Вера всегда, знаете ли, воспринимала свою семью как надёжный корабль, и она на нём, конечно, рулевой, а муж Серёжа — их капитан. А детишки, десятилетний Алёша и семилетняя Лиза, — это, пожалуй, самая шумная, но до ужаса любимая команда. За столько лет они привыкли жить по строгому, но, главное, понятному распорядку. Каждый месяц все денежки просчитывались до последней копеечки, так что никаких лишних трат и сюрпризов. Вера была просто уверена: только так они смогут обеспечить своим детям хорошее, безбедное будущее.
Квартира у них, хоть и небольшая, но всегда была такой тёплой и уютной. Вера создавала в ней это самое тепло своими руками. Вечно стирала, готовила, прибиралась — всё, чтобы было чисто и чтобы пахло вкусно. Аромат свежей выпечки и чистого, до хруста, белья стал их, так сказать, фирменным знаком. И он, ей почему-то казалось, всегда успокаивал Серёжу после длинного, утомительного дня.
Их жизнь текла ровно-ровно, словно ленивая, спокойная река. По выходным они, по традиции, выбирались на дачу, которую Вера ласково называла своим маленьким раем. Дети бегали по саду, заливались смехом, играли в прятки. А она с Серёжей тем временем ухаживала за грядками. Он, конечно, чаще всего отдыхал на веранде с газетой, но Вера не обижалась. Главное ведь что? Главное, что они все были вместе, все четверо. И для неё это было самым настоящим счастьем.
Серёжа работал инженером на заводе. Работа была, конечно, очень тяжёлая, и он, понятное дело, часто возвращался домой уставшим. Да уж, ещё и немногословным, это точно. Она никогда не лезла к нему с расспросами, зная, что ему просто нужна какая-то тишина, чтобы, что называется, отойти. Зато она всегда находила способ его подбодрить — тёплый, дымящийся ужин, весёлый смех детей. Ну, и, конечно, её нежные, такие тёплые объятия.
Каким-то совершенно рядовым, будничным вечером они устроились на кухне. Дети уже сопели в своих кроватках, и Вера, знаете ли, просто впитывала эту такую долгожданную тишину. Сидела, попивая свой любимый чай, а Серёжа так и застыл, уставившись куда-то за окно, в непроглядную темноту. Взгляд у него был какой-то потухший, что ли, отстранённый, и это сразу, как-то моментально, насторожило. И вот тут Вера нутром, по-моему, поняла: что-то не то. Что-то надвигается. В груди всё так неприятно, противно, ёкнуло, аж дыхание перехватило.
— Серёжа, что случилось? — спросила она, даже голос понизила, чтобы не спугнуть, что ли, это мгновение.
Он медленно повернулся к ней, и Вера увидела в его глазах такую, знаете, непривычную, почти незнакомую ей тревогу. И тут он вздохнул, так тяжело, словно задыхался, как будто вот-вот нырнёт в холодную, ледяную прорубь.
— Верочка, нам нужно поговорить, — произнёс он, и у Веры, что называется, душа в пятки ушла. Ну правда, как-то так, знаете, неприятно.
И Вера моментально почувствовала себя как на экзамене, на который, вот вообще ни разу, не учила. Эта самая неизвестность, кажется, пугала её больше всего. Что там? У его родителей, что ли, что-то случилось? Или на работе? Ох, только не дети… С детьми-то всё в порядке, она же сама их уложила, вот только что.
— Это, — продолжил он, и голос у него вдруг дрогнул, — это… очень важно. Касается денег.
Вера почувствовала, как её тело обмякло. Она тут же подумала о кредите, который они планировали взять на новую машину. Может, им отказали? Или, о боже, что-то случилось с их сбережениями?
— Что-то с кредитом? — прошептала она, а в голове уже прокручивала все возможные сценарии.
— Нет, не совсем, — сказал он. — Это не про нас. Это про Иру.
Ира… его младшая сестра. Она жила в другом городе и, Вера это знала, постоянно, просто-таки перманентно попадала в какие-то неприятности. Серёжа всегда помогал ей, но Вера никогда и подумать не могла, что это будет настолько серьёзно.
Сергей, видя, как она растеряна, подошёл и взял её за руку. Его ладонь была влажной и ужасно холодной. Это было так не похоже на него, на её Серёжу.
— Верочка, — сказал он. — Понимаешь, у неё сейчас большие трудности. Она взяла кредит, а теперь не может платить. Ей… ей грозят судом.
Вера почувствовала, как по её спине пробежал неприятный, морозный холодок. Кредит… Кредит — это же не шутки. Она посмотрела в его глаза и увидела там мольбу. Мольбу о помощи.
— И что? — выдавила она из себя, а внутри всё похолодело.
— Нам нужно внести всего несколько платежей по кредиту за мою сестру, - сказал муж. - У нее сейчас трудности. — Она ведь моя сестра, Вера. Она же совсем одна.
Она просто не поверила своим ушам. Её мозг отказывался принимать эту информацию. Они же живут от зарплаты до зарплаты! У них нет никаких лишних денег! Ира же не ребёнок, ей нужно нести ответственность за свои поступки.
— Ты с ума сошёл? — прошептала она. — Откуда мы возьмём эти деньги? У нас же нет…
— Я знаю, — сказал он, и в его глазах блеснула какая-то невероятная пустота. — Я… я взял из наших сбережений.
Вера почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Их сбережения… Те, что они копили на новую машину. На отдых. На будущее детей. Он взял их и даже не спросил её, не посоветовался.
— Как ты мог? — выдохнула она, и в её голосе была не злость, а какая-то жгучая, пронзительная боль.
