— Мам, мне новые сандалики нужны, — Полина стояла босиком на кухонном линолеуме, поджимая пальцы ног. — Эти жмут.
Лариса не подняла глаз от кошелька. Пересчитывала купюры второй раз — может, ошиблась в первый. Пятьсот, тысяча, полторы... Итого три тысячи двести до зарплаты. А до неё ещё неделя.
— На следующей неделе купим, — пробормотала она, складывая деньги обратно.
— А почему не сейчас? — Полина потёрла носом. — У Кати новые, блестящие.
Алексей хлопнул молнией рюкзака в прихожей. Лариса услышала, как он проверяет карманы — ключи, телефон, портмоне.
— Пап, а ты мне что-нибудь привезёшь? — крикнула Полина.
— Увидим, малыш, — отозвался он, уже натягивая куртку.
Лариса сжала губы. «Увидим» всегда означало «нет», когда речь шла об их детях. Но для Димы — сына от первого брака — почему-то всегда находились деньги.
— Сандалии правда жмут? — спросила она дочку тихо.
Полина кивнула, показывая красный след на пятке.
Входная дверь хлопнула — Алексей ушёл, не попрощавшись.
Лариса сунула кошелёк в сумку резким движением. Алексей ехал к Диме. Опять. Каждые выходные одно и то же — сын от первого брака важнее, чем их с Ларисой дети.
Вечером Алексей вернулся с пустыми руками и довольным лицом. Артём выскочил в прихожую, заглядывая за спину отца.
— Пап, а где подарки?
— Какие подарки? — Алексей разувался, не глядя на семилетнего сына.
— Ну ты же к Диме ездил. Нам что-нибудь привёз?
— Артём, я не в магазин ездил, — Алексей повесил куртку на крючок и прошёл в ванную к раковине.
Лариса ставила на стол тарелки. Каждая звякнула о столешницу громче, чем нужно.
— А что вы делали? — не отставал Артём.
Алексей не ответил, пошёл мыть руки. Артём побрёл в свою комнату, поняв, что разговор окончен.
Дверь хлопнула. Не сильно, но достаточно, чтобы Алексей нахмурился.
— Что это с ним?
Лариса поставила последнюю тарелку так, что та подпрыгнула.
— Ничего особенного. Обычная детская зависть.
— К чему зависть?
— Не знаю, — соврала Лариса. Она прекрасно знала, к чему.
Позже, когда дети легли спать, Алексей достал телефон и показал жене фотографии.
— Посмотри, что Диме купили, — на экране мальчик лет десяти на ярко-синем горном велосипеде, широкая улыбка, поднятый вверх большой палец. — Восемнадцать тысяч стоил, но он того стоит. Видишь, какой довольный?
Лариса взглянула на фото и отвернулась к холодильнику.
— Красивый, — коротко ответила она, доставая кастрюлю с супом. — Полина, кстати, сандалии просила. Старые жмут.
— Ну так купи.
— На что? — Лариса повернулась к нему. — На восемнадцать тысяч, которые ты потратил на велосипед?
Алексей поджал губы.
— Мы это уже обсуждали. У меня обязательства перед первой семьёй.
— А перед второй семьёй у тебя их нет?
— Лариса, не начинай.
Она не ответила. Разливала суп по тарелкам и думала, что на восемнадцать тысяч можно было купить обувь обоим детям, записать Полину на танцы, которые она просила уже полгода, и ещё бы денег осталось.
Утром Полина капризничала. Не хотела надевать в садик старые кроссовки — единственную обувь, которая ещё более-менее держалась на ногах.
— Они некрасивые! — всхлипывала девочка, сидя на кровати. — Все засмеются!
— Ну что ты, солнышко, — Лариса присела рядом, гладя дочку по волосам. — Никто смеяться не будет.
— Будут! У всех красивые, а у меня дырявые!
Лариса взглянула на кроссовки. Действительно, на носке расходился шов, подошва отклеивалась сбоку. Носить их было стыдно.
— Полин, других нет. Надевай давай, опоздаем в садик.
— Не буду! — Полина отодвинулась к стенке.
— Надевай, я сказала, — голос Ларисы стал жёстче.
Она взяла кроссовки, насильно натянула их на детские ноги. Полина плакала, но не сопротивлялась. Шнурки Лариса завязала слишком туго — хоть не спадут.
