Я не ищу приключений. У меня нет тяги к чужим мужьям. Но у меня есть старый друг, с которым мы знакомы больше двадцати лет. Мы работали вместе, смеялись, помогали друг другу в трудные времена — и всё это без романтики. Просто тёплая, взрослая дружба. За эти годы он всегда был для меня эталоном спокойствия и здравого смысла. Не тусовщик, не прожигатель жизни — стабильный, уравновешенный, настоящий «тихий мужчина».
Недавно, за чашкой кофе в маленьком кафе возле его офиса, он неожиданно поделился со мной тем, что хранил в тайне даже от самых близких. Он женат, у него двое взрослых детей. Но уже почти десять лет он живёт в треугольнике: жена, и две постоянные женщины «на стороне». Обе знают, что он женат. Он — не скрывает. Но при этом ни к одной из них не собирается уходить. И то, как он это объяснил, заставило меня надолго замолчать.
— Ты не понимаешь, — сказал он мне, спокойно отпивая свой американо. — Жена — это шикарное прикрытие. Это то, что даёт мне стабильность. А они — это то, что даёт мне жизнь. Без них я чувствую, как растворяюсь. Без неё — как выпадаю из мира.
Я была потрясена. И не потому, что он изменяет. А потому, что он говорил об этом с такой философией, с такой… системой. Он выстраивал свою личную жизнь, как сложную конструкцию, где у каждого элемента — своё предназначение. Я решила записать этот монолог в голове, чтобы потом ещё раз вернуться к этим словам. Потому что, как он сам сказал, «это не измена — это просто другая архитектура любви».
«Жена — это прикрытие»
— Слушай, я люблю свою жену. По-своему. Не как в двадцать лет. Там нет страсти. Но есть дом. Есть традиции. Есть внуки, племянники, застолья. Когда ты с женой в супермаркете — ты «нормальный». Ты вписан. Люди здороваются с тобой, зовут на дачи, просят совет. Без жены — ты просто одинокий мужик с подозрительно ухоженными ногтями.
Он говорил это без издёвки. Просто как факт. Он рассуждает о браке как о фасаде, как о статусе. Он говорит, что в их семье нет ссор, нет измен с её стороны, нет упрёков.
Они живут как партнёры — больше как родственники, чем как любовники. У них отдельные спальни, у каждого — своё пространство. Иногда вместе ездят на дачу, отмечают праздники. Но интимная жизнь давно исчезла.
— И это устраивает нас обоих, — добавляет он. — Только она не знает про остальных. И не должна. Не потому что она не справится — а потому что так спокойнее. Для всех.
Первая любовница — страсть
С первой женщиной он познакомился на курсе повышения квалификации. Она младше на 11 лет, умная, яркая, с характером. Сначала всё было на уровне флирта. Потом — случайная встреча после конференции. А потом — регулярные встречи в её квартире. В выходные, по вечерам, иногда — среди недели, «по служебной необходимости».
— Она знает, что я женат. Ей не нужно больше. Она тоже замужем. Мы как выпускной клапан друг для друга. У нас страсть. Там я не думаю о налогах и дедлайнах. Там я — живой.
Он описывает их отношения как «выпадение из времени». Без претензий. Без просьб «останься». Только энергия, прикосновения, острое ощущение, что ты снова кому-то нужен — не как глава семьи, а как мужчина. Он говорил о ней с лёгким возбуждением в голосе. И в этих словах была не похоть — а настоящая жажда быть желанным.
— Если бы не она, я бы давно закис, — признаётся он. — Это как спортзал для души. Мой допинг. Но безопасный.
Вторая женщина — поддержка
Эта история тянется уже почти восемь лет. Женщина старше, разведённая, работает психологом. Они познакомились через общих знакомых. Сначала просто общались. Потом начали встречаться — без сексуального подтекста. И только спустя полгода всё переросло в большее. Но и сейчас секс не главное — главное, как он сказал, «покой».
— Она не просит ничего. Мы вместе ходим на выставки, пьём вино. Мы можем говорить пять часов подряд. Мы можем просто молчать. У нас есть близость — не только физическая, но и интеллектуальная. Это очень редкое чувство: тебя слушают, не перебивают, не обвиняют.
Он говорит, что она — его тихая гавань. Именно с ней он может быть собой. Поговорить о страхах, о возрасте, о родителях, о том, что иногда он боится стать никому не нужным. Она не требует ничего, но всегда рядом. Не лезет в его расписание, не ставит условий. И в этом, по его словам, её сила.
— Она даже не спрашивает, где я был. Мы просто смотрим друг на друга, и всё становится ясно. Это очень интимная тишина, — говорит он.
«Три женщины — три роли»
— Ни одна женщина не может закрыть всё. Ты хочешь и покой, и огонь, и понимание. Но в реальной жизни ты не получишь всего в одном человеке. Поэтому мужчины ищут это по кусочкам.
Он не оправдывается. Он не изображает страдальца. Наоборот — говорит, что у него всё под контролем. Каждая из женщин занимает своё место. Никто не страдает, никто ничего не требует. Он строит свою жизнь как конструктор: аккуратно, расчётливо, по блокам.
— Это как бизнес. Ты не держишь весь капитал в одном банке. Ты распределяешь риски.
Я слушала и не знала — смеяться или плакать. Он говорил о чувствах как о финансовых потоках. Уверенный, что делает всё правильно. Что не причиняет вреда. Что честнее — так, чем изменять тайком и врать. Его логика была железной. Но где-то внутри что-то дрожало: а точно ли здесь есть любовь?
Почему он не уходит
— Если я уйду к одной из них — вся система рухнет. Потеряю жену — потеряю лицо. Потеряю жену — потеряю дом, нормальные ужины, круг общения. А если уйду к любовнице — она станет женой. И через год всё вернётся на круги своя.
Он верит, что нашёл баланс. Что это — его способ выживания. Что так он может быть «целостным». Он боится не любви — он боится потери устойчивости. Его мир собран на шарнирах. И если один вылетит — всё развалится.
— Мужчина — это не камень. Это конструкция. И чтобы она стояла — нужны опоры. У меня их три. И я это ценю.
Я не знаю, что ответить. С одной стороны, он говорит всё логично. С другой — внутри у меня бунт. Это же не жизнь, а сложная система допусков, ролей и масок. Где в этом человек? Где в этом душа? Или это и есть взрослая любовь?
Я спросила:
— А ты счастлив?
Он замолчал. Надолго. А потом сказал:
— Я стабилен. А это уже немало.
А вы как считаете: это зрелость — или страх потерять контроль? И можно ли называть любовью то, что так точно разложено по полочкам?