Елена жила впроголодь, веря каждому слову мужа о «трудных временах». Пока в её руки случайно не попал конверт с правдой…
Елена Сергеевна никак не ожидала увидеть у себя на пороге курьера с плотным белым конвертом. Был морозный зимний вечер, метель за окном стучала в стёкла, и ей казалось, что весь день будет таким же спокойным и обыденным, как сотни других. Она собиралась поставить чайник, когда раздался звонок в дверь.
— Для вас, распишитесь, — буднично произнесла девушка в униформе, протягивая журнал. Голос её звучал устало, словно за день она произнесла эту фразу уже сотню раз.
— Странно… Я ничего не заказывала, — нахмурилась Елена, беря конверт. На плотной бумаге чётко виднелся штамп бухгалтерии какой-то незнакомой компании.
— Тут ваше имя и адрес, — равнодушно пояснила курьер. — Всё верно. Мне ещё много доставок, распишитесь, пожалуйста.
Не имея сил спорить, Елена машинально поставила подпись и закрыла дверь. Тишина квартиры снова обняла её, но теперь в руках лежал чужой, загадочный конверт. Она провела пальцами по шероховатому краю, словно боялась открыть, но любопытство пересилило.
Внутри оказалась премиальная ведомость. Строчки бежали перед глазами, и вдруг взгляд остановился. Фамилия её мужа. И цифры. Таких денег она никогда не держала в руках. Сумма была слишком большой, слишком несоизмеримой с их образом жизни за последние три года.
Елена опустилась на стул. Сердце колотилось где-то в горле. В ушах отозвались все разговоры с Игорем за эти годы: «Подожди с покупкой, сейчас не время», «Давай ещё потерпим, сделаем ремонт позже», «Считай копейки, Лена, иначе не вытянем». И всё это время… всё это время он получал в три раза больше?
Она сидела, вцепившись в ведомость, и не заметила, как за окном стемнело. Город погрузился в зимние сумерки, фонари рассыпали по снегу золотые круги. В квартире становилось всё темнее, но Елена не зажигала свет. Она лишь раз за разом перечитывала цифры, словно надеялась, что они изменятся, станут меньше, привычнее, соответствующие её прошлой жизни.
Когда щёлкнул замок, и в прихожей раздались знакомые шаги, Елена подняла голову. Игорь вернулся. Усталый, с портфелем в руке, с видом человека, который провёл долгий рабочий день и мечтает лишь о тишине и ужине. Он привычным жестом снял пальто, ослабил галстук и уже направился в комнату, когда заметил жену.
Она сидела за столом в полумраке, словно выжидая. Перед ней лежал конверт. Её глаза блестели, но не от слёз — от напряжения.
— Нам нужно поговорить, — произнесла Елена, и голос её был холоден и твёрд.
Игорь остановился, почувствовав неладное.
— Что-то случилось?
Она подтолкнула к нему конверт.
— Лучше посмотри сам.
Он шагнул ближе, взял бумаги в руки. В тот момент, когда взгляд его наткнулся на ведомость, лицо стало белее снега за окном.
— Нам нужно поговорить, — тихо, но твёрдо сказала Елена.
Игорь, уже начавший было расстёгивать манжеты, замер. Он снял галстук, кинул его на спинку стула и посмотрел на бумаги. Сначала недоумённо, потом — с растущим страхом. Кровь отхлынула от лица, он заметно побледнел.
— Откуда это у тебя? — голос его сорвался, и в нём прозвучала не столько злость, сколько паника.
Елена сидела неподвижно, словно камень. Её пальцы сжимали край стола так сильно, что побелели костяшки.
— Это неважно. Важно другое. Я три года жила, считая копейки. Три года откладывала каждую мелочь, экономила на еде, отказывала себе в самом простом. А ты всё это время получал в три раза больше и молчал.
— Лена… я могу объяснить… — он сделал шаг, но остановился, будто боялся приблизиться.
— Объясни! — голос её дрогнул, но в глазах горела решимость. — Почему мы не сделали ремонт? Почему я зимой ходила в старом пальто и убеждала себя, что оно ещё «совсем хорошее»? Почему я должна была думать, что мы живём впроголодь, если твои премии уходили неизвестно куда?