— Скоро купим новые, — прошептала она дочке на ухо. — Обещаю.
Обещание повисло в воздухе пустым звуком. Откуда деньги возьмутся — Лариса не знала.
На работе коллега Света заметила, как Лариса устало потирает виски.
— Что-то ты невесёлая сегодня.
— Да так, ерунда, — отмахнулась Лариса. — Обычные семейные дела.
— Хочешь поговорить?
— Не стоит. Само рассосётся.
Но внутри всё сжималось от обиды. Каждый раз, когда Алексей тратил на Диму очередную круглую сумму, Лариса чувствовала себя нищенкой, которая выпрашивает копейки на самое необходимое.
Вечером Лёша листал в телефоне новые фотографии — бывшая жена прислала видео, где Дима катается на велосипеде по дорожке в парке.
— Смотри, как он быстро научился, — показал он экран Ларисе. — Талантливый мальчик.
— Сколько это всё стоило? — спросила Лариса, не поднимая глаз от посуды.
— Что «это всё»?
— Велосипед, защита, шлем. Сколько?
Алексей поколебался.
— Восемнадцать за велосипед, плюс экипировка... ну, тысячи три ещё.
Лариса медленно вытерла руки полотенцем.
— Двадцать одна тысяча, — проговорила она вслух. — На эти деньги можно было купить обувь Полине и Артёму. И записать дочку на танцы, о которых она мечтает. И в лагерь Артёма отправить этим летом.
— Лариса...
— Двадцать одна тысяча, Лёша. Это половина моей зарплаты.
— Дима тоже мой сын!
— А Полина и Артём кто? — Лариса повернулась к нему. — Соседские дети?
Алексей отложил телефон, потёр лицо руками.
— Мы живём вместе, я обеспечиваю семью...
— Ты обеспечиваешь быт. Коммунальные, продукты. А всё остальное — игрушки, одежда, кружки — это на мою зарплату. И она в три раза меньше твоей.
— Но у Димы другая ситуация! Он живёт с матерью, я вижу его только по выходным!
— И поэтому наши дети должны ходить в дырявой обуви?
Алексей встал, прошёлся по кухне.
— Ты преувеличиваешь.
— Я не преувеличиваю. Я считаю деньги.
На следующий день, ближе к обеду, в дверь позвонили. Алексей пошёл открывать, а Лариса услышала знакомый голос свекрови.
— Алёшенька, дорогой! Пирожки принесла!
Валентина Петровна прошла на кухню с пакетом в руках. Полина и Артём выбежали из комнаты — бабушка редко приходила с пустыми руками.
— Ой, что это у вас тут? — свекровь оглядела детей. — Артёмка, во что ты играешь? В эти старые кубики?
— У нас других нет, — простодушно ответил мальчик.
Валентина Петровна посмотрела на сына вопросительно.
— Мам, хочешь чаю? — быстро спросил Алексей.
— Конечно. — Валентина Петровна сухо кивнула Ларисе: — Здравствуй. — Потом заметила у стены детские кроссовки — потрёпанные, с отклеившейся подошвой. В этот момент Полина выбежала из комнаты.
— А это чьи такие кроссовки? — спросила бабушка, указывая на обувь у стены.
— Мои, — тихо ответила Полина.
— Понятно. — Валентина Петровна внимательно оглядела девочку с головы до ног. — Какие-то они... потрёпанные.
Лариса почувствовала, как краснеют щёки.
— Мы собираемся покупать новые.
— Собираетесь... — протянула свекровь. — А когда?
— На следующей неделе, — ответил за жену Алексей.
— Хм. — Валентина Петровна отхлебнула чай. — А Димочке вчера новый велосипед купили. Алёша показывал фотографии. Красавец!
— Да, красивый, — согласилась Лариса сухо.
— Дорогой, наверное?
— Ничего, нормально, — пробормотал Алексей.
Свекровь поставила чашку, внимательно посмотрела на Ларису.
— Знаешь, я тут с Алёшей разговаривала. Он жалуется, что ты недовольна его тратами на старшего сына.
Лариса почувствовала, как напрягаются мышцы шеи.
— Я недовольна не тратами, а их размером на фоне нужд наших детей.
— Наших? — переспросила Валентина Петровна. — Дима тоже его сын.
— Конечно. Но почему один сын получает велосипед за двадцать тысяч, а другие дети не могут получить обувь за две тысячи?
