Они нашли её через три дня. Марина как раз парковала свой новый белоснежный кроссовер на подземной стоянке элитного жилого комплекса, когда из-за колонны, точно тени из прошлого, шагнули Вадим и Тамара Павловна. Вид у них был помятый и разъярённый. Вадим был бледен, под глазами залегли тёмные круги, а его мать, казалось, состарилась лет на десять, её лицо исказила гримаса праведного гнева.
— А вот и ты, аферистка! — взвизгнула Тамара Павловна, указывая на Марину дрожащим пальцем. — Наворовала денег и спряталась! Думала, мы тебя не найдём?
Вадим молча шагнул вперёд, преграждая ей дорогу. Его взгляд скользнул по дорогой машине, по новому кашемировому пальто Марины, по её ухоженному лицу и остановился на глазах. В них не было страха. Только холодное, спокойное любопытство.
— Что вам здесь нужно? — ровным голосом спросила Марина, выключая двигатель. Тихий гул мотора сменился звенящей тишиной парковки.
— Что нужно? — передразнил её Вадим, и его голос сорвался от злости. — Половину! Половину выигрыша, Марина! Ты купила этот билет, когда мы ещё были в браке! Значит, это наши общие деньги! Ты нас всех обманула!
— В браке? — Марина медленно достала ключи из замка зажигания. — Вадим, ты, кажется, что-то путаешь. На момент покупки билета мы уже не жили вместе, не вели общее хозяйство. Ты жил со своей Светланой, а мне переводил по три тысячи «на мороженое». А потом мы подписали мировое соглашение, по которому ты выкупил мою долю в квартире и все наши имущественные споры были урегулированы. Или ты забыл?
Каждое её слово было выверенным и точным, как удар скальпеля. Она видела, как дёргается щека у Вадима.
— Это ты всё подстроила! — снова встряла свекровь. — Специально нас обвела вокруг пальца! Знала про деньги и молчала! Отдала нам эту несчастную квартиру за полтора миллиона, а сама миллионы захапала! Ворюга!
Она сделала шаг к машине, но Марина спокойно нажала кнопку на брелоке, и двери с тихим щелчком заблокировались.
— Тамара Павловна, я попрошу вас выбирать выражения, — голос Марины стал ледяным. — Иначе наш разговор продолжится уже в присутствии полиции и моего адвоката. Обвинение в клевете, знаете ли, тоже статья.
Упоминание полиции подействовало. Тамара Павловна отшатнулась, но её лицо продолжало пылать ненавистью.
— Мы в суд на тебя подадим! — выкрикнул Вадим. — Мы докажем, что ты мошенница! Ты всё вернёшь, до копейки! И эту машину, и квартиру, в которой ты тут прячешься! Ты думала, мы не узнаем адрес? У Светы связи есть!
— Подавайте, — пожала плечами Марина. — Это ваше право. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотела пойти домой. Меня ждут дети.
Она открыла дверь и вышла из машины. Она была одного роста с Вадимом, но сейчас, на небольших каблучках, уверенная и спокойная, она казалась выше и сильнее. Она обошла их, не удостоив больше ни единым взглядом, и направилась к лифту.
— Ты ещё пожалеешь, Марина! — донеслось ей в спину. — Ты останешься одна, никому не нужная! Деньги счастья не приносят!
Марина нажала кнопку вызова лифта, горько усмехнувшись про себя. «Кому ты нужна с двумя детьми». «Деньги счастья не приносят». Как же предсказуемы были его проклятия.
Двери лифта открылись, и она шагнула в светлую, отделанную зеркалами кабину. Последнее, что она увидела, прежде чем двери закрылись, были их искажённые злобой лица на фоне серого бетона парковки. Они выглядели жалкими.
***
Иск в суд не заставил себя ждать. Вадим, подстрекаемый Светланой и матерью, требовал признать лотерейный выигрыш совместно нажитым имуществом и взыскать с Марины половину суммы — двадцать три с половиной миллиона рублей. Прочитав исковое заявление, которое ей принёс курьер, Марина только покачала головой. Они даже не потрудились вычесть налог.
Игорь Семёнович был настроен по-боевому.
— Это дело — чистый фарс, — говорил он, расхаживая по своему кабинету. — Их позиция юридически ничтожна. Да, на момент покупки билета брак формально не был расторгнут. Но есть статья 38 Семейного кодекса, пункт 4, который гласит, что суд может признать имущество, нажитое каждым из супругов в период их раздельного проживания при прекращении семейных отношений, собственностью каждого из них. А у нас есть все доказательства: свидетели, что вы не жили вместе, его собственные смехотворные переводы «на мороженое», и, что самое главное, — утверждённое судом мировое соглашение о полном разделе имущества. Это их смертный приговор.
— Они слепы от жадности, — тихо сказала Марина.
— Именно! И мы на этом сыграем, — в глазах адвоката блеснул азартный огонёк. — Мы не просто выиграем суд. Мы подадим встречный иск о взыскании с них всех судебных издержек. И ещё один — о защите чести и достоинства, за публичные оскорбления и клевету. Мы их разденем, Марина Андреевна. По закону.
