«У меня оставалось три, может быть, четыре месяца жизни. Так сказал лучший невролог города, поставив мне редкий и смертельный диагноз. Муж, клявшийся спасти меня, отправил в дорогой горный санаторий, чтобы я "дышала воздухом и спокойно угасала". Я уже почти смирилась, но однажды ночью мой телефон зазвонил. На экране высветился незнакомый номер, а в трубке раздался торопливый женский шепот: "Беги оттуда! Он не лечит тебя, он тебя убивает. Я его партнерша, и я все знаю..."»
***
Как можно подготовиться к концу света? Личного, маленького, но от этого не менее разрушительного. Никак. Он просто приходит, выбивая дверь с ноги, и смотрит на тебя холодными, пустыми глазами.
Именно так чувствовала себя Марина, сидя на венском стуле в своей крохотной, пахнущей ванилью и шоколадом кухне. В руках она держала не просто лист бумаги. Это был приговор. Глянцевый, с водяными знаками и витиеватой подписью известного в городе невролога. «Боковой амиотрофический склероз. Ранняя стадия». Три слова, которые стирали будущее. Ей было всего 29 лет.
Мир сузился до размеров этого листа. Запахи свежей выпечки, которыми она так гордилась, исчезли. Ее маленькая домашняя кондитерская, ее торты и пирожные, которые заказывали на все свадьбы и юбилеи в городе, ее мечта о собственном кафе — все это превратилось в пепел.
Марина выросла в обычной семье инженеров, где главным десертом был магазинный торт «Сказка» по праздникам. Но она с детства чувствовала магию в смешении муки, сахара и масла. После института, который она бросила ради курсов кондитерского искусства, Марина начала свой путь. Сначала пекла для друзей, потом пошли первые заказы. Она работала по ночам, оттачивая рецепты, создавая свои маленькие шедевры. Она была счастлива.
А потом в ее жизни появился Вадим. Высокий, обаятельный, с горящими глазами и амбициозными планами. Он был основателем какого-то модного IT-стартапа, говорил на языке цифр и инвестиций, но для нее он стал целой вселенной. Он ворвался в ее жизнь, как ураган, восхищался ее талантом, обещал, что скоро они откроют лучшее кафе в городе.
— Ты гений, Мариша! — говорил он, пробуя ее новый муссовый торт. — Эти руки стоят миллионы!
Она верила. Через год они поженились. Вадим настоял, чтобы она продала свою «однушку», доставшуюся от бабушки, и вложила деньги в его «сверхприбыльный проект».
— Мы же семья, — убеждал он. — Скоро эти деньги вернутся к нам в десятикратном размере. Купим огромную квартиру, а потом и твое кафе.
Она согласилась. А потом начались странности. У нее стали неметь руки. Сначала она списывала это на усталость. Потом появился легкий тремор, головокружение. Однажды она уронила поднос с готовым тортом. Вадим не ругался. Наоборот, он был само беспокойство.
— Милая, тебе нужно обследоваться. Я так за тебя волнуюсь. Я договорился с лучшим неврологом, профессором Громовым. Он мой старый знакомый.
И вот результат этого обследования лежал перед ней. Черный конверт с черной вестью. В дверь позвонили. Это был Вадим. Он вошел, с порога обнял ее и сразу все понял по ее лицу.
— Что? Что он сказал? — в его голосе была такая неподдельная тревога.
— Вадим... это... это БАС (Боковой амиотрофический склероз), — прошептала она, и слезы, которые она так долго сдерживала, хлынули потоком.
Он крепко прижал ее к себе. Его плечо было таким надежным, таким сильным.
— Тише, моя хорошая, тише... Мы справимся. Я не позволю болезни забрать тебя. Медицина не стоит на месте. Есть экспериментальное лечение. Дорогое, но я все сделаю. Я найду деньги.
Она рыдала у него на груди, а он гладил ее по волосам и говорил, говорил, говорил... Слова были правильные, утешающие. Но почему-то от них по спине бежал ледяной холодок.