Свекровь холодно улыбнулась.
— А знаешь что, милая? Оля никогда такие темы не поднимала. Вот та была настоящей женой — умела молчать.
Слова повисли в воздухе. Полина и Артём притихли, чувствуя напряжение. Лариса медленно поставила свою чашку.
— Что вы сказали?
— То, что сказала. Оля понимала — мужчина сам решает, на что тратить деньги. А не устраивает концерты.
— Мам, ну хватит, — попробовал вмешаться Алексей.
— Что хватит? Правду говорить? — Валентина Петровна не сводила глаз с Ларисы. — Первая жена знала своё место.
Лариса встала из-за стола. Руки дрожали, но голос был ровным.
— Дети, идите в комнату.
— Мам...
— Идите!
Полина и Артём быстро убежали. Лариса осталась стоять, глядя на свекровь.
— Повторите ещё раз про то, что первая жена знала своё место.
— Лариса, успокойся, — Алексей встал между ними.
— Нет, пусть твоя мама объяснит, что она имела в виду.
Валентина Петровна медленно поднялась из-за стола.
— А то и имела в виду, что сказала. Оля никогда не считала чужие деньги.
— Чужие? — переспросила Лариса. — Это деньги моего мужа чужие?
— Для тебя — да. Ты не заработала эти деньги.
Валентина Петровна поставила чашку, взяла сумку и направилась к выходу. В дверях обернулась к сыну:
— Алёша, заходи в гости. Один.
Дверь закрылась с тихим щелчком. Ларису трясло от злости как никогда.
На следующий день Полина упала на детской площадке. Ободрала коленку о асфальт, а старые кроссовки окончательно разлезлись — подошва отвалилась, оставив ногу почти босой.
Лариса несла плачущую дочь домой на руках. У подъезда их встретила Валентина Петровна. Она возвращалась из магазина с полными сумками.
— Что случилось? — спросила она, глядя на босую ногу внучки.
— Упала. Обувь развалилась.
Свекровь покачала головой.
— Вот до чего довела семью. Ребёнок без обуви ходит.
— Что вы сказали? — Лариса остановилась.
— То, что вижу. Нужно больше работать, чтобы дети не нуждались. А не концерты устраивать мужу.
Лариса сжала кулаки. Полина всхлипывала у неё на руках, прижимая к себе разорванный кроссовок.
— Валентина Петровна, отойдите с дороги.
— Я тебе добра желаю...
— Отойдите!
Лариса обошла свекровь и быстро поднялась по лестнице. Полина плакала всё громче. За спиной остался осуждающий взгляд и качающая головой фигура.
Дома, когда дочка успокоилась и заснула с забинтованной коленкой, Лариса сидела на кухне и снова считала деньги. За эти дни потратила на продукты, лекарства для Полины. Осталось меньше тысячи. А новые кроссовки стоят минимум полторы.
Алексей пришёл поздно, увидел жену за калькулятором.
— Считаешь бюджет?
— Считаю, сколько стоит человеческое достоинство, — ответила Лариса, не поднимая глаз.
Алексей прошёл к холодильнику, достал пиво. Открыл банку с резким щелчком.
— Мама расстроилась после вашего разговора.
— Твоя мама меня оскорбила.
— Она просто высказала своё мнение.
Лариса отложила калькулятор, посмотрела на мужа. Он пил пиво, избегая её взгляда.
— Лёша, мне нужны деньги на обувь детям. Прямо сейчас.
— Откуда сейчас? Зарплата только через три дня.
— У тебя есть кредитная карта.
— На ней лимит закончился.
— На что?
Алексей поставил банку на стол чуть резче, чем нужно.
Спустя три дня Алексей снова поделился планами:
— Договорился с Ольгой на выходных свозить Диму в аквапарк. Билеты оплатил.
Лариса медленно встала из-за стола.
— Сколько?
— Три тысячи. Но это семейный билет, там ещё...
— Три тысячи на аквапарк, а на обувь нашим детям денег нет.
— Лариса, я же обещал мальчику.
— А мне что обещал? — голос становился выше. — Что моя дочь будет ходить в рваных кроссовках? Что мой сын не поедет в лагерь, потому что у папы кончились деньги на родных детей?
Алексей отвернулся к окну.
— Не кричи. Дети услышат.