— Она же моя сестра, — сказал он. — Я не мог оставить её в беде.
— А нас? — спросила она, и её голос вдруг стал чужим. — Ты нас оставил. Ты даже не спросил меня. Ты не подумал о детях.
— Я всё верну, — сказал он. — Как только смогу, я всё верну.
— Когда? Когда ты вернешь? — спросила она, и в её голосе уже звучала отчаянная безнадёжность.
Он ничего не ответил. И она поняла: у него нет ответа.После его признания в кухне воцарилась гробовая тишина. Вера даже не могла двигаться. Она стояла посреди своего маленького, уютного королевства, в котором теперь внезапно оказалась чужой. Её разум лихорадочно перебирал детали. Сбережения... они копили на них годами, отказывая себе во всём. На эти деньги они хотели купить машину, новую, чтобы не ломалась. Чтобы детей возить на дачу, в поликлинику. А теперь? А теперь их нет. И, как он сам сказал, она не знает, когда они вернутся.
— Что с ней случилось? — наконец, спросила Вера, и её голос дрожал от сдерживаемых слёз. — Почему она не может платить?
— Она купила… — он запнулся. — Она купила себе новый телефон. Очень дорогой. И… и шубу.
Вера просто-напросто не поверила своим ушам. Телефон? Шубу? Она посмотрела на своего мужа, на его лицо, и в её душе закипала не просто обида, а какая-то жгучая, испепеляющая злость.
— Ты взял наши деньги, — прошептала она, — деньги наших детей, чтобы твоя сестра купила себе телефон? И шубу? Сергей! Ты с ума сошёл!
Он отвёл взгляд. И в этот момент Вера поняла, что она видит его, наверное, впервые. Того Сергея, которого она не знала. Слабого, вечно идущего на поводу у своей сестры. Она всегда думала, что он такой, знаете, надёжный, как старый, крепкий дуб. А он оказался… мягкотелым, вот так. Он всё-таки взял эти деньги.
— Я не мог по-другому, — сказал он, и Вера почувствовала, что его слова выточены изо льда. — Ты же знаешь, какая она. Она закатила бы такой скандал…
— И что? — Вера чувствовала, как гнев поднимается в ней с каждым словом. — Ты боишься сестру больше, чем собственного будущего? Будущего своих детей? Ты думал о нас? Хоть на секунду?
— Я всё объясню, — сказал он, словно уговаривал её. — Мы будем экономить. Мы будем откладывать. Я обещаю, мы всё вернём.
— Когда? — спросила она, и её голос уже звучал как-то холодно. — Когда-нибудь? Когда нам снова понадобится машина? Когда нам понадобится заплатить за учебу детей?
Она смотрела на него, на его растерянное лицо, и вдруг в её душе что-то оборвалось. Та нить доверия, что так долго связывала их. Она почувствовала, как будто её предали, обманули, и что теперь она совсем одна. Ей так хотелось просто закричать. За что? За что он так с ней? Разве она сделала что-то не так?
Но она не закричала. Вместо этого она молча развернулась и пошла в детскую. Дети мирно спали, их маленькие лица были такими безмятежными. Они не знали, что в этот самый момент их мир рушится. Они не знали, что их папа променял их будущее на чьи-то чужие, бессмысленные капризы.
Вера медленно, почти на ощупь, прошла в их спальню и легла в кровать, даже не раздеваясь. Она лежала в темноте, не в силах уснуть. Ночь казалась бесконечной. Она никак не могла поверить, что человек, которого она знала столько лет, мог так поступить. Это была не просто финансовая проблема. Это было предательство. Её доверие, её вера в их семью — всё было растоптано.
На утро она вела себя так, будто ничего не произошло. Умылась, оделась, приготовила завтрак. Всё как обычно. Но внутри неё что-то изменилось. Она не могла смотреть на Сергея. Её глаза просто скользили мимо него, будто он был пустым местом. А он всё пытался заговорить, что-то объяснить. Но она просто молчала. Ей больше не хотелось ничего слушать. Она почувствовала себя чужой в собственном доме.
Она сходила в банк. Банковские работники подтвердили: счёт опустел. Остались только какие-то копейки. Вера почувствовала, как в её глазах всё помутнело, голова закружилась, словно её ударили. Как он мог? Как?
Когда она вернулась, дети уже играли на улице. Она подошла к Сергею, который сидел в кресле, и просто положила на стол свою руку, ладонью вверх.
— Отдай мне карту, — сказала она.
Он посмотрел на неё, не понимая.
— Отдай, — повторила она, и в её голосе не было никаких эмоций, просто сталь.
Он молча протянул ей карту. Вера взяла её, развернулась и пошла в спальню. Она открыла шкаф, достала старую, потёртую коробку из-под обуви, в которой раньше хранились их сбережения. Открыла. Пусто. В этот самый момент что-то в её сердце окончательно сломалось. Она поняла: у них нет будущего.
Она села на кровать, прислонившись спиной к стене, и закрыла глаза. Ей вдруг захотелось просто раствориться. Исчезнуть. Забыть всё, что случилось. Но она не могла. У неё были дети. Её маленький Алёша и её маленькая Лиза. И ради них она должна была жить, должна была бороться. Ради них.
Она вдруг встала, подошла к окну и посмотрела на сад, который так любила. На ту самую дачу, свой маленький рай. И в её душе появилась какая-то новая, неведомая ей раньше сила. Она больше не чувствовала себя жертвой. Она была матерью. И она знала, что должна делать.
Она пошла в детскую, собрала вещи детей и свои. Она не собиралась никуда уходить, она просто собиралась дать понять Сергею, что так жить нельзя.