Кухня, как всегда, стала ареной боёв — запах кофе смешивался с напряжением, которое густым облаком висело между шкафчиками и столом. Мария сидела с чашкой и уже знала: разговор сегодня будет «о вечном». Уж слишком уверенно Галина Петровна положила свою сумку на стул — как будто это была не сумка, а знамя наступающей армии.
— Машенька, — протянула свекровь с кислой улыбкой, от которой у Марии всегда начинало подёргиваться веко. — Ты же понимаешь, что в наше время жить на одну пенсию — это издевательство. Вот у тебя бизнес процветает, деньги капают рекой. Неужели жалко немного помочь?
— Немного? — Мария хмыкнула, не отрывая взгляда от чашки. — В прошлый раз это «немного» обошлось мне в стоимость новой машины.
— Маш, не начинай, — вмешался Илья, переминаясь с ноги на ногу, будто ему было неловко, что у него есть мать. — Это ж мама. Кто, если не мы?..
Мария подняла на мужа глаза и улыбнулась — но это была та улыбка, от которой даже собаки предпочли бы зарыться под кровать.
— Твои слова «если не мы» звучат так, будто речь идёт о спасении Родины, а не о том, чтобы оплатить новой «маме» санаторий и три золотых коронки.
— Машенька, — голос Галины Петровны задрожал, но скорее от артистизма, чем от настоящих эмоций. — Ты бессердечная! Я мать твоего мужа. Я отдала жизнь на его воспитание. А ты… ты считаешь копейки, будто я тебе чужая.
— А вы мне и есть чужая, — спокойно, но жёстко ответила Мария. — Мать мужа — это не автоматический пропуск к моим счетам.
— Ах так?! — вскинулась свекровь, хлопнув ладонью по столу. — Значит, мой сын женился на бессовестной эгоистке?
— Нет, мама, не перегибай, — Илья потянулся к ней, но выглядел так, будто скорее хотел спрятаться под стол. — Просто у Маши… свои принципы.
— У Маши принципы, а у меня долги, — резко перебила его Галина Петровна. — Илья, ты обязан встать на сторону семьи.
Мария вскинула брови.
— А я, значит, не семья?
— Ты? — свекровь усмехнулась, сжимая губы в тонкую линию. — Ты пришлая. Сегодня здесь, завтра там. А мать у него одна.
Мария засмеялась. Горько, но громко.
— Ну хоть тут вы правы: мать действительно одна. А вот мужиков без хребта — пруд пруди.
Илья дернулся, будто его ударили.
— Маш, не перегибай…
— А чего перегибать? — Мария резко встала. — Твоя мама приходит в мой дом, требует деньги, а ты стоишь, как пустое место, и смотришь на меня глазами обиженного щенка.
— Я не пустое место! — вспыхнул Илья.
— Тогда докажи, — холодно сказала Мария и поставила чашку на стол. — Объясни маме, что её финансовые проблемы решает она сама.
Тишина повисла в кухне. Только холодильник гудел, будто аплодировал происходящему.
Но Илья не открыл рот. Не сказал ни слова. Он лишь пожал плечами и уставился в окно.
— Вот и всё, — Мария вздохнула и посмотрела прямо на свекровь. — На этом спектакль окончен.
— Я требую, чтобы ты переписала половину бизнеса на моего сына! — выкрикнула Галина Петровна, чувствуя, что сцена уходит из-под ног. — Это справедливо! Семейное единство!
Мария моргнула, потом медленно опустилась обратно на стул.
— Знаете, Галина Петровна, у вас талант. За десять минут превратить разговор о «немного денег» в шантаж бизнесом — это надо уметь.
— Это не шантаж, а правда жизни! — топнула свекровь. — Вы с Ильёй — одна семья. А значит, общее должно быть общее.
— Ага, и тапочки тоже пополам делить будем? — Мария саркастично приподняла бровь. — Или вы сразу с квартиры начнёте?
— А что? — глаза свекрови блеснули. — Разводы случаются. Квартира останется сыну. А бизнес — общий. Вот и порядок.
Мария почувствовала, как в груди что-то щёлкнуло. Она встала и медленно подошла к двери.