— Пусть слышат! Пусть знают, что у них есть брат, которому покупают велосипеды, а им — ничего!
— Я не отказываюсь покупать...
— Ты откладываешь! Постоянно откладываешь! А Диме покупаешь сразу!
Алексей резко повернулся.
— Я вижу его только по выходным! У меня мало времени с ним!
— А у наших детей времени с отцом вообще нет, потому что ты его тратишь на первую семью!
Слова повисли в воздухе.
— Давай не начинай. Потом поговорим, мне некогда.
— Нет, сейчас поговорим.
Но он уже шёл к двери. Хлопнула дверь спальни. Лариса осталась одна на пустой кухне.
Позже на работе коллега Наташа заметила синяки под глазами Ларисы.
— Не спала?
— Считала деньги до утра.
— Серьёзные проблемы?
Лариса оглянулась — рядом никого не было.
— Наташ, а ты как разводилась? Тяжело было?
Наташа отложила документы.
— А что случилось?
— У Лёши есть сын от первого брака. Он тратит на него огромные деньги, а наши дети ходят в обносках.
— Сколько он платит алиментов?
— Никаких алиментов. Он просто покупает подарки. На прошлой неделе велосипед за восемнадцать тысяч купил.
Наташа присвистнула.
— А ваши дети что получили?
— Обещания. Постоянные обещания.
— Лар, а ты с ним разговаривала?
— Разговаривала. Он говорит, что у него обязательства.
— А перед вашими детьми обязательств нет?
— Вот и я ему то же самое говорю. А он отмахивается или уходит от разговора.
Наташа помолчала.
— Знаешь что? Поставь ультиматум. Либо он честно делит расходы между всеми детьми, либо ты подаёшь на развод.
— А вдруг он выберет развод?
— Тогда будешь получать алименты. По закону на двоих детей — треть всех его доходов. Это больше, чем крохи, которые он сейчас тратит на ваших.
— Но как я объясню детям...
— А как ты объяснишь им, что один ребёнок в семье получает всё, а они — ничего? Артём ведь уже понимает.
Лариса кивнула. Артём действительно начал задавать вопросы.
Вечером сын пришёл из школы расстроенный. Бросил рюкзак в углу, прошёл на кухню.
— Мам, а почему Димка может всё, а мы нет?
— Кто тебе сказал, что он может всё?
— Да я же не дурак. Папа ему велосипед купил, в аквапарк возит. А мне говорит — денег нет на лагерь.
Лариса села рядом с сыном.
— Артём...
— Все мои друзья в лагерь едут. А я что, дома сидеть буду? Потому что у Димки день рождения был?
— У него не день рождения был.
— А что тогда? Почему ему можно, а мне нельзя?
Лариса не знала, что ответить. Сказать правду? Что отец больше любит старшего сына? Что для папы они — дети второго сорта?
— Мам, ты плачешь?
Лариса быстро вытерла глаза.
— Нет, что ты. Просто пыль в глаза попала.
Артём обнял её.
— Не переживай. Я дома посижу. Мне не очень-то и хотелось в лагерь.
Сердце сжалось. Семилетний мальчик утешает маму, которая не может ему объяснить, почему мир несправедлив.
В выходные приехала свекровь. Без предупреждения, как обычно. Позвонила в дверь, когда Лариса купала Полину.
— Алёша, открой маме!
Лариса быстро вытерла дочку, одела и побежала открывать дверь.
— Здравствуйте, Валентина Петровна.
— Здравствуй, — сухо кивнула свекровь и прошла на кухню.
— Полинка, бабушка приехала.
На кухне Валентина Петровна уселась за стол. Лариса поставила перед ней чай.
— Я с Алёшей вчера разговаривала. Он мне всё рассказал про ваш скандал.
— Какой скандал?
— Ну как же. Ты ему устроила сцену из-за денег на старшего внука.
— Я попросила денег на обувь нашим детям.
— Попросила? — Валентина Петровна усмехнулась. — Алёша сказал, ты кричала на него.
— Потому что он потратил три тысячи на аквапарк для Димы, а на кроссовки для Полины денег нет.
— И правильно потратил. Мальчик же его сын.
— А Полина и Артём кто?
Свекровь поставила чашку, посмотрела на Ларису холодно.
— Послушай меня внимательно. Когда ты связалась с женатым мужчиной, должна была понимать всю серьёзность ситуации. У него уже была семья, ребёнок. И эти обязательства никто не отменял.