Игорь открыл рот, но в этот момент раздался звонок в дверь. Резкий, настойчивый, как будто судьба нарочно выбрала этот момент, чтобы проверить их обоих на прочность.
Елена вздрогнула. Игорь уже шагнул к прихожей, и через секунду на пороге возникла Тамара Николаевна — его мать. Щёки её горели от мороза, руки едва удерживали огромные пакеты, наполненные провизией.
— А вот и я! — бодро заявила она, будто не замечая напряжения, висевшего в воздухе. — Решила заглянуть, обсудить новогодний праздник.
Елена невольно сжала зубы так, что заболела челюсть. Худшего момента представить было нельзя: тайна только что вырвалась наружу, сердце колотилось, и тут свекровь с её бесконечным энтузиазмом.
— Я список гостей составила, — продолжала Тамара Николаевна, таща пакеты на кухню и оглядываясь по сторонам, словно хозяйка. — Думаю, человек пятнадцать точно соберётся. Надо будет закупиться продуктами, придумать меню, поставить побольше стульев.
Елена почувствовала, как в груди поднимается волна возмущения. Её голос, обычно спокойный и сдержанный, прозвучал резко:
— Какие гости? Мы это не обсуждали.
— Как какие? Новый год же! — свекровь всплеснула руками. — Я всех пригласила. Ты не против, Игорёша?
Игорь, который так и не успел сказать жене ни слова, стоял теперь между ними, словно мальчишка, пойманный на месте преступления. Он неловко отвёл взгляд, опустил плечи.
— Мама, может, не стоит…
— Что значит «не стоит»? — голос Тамары Николаевны стал выше и жёстче. — Я уже всем сказала, неудобно отменять. Да и квартира у вас просторная, места всем хватит.
Елена усмехнулась горько и с вызовом.
— Просторная? Мы три года жили без ремонта, потому что якобы денег не хватало. Я зашивала старые занавески, ставила табуретки под подушки, чтобы хоть как-то прикрыть облезлые стены. И всё это время слышала: «нет денег». А теперь выясняется…
Она резко замолчала, потому что слова застряли в горле. Тамара Николаевна нахмурилась, готовая к новой тираде, а Игорь стоял неподвижно, как будто его прижали к стене с двух сторон.
Она положила конверт прямо на стол, словно некий веский аргумент, от которого уже не отвертеться. Тамара Николаевна нахмурилась, вскинула брови, а Игорь закрыл глаза ладонью, будто пытаясь отгородиться от всего сразу — от бумаг, от жены, от матери.
— Это ещё что? — голос свекрови прозвучал резко, с нотками подозрения. — Какие ещё ведомости?
— Те самые, — ответила Елена и посмотрела прямо на мужа. — Суммы, которые он от меня скрывал.
— Лена, хватит, — выдохнул Игорь, но взгляд его скользнул к матери, словно ища поддержки.
— Скрывал? — переспросила Тамара Николаевна. — Ты что несёшь? Мой сын работает день и ночь, у него и так нервы на пределе!
— А я три года экономила на всём! — воскликнула Елена. — Жила с мыслью, что денег едва хватает! И только сейчас узнаю, что всё это время у него были премии, которых хватило бы на ремонт, на одежду, на нормальную жизнь!
Слова ударяли по комнате, как молот. Воздух дрожал от напряжения. Игорь пытался что-то вставить, но его голос тону в громе двух женских интонаций. Тамара Николаевна обиженно поджала губы, сжала сумку с продуктами и вдруг резко поднялась.
— Я не желаю это слушать, — сказала она, глядя только на сына. — Разбирайтесь сами. Но, Игорь, позвони мне потом. Нам надо поговорить.
Она прошла к двери и громко хлопнула ею, оставив после себя пустоту и запах мороза.
В квартире воцарилась тишина. Елена стояла, тяжело дыша, а Игорь выглядел так, будто его только что ударили по лицу.
— Теперь говори, — твёрдо произнесла она.
Он замялся, опустил глаза в пол, потом выдохнул:
— Я помогал Оксане.
Имя сестры прозвучало, как удар колокола.
— Оксане? — Елена нахмурилась. — Но зачем скрывать?