***
Прошла неделя, похожая на вязкий, кошмарный сон. Марина почти не выходила из дома. Тремор в руках усилился, слабость наваливалась внезапно, заставляя ее садиться, где придется. Она больше не могла держать кондитерский мешок. Ее бизнес, ее страсть, ее жизнь — все остановилось.
Вадим был воплощением заботы. Он сам готовил, приносил ей еду в постель, постоянно звонил с работы. И каждый вечер он приносил новые распечатки из интернета.
— Смотри, Мариша, вот. Клинический санаторий в горах Кавказа. «Серебряный ключ». Они специализируются на редких неврологических заболеваниях. Чистейший горный воздух, минеральные воды, и главное — у них есть доступ к экспериментальным швейцарским препаратам. Отзывы потрясающие. Люди пишут о ремиссии!
Он разложил перед ней глянцевые буклеты с видами величественных гор и улыбающихся людей.
— Но, Вадим... это, наверное, безумно дорого, — прошептала она. — У нас же...
— Деньги не проблема, — он решительно прервал ее. — Я же говорил, я все решу. Мой проект вот-вот выстрелит. Плюс, я нашел инвестора. Она готова вложить крупную сумму. Так что об этом не думай. Твоя задача — лечиться.
В тот вечер он привез большую коробку с лекарствами. Белые флаконы с иностранными названиями.
— Это первая партия. Мне Громов достал по своим каналам. Начинай принимать прямо сегодня. Это подготовительный курс перед санаторием. Чтобы организм адаптировался.
Марина послушно выпила первую таблетку. Она верила ему. Кому еще верить, если не собственному мужу, который готов на все ради твоего спасения?
Через пару дней ей позвонил нотариус. Новость была ошеломительной. Дальний родственник, дядя из Владивостока, которого она видела один раз в детстве, погиб в аварии. И поскольку он был одинок, все его сбережения и страховая выплата по завещанию переходили ей. Сумма была огромной. Достаточной, чтобы купить не одно, а три кафе.
Когда она сказала об этом Вадиму, его глаза вспыхнули.
— Вот видишь! — воскликнул он. — Это знак! Вселенная на нашей стороне! Теперь у нас точно на все хватит! И на лечение, и на мечту!
Его радость была такой бурной, такой искренней. Но вечером он вернулся домой задумчивым.
— Знаешь, Мариша, я тут подумал... — начал он издалека, перебирая бумаги на столе. — Эти деньги... их нужно правильно вложить. Пока ты будешь на лечении, я не хочу, чтобы они просто лежали. Я пущу их в дело. Чтобы к твоему возвращению у нас был уже капитал.
— Но я думала, мы...
— Не переживай, — он подошел и обнял ее. — Я обо всем позабочусь. Тебе сейчас нужно думать только о здоровье. Никаких стрессов. Доверься мне.
Он говорил так убедительно. А ей было так плохо. Голова кружилась, таблетки вызывали тошноту. Спорить не было сил. Она подписала доверенность на управление счетом.
Через неделю Вадим вошел в спальню с билетом в руках.
— Все готово, любимая. Послезавтра ты улетаешь. Я сам тебя отвезу в аэропорт. Там тебя встретит трансфер из санатория. Я буду звонить каждый день. И приезжать, как только смогу.
— А ты? Ты не поедешь со мной? — в ее голосе прозвучал страх.
— Мариша, ну как же я все брошу? — он вздохнул. — Проект, инвестор... Кто будет зарабатывать деньги на твое дорогое лечение? Я должен быть здесь. Но мыслями я буду с тобой. Каждую секунду.
Он поцеловал ее. Поцелуй был холодным, как стекло.
***
Офис стартапа Вадима занимал половину этажа в сверкающем бизнес-центре. Панорамные окна выходили на центр города. За столом из темного дерева, напротив Вадима, сидела Кристина. Острые скулы, ледяные голубые глаза, идеально уложенные платиновые волосы. Она была его инвестором и партнером. А с недавних пор — и любовницей.
