки делали уроки за соседним столом. — У неё твои глаза.
— И твой характер, — усмехнулась Ирина. — Уже требует внимания.
— Пусть требует. Теперь я знаю, что главное в жизни не избегать трудностей, а встречать их вместе с теми, кого любишь.
Ирина смотрела на своих девочек, мужа и понимала, что справедливость восторжествовала. Любовь и понимание оказались сильнее принуждения и контроля.
Их история получила хэппи-энд не потому, что кого-то наказали, а потому, что кто-то наконец повзрослел и научился делать правильный выбор.