— Её муж ушёл. Алиментов не платит. Даня болен… Ему нужны обследования, лекарства. Я не мог её оставить.
Елена сжала виски ладонями. Горечь и злость боролись с жалостью. Её голос дрожал:
— Ты мог рассказать. Дать мне шанс быть рядом. А ты предпочёл скрывать. Три года. Каждый день.
Он молчал. Молчание давило так сильно, что в груди у Елены поднималась паника. Она схватила сумку и куртку.
— Я поеду к маме. Мне нужно время подумать.
Хлопок двери отозвался эхом.
На улице метель хлестала в лицо, снег резал глаза. Фонари освещали летящие хлопья, и казалось, что весь мир превратился в белое безмолвие. Она шла, не разбирая дороги, пока чей-то голос не вывел её из оцепенения:
— Осторожнее, девушка! Вас чуть машина не задела.
Елена вздрогнула, отступила на тротуар. Перед ней стояла женщина средних лет с внимательным, участливым взглядом.
— Всё в порядке? — спросила она.
— Да… просто задумалась, — пробормотала Елена.
— В такую погоду лучше быть повнимательнее, — женщина мягко коснулась её локтя. — Давайте я вас провожу. Меня зовут Надежда. А вас?
— Елена.
— Очень приятно. Знаете, в такую метель редко кто просто так бродит по улицам. Обычно или влюблённые гуляют, или те, кому больно. Вы к какой категории ближе?
Елена неожиданно усмехнулась.
— Вы слишком наблюдательны.
— Профессиональная привычка, — подмигнула Надежда. — Я психолог. Точнее, была им. Сейчас на пенсии. Расскажете?
И Елена, сама не ожидая от себя, начала говорить. Слова срывались одно за другим — о конверте, о лжи мужа, о свекрови. В груди стало чуть легче, как будто тяжёлый камень сдвинулся с места.
Надежда слушала внимательно, не перебивая.
— Мужчины часто скрывают не от недоверия, а от ощущения, что должны справляться сами, — наконец сказала она. — Но если любите его, дайте шанс всё объяснить.
Елена почувствовала, как внутри теплеет. Слова этой женщины были простыми, но они легли точно в цель. Она достала телефон и сама набрала номер мужа.
— Лена? Где ты? — голос Игоря дрогнул, в нём звучало облегчение. — Я приеду.
Через полчаса они сидели в машине. Тепло, гул мотора, тишина после метели. Елена впервые за день почувствовала себя в безопасности.
— Я хочу познакомиться с Оксаной, — неожиданно произнесла она. — С твоей семьёй по-настоящему.
Игорь удивился, но кивнул.
В квартире сестры пахло корицей и ванилью. На столе стояла вазочка с печеньем, в углу тихо тикали часы. Оксана смущённо встретила их у двери, Даня спал в детской. Разговор в кухне получился тяжёлым и честным: о болезни ребёнка, о страхах, о том, как трудно было просить помощи.
Елена смотрела на сестру мужа и понимала: чужих детей не бывает. Когда она заглянула в детскую и увидела спящего мальчика, сердце дрогнуло.
Несколько дней пролетели в хлопотах. Елена впервые за долгое время почувствовала, что они — семья, настоящая, большая, со всеми ссорами и обидами, но и с поддержкой.
И вот наступил Новый год. В их гостиной сияла ёлка, Даня бегал между взрослыми, хохоча и размахивая игрушками. Тамара Николаевна, впервые увидев внука, не скрывала слёз. Смех, хлопоты, запах мандаринов и хвои заполнили дом.
Когда куранты пробили полночь, Игорь и Елена подняли бокалы.
— У нас есть новость, — сказал он. — Мы решили удочерить девочку из детского дома. Её зовут Полина.
Тишина повисла на несколько секунд, затем Тамара Николаевна прикрыла лицо руками и прошептала:
— Значит, у меня будет внучка… маленькая принцесса.
Смех, объятия, радостные слёзы. Новый год начался с обещания новой жизни — честной, открытой, без лжи и недомолвок. А за окнами снег всё так же падал, освещённый огнями гирлянд, будто подтверждая: теперь всё действительно будет иначе.