— Значит, завтра она улетает? — Кристина сделала глоток эспрессо, не отрывая взгляда от Вадима.
— Да. Билет на руках, — он откинулся в кресле, расслабленно улыбаясь.
— Ты уверен в своем плане? Это... рискованно, Вадим. Очень.
— Риск — это мой профиль, ты же знаешь, — он усмехнулся. — Все продумано. Диагноз есть. Липовый, конечно. Громов за кругленькую сумму нарисовал все что нужно. Препараты — обычные сильнодействующие нейролептики старого поколения. Они дают нужную симптоматику: тремор, слабость, головокружение. В санатории ее никто проверять не будет. Это не больница, а коммерческая лавочка. Главное — плати.
— А деньги? Она подписала доверенность?
— Полный доступ ко всем счетам, — Вадим победно улыбнулся. — Она верит каждому моему слову. Считает меня своим спасителем. Наивная дурочка. Ее наследство — это наш джекпот, Крис. Мы сможем не просто запустить проект. Мы взорвем рынок.
Кристина молчала, изучая его лицо. Она сама была хищницей. Она шла по головам всю свою жизнь. В Вадиме она увидела родственную душу — такого же циничного, беспринципного игрока. Их роман был не про любовь. Это был союз двух хищников. Но даже ей сейчас становилось не по себе.
— А что потом? — тихо спросила она. — Она же не будет там вечно.
— Потом... — Вадим помолчал, его взгляд стал жестким. — Препараты имеют накопительный эффект. Плюс, я буду присылать ей новые «витаминки». Через пару месяцев ее сердце просто не выдержит. Несчастный случай. Осложнение на фоне тяжелой болезни. Все будут только сочувствовать мне, безутешному вдовцу.
Кристина вздрогнула. Это было уже не просто мошенничество. Это было спланированное убийство.
— Ты... ты серьезно? — она не узнала свой голос.
— Абсолютно, — он подошел к ней, провел рукой по ее щеке. — Не бойся, моя железная леди. Победителей не судят. Мы будем богаты. Очень богаты. И мы будем вместе. Разве ты этого не хочешь?
Он поцеловал ее, и в этом поцелуе была власть, холодный расчет и привкус опасности, который ее одновременно и пугал, и притягивал. Она ответила на поцелуй, пытаясь заглушить тихий голос внутри, который шептал, что она перешла черту, с которой нет возврата.
«Это просто бизнес», — убеждала она себя. «Каждый получает то, что заслуживает. Она — слишком наивна для этого мира. А мы — достаточно сильны, чтобы взять свое».
Но когда Вадим ушел, она еще долго сидела одна в пустом офисе, глядя на огни ночного города. И впервые в жизни ей стало по-настоящему страшно.
***
Санаторий «Серебряный ключ» оказался старым сталинским зданием с колоннами, затерянным в ущелье. Величественный и одновременно запущенный. Воздух был кристально чистым, но тишина давила. Марину поселили в одноместный номер с балконом, выходящим на поросший лесом склон.
Первые дни она почти не вставала. Лекарства, которые прислал с курьером Вадим, делали свое дело. Мир плыл, тело было ватным, а по ночам ее мучили кошмары. Вадим звонил каждый день. Его голос в трубке был бодрым и заботливым. Он рассказывал об успехах проекта, о том, как скучает.
— Как ты, родная? Лекарства принимаешь?
— Да... только мне от них хуже, кажется, — жаловалась она.
— Это период адаптации, милая! Организм перестраивается! Так сказал Громов. Ты должна терпеть! Ради нашего будущего!
И она терпела. Она заставляла себя выходить на прогулки по территории санатория. Бродила по заросшим аллеям, мимо пустых скамеек. Другие отдыхающие, в основном пожилые люди, смотрели на нее с сочувствием. Молодая, красивая, и такая болезнь...