Лариса почувствовала, как горло сжимается.
— Я не знала, что он женат.
— Ну конечно, не знала, — протянула Валентина Петровна. — А теперь терпи и не шуми попусту. Дима — мой внук, и я не позволю ущемлять его интересы ради ваших капризов.
— Капризов? — голос Ларисы сорвался. — Обувь для детей — это капризы?
— Это ваши проблемы. Больше работайте.
Лариса встала из-за стола. Руки дрожали.
— Валентина Петровна, уходите.
— Что?
— Немедленно уходите из моего дома.
Свекровь медленно поднялась.
— Ну, теперь я всё поняла. Подумай хорошо, с кем ты живёшь, — сказала она, обращаясь словно к невидимому Алексею.
Она взяла сумочку, направилась к выходу. У двери обернулась.
— И запомни — на чужом несчастье счастье не построишь.
Дверь захлопнулась. Лариса стояла одна на кухне.
Час спустя приехал Алексей с пакетом из магазина электроники.
— Что это? — спросила Лариса.
— Игровую приставку Диме купил. Заслужил.
— За что заслужил?
— За то, что терпит вашу несправедливость.
Лариса смотрела на коробку. На ценнике — двадцать две тысячи.
— Двадцать две тысячи, — прочитала она вслух.
— И что?
— А то, что вчера ты сказал — на карте лимит кончился.
— Нашёл другой способ.
— Какой?
— Занял у мамы.
Лариса достала со стола калькулятор, включила.
— Восемнадцать тысяч за велосипед. Три тысячи аквапарк. Двадцать две тысячи приставка. Итого сорок три тысячи за месяц на одного ребёнка.
Она подняла глаза на мужа.
— Это полтора года накоплений на лагерь для Артёма.
Алексей молчал.
— Или год танцев для Полины.
— Лариса...
— Или новая обувь, одежда, игрушки для обоих наших детей.
— Хватит.
— Не хватит. Теперь не хватит.
Через неделю Полина заболела. Температура поднялась до тридцати девяти, начался кашель. Лариса вызвала врача.
— Ангина, — сказала педиатр. — Нужны антибиотики, жаропонижающие, полоскания. Вот рецепт.
В аптеке Лариса смотрела на список лекарств. Антибиотик — восемьсот рублей. Сироп — пятьсот. Спрей для горла — триста. Жаропонижающее — двести.
Итого — тысяча восемьсот. А в кошельке — тысяча двести.
Лариса позвонила сестре.
— Тань, можешь занять шестьсот рублей? Полинка заболела, на лекарства не хватает.
— Конечно. Сейчас переведу.
Дома, дав дочке первую дозу лекарства, Лариса дождалась Алексея.
— Нам нужно поговорить.
— Если опять про деньги...
— Про деньги. И про будущее наших детей.
Она села напротив него за кухонный стол.
— Больше не смей тратиться на Диму, пока наши дети не получат то, что им нужно.
— Лариса, ты не можешь мне диктовать...
— Могу. Это моя квартира, это мои дети. И если ты не согласен на справедливое распределение денег между всеми тремя детьми, я подаю на развод.
Алексей откинулся на спинку стула.
— Серьёзно?
— Более чем. На двоих детей ты будешь платить треть всех доходов. Это двадцать пять тысяч в месяц.
— Ты угрожаешь мне?
— Я ставлю условия. У тебя есть неделя подумать.
Алексей встал, прошёлся по кухне.
— И что мне делать с Димой? Забыть про него?
— Нет. Но тратить на него ровно столько же, сколько на Полину и Артёма. Поровну на всех троих.
Лариса встала, пошла к двери.
— Неделя, Лёша. Либо справедливость, либо развод. Решай.
Неделя прошла в напряжённом молчании. Алексей избегал серьёзных разговоров, Лариса ждала решения. В субботу утром в дверь снова позвонили.
На пороге стояла Валентина Петровна. Лицо каменное, сумочка сжата в руках.
— Мне нужно поговорить с сыном.
— Его нет дома, — соврала Лариса.
— Вижу его машину во дворе. Не ври.
Свекровь протолкнулась в квартиру. Алексей вышел из спальни, увидел мать.
— Мам, что ты делаешь?