— Вон, — произнесла она тихо, но так, что даже Илья вздрогнул. — Обе. Сейчас же.
— Маш, ты чего, мы же просто… — Илья шагнул к ней.
— Я сказала: вон. — Мария смотрела на него так, что сомнений не оставалось.
Свекровь вскочила, зашуршала своей сумкой, но бросила напоследок:
— Ты ещё пожалеешь, Машенька! Женщины без семьи долго не живут!
— Лучше без семьи, чем с такой, — отрезала Мария.
Дверь хлопнула. Тишина вернулась. Только на столе осталась чашка, из которой ещё поднимался лёгкий пар — как символ того, что жизнь всё равно идёт своим чередом, даже если только что рухнула чья-то маленькая «семейная империя».
Мария вздохнула и прошептала самой себе:
— Всё, хватит.
И впервые за долгое время почувствовала странное, тревожное, но освобождающее облегчение.
Квартира молчала вторые сутки. Илья ночевал у друга, потому что Мария, после того как выставила «обеих», сказала коротко и ясно: «Возвращайся, когда научишься разговаривать без маминой подсказки».
И вот, спустя два дня, он всё-таки появился. С порога пахло дешёвым мужским дезодорантом и чувством вины.
— Маш, привет, — произнёс Илья виновато, снимая куртку. — Ты красивая, как всегда…
Мария сидела на диване с ноутбуком, даже не подняла голову.
— Не начинай с комплиментов. Это твоя стандартная схема: сначала лесть, потом оправдания.
— Да какие оправдания… — он почесал затылок и сел рядом. — Я просто хочу, чтобы ты поняла. Мама не из жадности просит, она… ну, ей реально тяжело.
Мария захлопнула ноутбук и посмотрела на него пристально.
— Тяжело? Она только что требовала переписать половину бизнеса. Ты это называешь «тяжело»?
— Ну… она так выразилась, — пробормотал Илья. — На самом деле она хотела сказать…
— Что? Что я обязана работать, а вы обязаны тратить? — Мария усмехнулась. — Знаешь, Илья, твоя мать могла бы открыть школу манипуляций. Я бы сама купила туда абонемент, чтобы хотя бы понимать, как заранее отбиваться.
— Маш, ты несправедлива, — он вздохнул. — Она просто боится старости.
— А я — предательства, — резко перебила его Мария. — И вот угадай, кто из нас оказался прав?
Илья замолчал.
— Ты хочешь сказать, что я предал? — наконец произнёс он.
— Я хочу сказать, что, когда в моём доме на меня наезжают, ты стоишь в углу и молчишь. Это хуже любого предательства, Илья. Это равнодушие.
Он вскочил.
— Да я ради тебя… — начал он громко, но тут же сбавил тон. — Я просто не хочу ругаться с мамой. Она одна у меня.
Мария прищурилась.
— А я что? Два раза жена? У меня тоже одна жизнь, Илья. И я не хочу делить её между нормальностью и мамиными хотелками.
— Маш, ну нельзя так категорично, — он сделал шаг к ней, протянул руки. — Мы можем всё решить. Ну, скажем… ты оформишь на меня десять процентов фирмы.
Мария рассмеялась так, что у него побелело лицо.
— Ты серьёзно? Ты пришёл мириться — и сразу с предложением от мамы?
— Да не от мамы! — Илья замахал руками. — Просто… я же твой муж. Это логично.
— Логично? — она встала и подошла к шкафу, достала документы. — Знаешь, что логично? Раз уж мы заговорили про проценты, то я вот думаю: тебе не доля в фирме нужна, а доля в решимости. Потому что пока у тебя её ноль.
Он нахмурился, пытаясь обидеться.
— Маш, ты говоришь так, будто я пустое место.
— А разве нет? — она подняла глаза. — Муж, который не может защитить жену, а лишь повторяет за матерью — это и есть пустое место.
Илья резко схватил её за руку, но Мария вырвалась.
— Не смей, — сказала она холодно. — Руки убери.
— Ты издеваешься надо мной! — выкрикнул он.
— Нет, Илья. Я впервые за десять лет говорю правду, — Мария кивнула на чемодан, стоящий у двери. — Смотри, я собрала твои вещи.