Единственным, кто не смотрел на нее с жалостью, был местный работник, угрюмый мужчина лет сорока по имени Лев. Он отвечал за огромную оранжерею санатория и прилегающий парк. Марина часто видела его, когда он подстригал кусты или возился с розами. Он никогда не здоровался первым, но всегда кивал в ответ.
Однажды, сидя на скамейке, Марина почувствовала резкий приступ дурноты. Голова закружилась так, что небо и земля поменялись местами. Она выронила книгу и начала сползать со скамьи.
— Эй, вам плохо? — она услышала низкий, хрипловатый голос.
Лев стоял над ней, держа в руках садовые ножницы. Он подхватил ее, помог сесть ровно.
— Дышите глубже. Вот так.
Он присел рядом на корточки, его взгляд был серьезным и внимательным.
— Я сейчас принесу воды.
Он вернулся с пластиковой бутылкой. Марина сделала несколько глотков.
— Спасибо... — прошептала она. — Это лекарства... побочный эффект.
— Какие лекарства? — спросил он прямо, без обиняков.
Она назвала несколько названий с флаконов. Лев нахмурился.
— Странно, — пробормотал он. — Я не врач, но... моя мать была фармацевтом. Я с детства среди этих склянок. Эти препараты... их прописывают при шизофрении. В больших дозах они могут быть очень токсичны. Зачем их вам назначили?
— У меня... — она запнулась, — редкое неврологическое заболевание.
Лев долго смотрел на нее, потом покачал головой.
— Не похоже. У вас глаза ясные. Простите мое любопытство. Я много лет тут работаю. Видел разных больных. Вы на них не похожи. Вы похожи на человека, которого травят.
Слова ударили, как пощечина.
— Что вы такое говорите! — возмутилась она. — Мой муж... он нашел лучших врачей!
— Мужья бывают разные, — так же спокойно ответил Лев, поднимаясь. — Вы извините, если обидел. Но если станет совсем плохо, мой домик вон там, за оранжереей. Просто крикните.
Он ушел, оставив Марину в полном смятении. «Травят»... Какая чушь! Бред обиженного на жизнь человека. Но его слова, как ядовитое семя, упали в ее душу. И начали прорастать.
***
С того дня Марина начала наблюдать. За собой. За реакцией организма на таблетки. Лев был прав: через полчаса после приема «лекарства» ее состояние резко ухудшалось. Начинался тремор, мир расплывался, сердце начинало колотиться, как бешеное.
Она стала чаще заходить в оранжерею. Там, среди буйства зелени и влажного теплого воздуха, ей почему-то становилось легче. Лев не был разговорчив, но он позволял ей сидеть на скамейке в углу и просто молчать. Иногда он подходил и протягивал ей какой-нибудь цветок или лист.
— Это пассифлора, — сказал он однажды, показывая на диковинный цветок. — Из нее делают успокоительное. Натуральное. А то, что вы пьете — это химия, которая убивает нервную систему.
Она начала задавать вопросы. О травах, о растениях. Лев оказался кладезем знаний. Он рассказывал о ядах и противоядиях, о том, как одно и то же растение может лечить и калечить, в зависимости от дозы.
Однажды вечером, во время очередного телефонного разговора, Вадим был особенно возбужден.
— Мариша, у нас получилось! Мы заключили сделку века! Я перевожу деньги на счета поставщиков прямо сейчас! Ты представляешь, что это значит?
— Какие деньги, Вадим? — тихо спросила она.
— Как какие? Твои, наши! Которые ты мне доверила! Они работают, любимая! Они приумножаются! Скоро ты вернешься, и мы будем самыми богатыми и счастливыми!
— Ясно, — ее голос был ровным. — Я рада за тебя.
Положив трубку, она почувствовала, как лед сковал ее сердце. Все встало на свои места. Болезнь. Лекарства. Наследство. Его спешка с деньгами. Слова Льва: «Вы похожи на человека, которого травят».