— Пришла вразумить. Алёша, хватит слушать эту... — Валентина Петровна посмотрела на Ларису с отвращением. — Она тебе ультиматум поставила? Из-за денег на твоего сына?
— Мам, не начинай.
— Не начинай? А кто начал? — свекровь повернулась к Ларисе. — Прекрати давить на сына! Дима его ребёнок, он обязан помогать. Ты залезла в чужую семью, разлучница, а теперь требуешь!
Лариса почувствовала, как внутри всё закипает.
— Разлучница? Ваш сын полгода за мной бегал! Я не знала, что он женат!
— Как ты смеешь на меня голос повышать? — Валентина Петровна покраснела.
— А как смеете вы приходить в мой дом и оскорблять меня?
— В твой дом? — взвизгнула свекровь. — Это квартира моего сына!
— Квартира оформлена на меня! — крикнула Лариса. — И я больше не позволю вам меня унижать!
Алексей стоял между ними, растерянный.
— Хватит! Обе прекратите!
— Нет! — Лариса подошла к двери, распахнула её. — Всё! Хватит с меня! Убирайтесь оба из моей квартиры!
Валентина Петровна подскочила.
— Что?! Ты смеешь выгонять меня?
— Выгоняю! И его тоже, если он не выберет между мамочкой и семьёй!
— Алёша! — свекровь схватила сына за рукав. — Ты слышишь, что она говорит?
Лариса смотрела на мужа. В её глазах больше не было мольбы или надежды. Только холодная решимость.
— Выбирай, Алексей. Прямо сейчас.
Тишина растянулась на долгие секунды. Валентина Петровна стояла, не веря происходящему.
— Мам, — тихо сказал Алексей. — Иди домой.
— Что?
— Иди домой. Пожалуйста.
Свекровь смотрела на сына, потом на Ларису.
— Ну и развод тогда! — выкрикнула она и хлопнула дверью.
Алексей остался стоять посреди прихожей. Плечи опущены, лицо серое.
— Она больше не будет сюда приходить, — сказала Лариса.
— Я понял.
— И с Димой — поровну на всех троих детей.
— Понял.
— А если не согласен...
— Согласен, — перебил он. — Согласен на твои условия.
Лариса кивнула и прошла на кухню. Через неделю Полина и Артём примеряли новые кроссовки. Радовались, бегали по квартире в белоснежной обуви.
— Мам, а теперь я в садик в красивых пойду? — спрашивала Полина.
— Теперь пойдёшь.
Алексей сидел на диване с телефоном. Набрал номер бывшей жены.
— Оля? Это я. Нужно поговорить о Диме... Да, о деньгах тоже.
Лариса слышала разговор из кухни.
— Понимаешь, помогать как раньше не смогу, у нас проблемы с финансами... Как это понимать? А так и понимать — нужно экономить... Я по-прежнему помогаю сыну, просто не так щедро.
Голос в трубке становился всё громче. Лариса не разбирала слов, но интонации были ясны.
— Не можешь понять? Тогда через суд... Оля, не надо истерик.
Алексей положил трубку. Сидел, глядя в окно.
— Мам, — Артём зашёл на кухню. — А когда мы в лагерь поедем?
— Этим летом, — ответила Лариса. — Папа уже деньги откладывает.
Мальчик обнял отца.
— Спасибо, пап.
Алексей крепко прижал сына к себе. Лариса видела, как у него дрожат губы. Он только сейчас понял, что почти потерял этих детей. Своих детей. Из-за чужих обид и чужих обязательств.
Вечером, когда дети легли, Лариса сидела на кухне и листала каталог детских лагерей. Рядом лежал калькулятор, но теперь она считала не то, чего не хватает, а то, что можно себе позволить.
Пятнадцать тысяч за путёвку в лагерь. Три тысячи за месяц танцев для Полины. И ещё останется на новую одежду к школе.
Впервые за долгое время Лариса улыбнулась, глядя на цифры.
Валентина Петровна больше не появлялась в их доме. Алексей изредка ездил к матери с детьми, но домой возвращался молчаливый и мрачный. Семья, которая могла быть крепкой, развалилась из-за денег и гордости. Никто не хотел уступать первым. Все остались правы, но все потеряли друг друга.
Друзья, так же делюсь своим Telegram-каналом, скоро он будет только для тех кто присоединился — это мой новый уголок вдохновения, еще много нового и полезного. Без воды, как вы любите. Присоединяйтесь!