Он замер.
— Маш… ты не можешь…
— Могу, — спокойно ответила она. — Иначе мы так и будем жить в тройнике: я, ты и твоя мама. А я в коммуналке себя не подписывала.
— Но… мы же семья! — Илья попытался ухватиться хоть за что-то.
— Семья — это когда люди друг за друга, — её голос сорвался, но она не дала слезам выйти. — А ты — за маму. Значит, ваша семья там.
Илья обессиленно сел на стул, словно у него отняли воздух.
— Я уйду, — сказал он тихо. — Но ты ещё пожалеешь. Никто тебе не даст того, что я…
Мария усмехнулась.
— Ты прав. Никто больше не даст мне предательства в комплекте с кольцом на пальце.
Он молча взял чемодан, постоял у двери и посмотрел на неё.
— Ты правда меня выгоняешь?
— Нет, Илья, — Мария улыбнулась горько. — Ты сам уходишь. Просто я закрываю за тобой дверь.
Дверь хлопнула.
Мария осталась одна. В квартире стояла тишина, но теперь это была другая тишина — тяжёлая, но честная.
Она села на диван, взяла телефон и набрала короткое сообщение: «Адвокат. Развод. Срочно».
И впервые за долгое время почувствовала, что дышит полной грудью.
Мария уже жила новой жизнью. Без постоянных звонков свекрови, без вечного нытья мужа о «семейных ценностях». Только бизнес, дом и редкие встречи с подругами, где она наконец могла позволить себе смеяться до слёз, а не до нервного тика.
Но спокойствие длилось недолго.
Вечером, когда она мыла кружку на кухне, раздался звонок в дверь.
Мария открыла — и перед ней стояли оба: Илья с виноватыми глазами и Галина Петровна, разодетая так, будто идёт на вручение премии за главную роль «Мать-страдалица года».
— Машенька, — протянула свекровь, глядя прямо в глаза. — Ну не держи зла. Мы пришли поговорить по-человечески.
— Мы? — Мария скрестила руки на груди. — Это ты притащил её?
— Маш, дай шанс, — умоляюще сказал Илья. — Мы ведь столько лет вместе.
— Да, Машенька, — вступила Галина Петровна. — Ты же умная женщина. Подумай сама: тебе невыгодно разводиться. Женщина без мужа — это… как суп без соли.
— А мужчина без мозгов — это вообще не суп, а пустая кастрюля, — Мария холодно усмехнулась.
— Ты хамишь! — взорвалась свекровь. — Я требую, чтобы ты отказалась от развода. Мой сын без тебя пропадёт!
— Ваш сын без меня уже пропал, — Мария указала на чемодан в руках Ильи. — И я не собираюсь спасать взрослого мужика, который не в состоянии выбрать, где его место.
— Маш, — взмолился Илья, — я всё понял! Я готов порвать с мамой, только дай мне вернуться!
Мария прищурилась.
— Ты готов порвать с мамой… и пришёл сюда вместе с ней? Браво, Илья. Это твоя самая смешная реприза за весь наш брак.
Галина Петровна рванулась вперёд, но Мария остановила её жестом.
— Хватит спектакля. Моё решение окончательное. Развод будет. Бизнес остаётся за мной. Квартира тоже. Вы оба — вон.
— Машенька, ты станешь жалеть! — почти закричала свекровь, хватая сына за руку. — Таких мужей больше не найдёшь!
Мария посмотрела прямо на Илью.
— Таких мужей — и правда больше не найти. Слишком редкая порода: взрослый мальчик на поводке у мамы. Но я в питомник не записывалась.
Илья опустил глаза. Даже он понял, что это конец.
Мария распахнула дверь.
— Последний раз повторяю: вон.
Илья шагнул за порог. Свекровь что-то бурчала, но он не остановился. Дверь захлопнулась с таким звуком, будто поставила жирную точку.
Мария прислонилась к двери и выдохнула.
Да, было больно. Да, внутри всё дрожало. Но она знала: победила.
Победила потому, что осталась в своём доме.
Потому что выгнала тех, кто всю жизнь пытался её использовать.
Потому что выбрала себя.
И это было важнее любых «семейных уз».
Конец.