Она нашла Льва в оранжерее. Он поливал орхидеи.
— Вы были правы, — сказала она, и ее голос дрогнул. — Кажется, меня действительно травят.
Лев отставил лейку и повернулся к ней. Его лицо было серьезным, но в глазах она увидела сочувствие.
— Я могу вам помочь? — спросил он.
— Я не знаю, что делать. Я здесь одна. У него все мои деньги, у него власть... Он убьет меня и никто даже не заметит.
— Завтра утром я еду в город за удобрениями, — сказал Лев после небольшой паузы. — В городе есть хорошая частная клиника. Мой знакомый там работает лаборантом. Мы можем сдать ваши таблетки на анализ. Анонимно. И вашу кровь. Хотите?
Марина посмотрела в его спокойные, уверенные глаза. Он был единственным, кто мог ей сейчас помочь.
— Да, — твердо сказала она. — Я хочу знать правду.
Ночью она не спала. Она сидела на балконе, кутаясь в плед, и смотрела на звезды. Страха больше не было. Была только холодная, звенящая ярость. И решимость бороться. За свою жизнь.
***
Поездка в город была похожа на побег. Марина оставила в номере записку, что ушла на долгую прогулку в горы. Старенький УАЗик Льва трясся на ухабах, но Марина этого не замечала. Она крепко сжимала в кармане пакетик с несколькими таблетками.
Клиника была небольшой, но современной. Знакомый Льва, молодой парень по имени Артем, без лишних вопросов взял у них таблетки и пробирку с кровью Марины.
— Результаты будут готовы к вечеру, — сказал он. — Я позвоню Льву.
Они ждали в маленьком кафе на окраине города. Марина не могла ни есть, ни пить. Лев молчал, понимая, что слова сейчас не нужны. Наконец, его телефон зазвонил. Лев слушал несколько минут, его лицо становилось все более мрачным.
— Ну что? — не выдержала Марина, когда он закончил разговор.
Лев посмотрел на нее.
— Артем сказал... в таблетках убойная доза галоперидола и еще какой-то дряни. В крови — то же самое. Он сказал, что с такой «терапией» вы бы не протянули и трех месяцев. Это не лечение. Это яд замедленного действия.
Мир не перевернулся. Он просто встал на свое место, подтвердив ее самые страшные догадки. Она не заплакала. Вместо слез внутри все выжгло ледяным огнем.
— Что мне делать? — спросила она, глядя на Льва.
— Возвращаться в санаторий нельзя. Он может приехать в любой момент. Вам нужно безопасное место. У меня есть старый домик в горах, от родителей остался. Там вас никто не найдет. А потом... потом нужно обращаться в полицию.
— Он убьет меня, если узнает...
— Не узнает. Мы будем на шаг впереди.
Они ехали обратно уже в сумерках. Телефон Марины, который она оставила в машине, внезапно зазвонил. Незнакомый номер. Она колебалась, но потом ответила.
— Алло?
— Марина? — на том конце провода был взволнованный женский голос. — Вы меня не знаете. Меня зовут Кристина. Я... я партнер вашего мужа.
Марина замерла.
— Слушайте меня внимательно, — торопливо заговорила женщина. — У вас нет времени. Он все узнал. Кто-то из санатория позвонил ему, сказал, что вы уехали в город с каким-то мужчиной. Он взбешен. Он едет к вам. Он сказал... он сказал, что закончит все сегодня. Он думает, что у вас роман, и вы хотите забрать деньги. Марина, бегите! Он не остановится! Он ненормальный!
Связь прервалась. Марина опустила телефон. Она посмотрела на Льва.
— Он едет. Прямо сейчас.
Лев резко нажал на тормоз. Машина остановилась посреди темной горной дороги.
— Значит, мы меняем план, — сказал он спокойно. — Мы его встретим.
***
Они не поехали в домик Льва. Вместо этого они вернулись в «Серебряный ключ». Санаторий спал. Лев провел Марину в свой домик за оранжереей.
— Он будет искать тебя в номере. Мы выиграем время. Я сейчас позвоню Артему. У него есть выход на полицию. Результаты экспертизы — это прямое доказательство.
Пока Лев звонил, Марина сидела на старом диване. Ее больше не трясло. Внутри была пустота и стальная решимость. Она слишком долго была жертвой. Теперь пришло время стать охотником.
Через час фары машины осветили центральную аллею. BMW Вадима бесшумно подкатил к главному входу. Он выскочил из машины и бросился в здание.
— Он пошел в твой номер, — прошептал Лев, глядя в окно. — У нас есть минут десять.
Но Вадим вернулся гораздо быстрее. Он явно понял, что номер пуст. Он метался по территории, как зверь в клетке, заглядывая в окна. Потом он заметил свет в домике Льва. И направился прямо к нему.
— Сиди здесь и не выходи, — приказал Лев. — Что бы ни случилось.
Он вышел на крыльцо и встал, преграждая дорогу.
— Где она? — прорычал Вадим, останавливаясь в нескольких шагах. Его лицо было искажено яростью.
— Ее здесь нет, — спокойно ответил Лев.
— Не ври мне! Я знаю, что она с тобой! Она решила кинуть меня! Забрать мои деньги! Я убью вас обоих!
— Это не твои деньги, — голос Льва был тверд, как камень.
Вадим рассмеялся безумным смехом.
— Теперь мои! А она — ходячий труп!
Он выхватил из кармана шприц.
— Я просто сделаю ей последний укол. Передозировка. На фоне стресса. Все поймут.
В этот момент на крыльцо вышла Марина.
— Не получится, Вадим, — сказала она тихо.
Он остолбенел, увидев ее. Живую, стоящую на ногах, с ясным и ненавидящим взглядом.
— Ты... как?
— Я все знаю. Про диагноз. Про таблетки. Про твои планы. Игра окончена.
Из-за деревьев раздался треск и голоса. Вспыхнули синие проблесковые маячки. Вадим понял, что это ловушка. Он бросился на Марину, пытаясь схватить ее, использовать как живой щит. Но Лев среагировал быстрее. Он сбил Вадима с ног. Завязалась короткая, яростная борьба. Полицейские уже бежали к ним.
Вадима скрутили быстро. Когда на его запястьях щелкнули наручники, он посмотрел на Марину взглядом, полным яда.
— Ты еще пожалеешь, тварь...
Она ничего не ответила. Она просто смотрела, как его уводят.
Полгода спустя.
Марина стояла за стойкой своего маленького, но уютного кафе «Пассифлора». Пахло свежим кофе и миндальными круассанами. Она справилась. Суд был долгим и грязным. Вадим пытался выставить ее сумасшедшей, а Льва — ее любовником, который все подстроил. Но показания Кристины, которая пошла на сделку со следствием, и неопровержимые результаты экспертизы сделали свое дело. Вадим получил большой срок за покушение на убийство и мошенничество.
Дверь кафе звякнула колокольчиком. Вошел Лев. Он теперь часто приезжал в город, поставляя для ее кафе свежие ягоды и травы из своей оранжереи.
— Привет, хозяйка, — улыбнулся он.
— Привет, садовник, — ответила она, и ее улыбка была теплой и искренней.
Он подошел к стойке и протянул ей цветок в горшке — ту самую диковинную пассифлору.
— Это чтобы ты не забывала, — сказал он, — что даже после самой темной ночи всегда наступает рассвет.
Марина взяла цветок. Она посмотрела на него, потом на Льва. Она знала, что шрамы на ее душе останутся навсегда. Но она также знала, что выжила. И что впереди ее ждет новая жизнь. И, возможно, новое, тихое и настоящее счастье, которое пахнет не деньгами и предательством, а горным воздухом и цветущими растениями.