Пока юристы готовились к битве, жизнь Марины текла своим чередом. Она наслаждалась каждой минутой своей новой свободы. Она возила детей на море, записала Сашку в лучшую секцию по плаванию, а Машеньке наняла преподавателя по рисованию. Она видела, как оттаивают её дети, как возвращается блеск в их глаза.
Сама Марина тоже менялась. Она открыла в себе деловую хватку, о которой и не подозревала. По совету Игоря Семёновича, она не стала бездумно тратить деньги, а вложила значительную часть в надёжные активы. Кроме того, она решила вернуться к своей профессии, но уже на новом уровне. Она прошла курсы повышения квалификации и открыла небольшую консалтинговую фирму, которая помогала малому бизнесу с бухгалтерией и налоговой отчётностью. Работала она из дома, в своём новом, просторном кабинете с окнами в пол, сама выстраивая свой график. И это приносило ей не только хороший дополнительный доход, но и огромное удовлетворение.
Тем временем в стане врага назревал раскол. Ольга, обладавшая обширной сетью информаторов в мире недвижимости и не только, приносила подруге свежие новости.
— Твой бывший со своей дизайнершей поругались в пух и прах, — докладывала она за чашкой кофе в уютном кафе. — Оказывается, её «успешная студия» — это съёмная комнатка на окраине, а все клиенты — такие же подружки. Шика в соцсетях было много, а реальных денег — ноль. Кредит за квартиру платить надо, а денег-то нет. Вадик вкалывает на двух работах, а она требует от него новую машину и шубу. Говорят, скандалы у них каждый день.
Тамара Павловна тоже подливала масла в огонь. Она невзлюбила Светлану, называя её за глаза «хищницей» и «дармоедкой», которая тянет из её «мальчика» последние соки. Старая квартира, которую они с таким боем отвоевали, больше не казалась им раем. Её нужно было содержать, а после шикарной съёмной квартиры Светланы эта «двушка» в старом доме казалась ей убогой.
Сплетни расползались, как круги по воде. Баба Зина, встретив Марину у её нового дома (она специально приехала в этот район «по делам»), рассыпалась в комплиментах.
— Мариночка, голубушка, как же ты похорошела! Настоящая бизнес-леди! А я ведь всегда говорила, что ты девушка с головой! Не то что эта вертихвостка, Светочка. Слыхала я, она твоего бывшего-то совсем в кабалу вогнала. Говорят, даже машину его продали, чтобы адвокатам заплатить.
Марина вежливо улыбалась, не вступая в дискуссию. Ей не было жаль Вадима. Это был его выбор. Он сам выбрал «живую» и «интересную» жизнь. Вот и получил её.
Единственное, что её тревожило — это дети. Вадим полностью прекратил с ними общаться. Он не звонил, не интересовался их делами, будто их никогда и не было в его жизни. Сашка переживал это молча, замыкаясь в себе, а Машенька иногда спрашивала: «Мама, а папа меня больше не любит?».
И в эти моменты сердце Марины сжималось от боли. Она могла простить ему всё: предательство, унижение, жадность. Но то, что он так легко вычеркнул из жизни собственных детей, она простить не могла.
***
Судебный процесс превратился в театр абсурда. Адвокат Вадима, молодой и амбициозный, но явно неопытный, пытался доказать, что Марина — коварная интриганка, которая годами вынашивала план по обману мужа. Он приводил в качестве свидетелей Тамару Павловну и Светлану.
Тамара Павловна, заламывая руки, рассказывала, какой у неё замечательный сын и какая неблагодарная змея оказалась его жена.
— Она его никогда не любила! — вещала свекровь, обращаясь к судье, как к старой подруге. — Только о деньгах и думала! Мой Вадик ей всё отдавал, а она, оказывается, за его спиной в лотерею играла! На его деньги!
Игорь Семёнович одним вопросом разбил всю её речь:
— Скажите, Тамара Павловна, а вы в курсе, что билет стоил пятьдесят рублей? И был куплен на сдачу от покупки шоколадки для детей? Вы считаете, что Марина Андреевна должна была просить у вашего сына разрешения на эту трату?
Свекровь смутилась и замолчала.
Выступление Светланы было ещё более фееричным. Она пыталась изображать из себя светскую даму, жертву обстоятельств.
— Мы с Вадимом просто хотели построить своё счастье, — говорила она томным голосом. — А его бывшая жена из мести решила нас обокрасть. Эти деньги по праву принадлежат их семье, а значит, и Вадиму.
— Уточните, пожалуйста, — вежливо попросил Игорь Семёнович. — Вы считаете себя частью семьи Волковых?
— Я — будущая жена Вадима! — гордо заявила Света.
— То есть, на данный момент вы — посторонний человек, который претендует на чужое имущество?
Светлана вспыхнула и что-то злобно прошипела. Судья сделала ей замечание.
Когда Игорь Семёнович представил суду доказательства — выписки с банковских счетов, подтверждающие раздельное ведение бюджета, показания соседей о том, что Вадим давно не живёт в квартире, и, наконец, мировое соглашение, подписанное самим Вадимом, — исход дела стал очевиден всем, кроме истцов.
Решение суда было оглашено через два месяца. В иске Вадиму Волкову было отказано в полном объёме. Суд признал лотерейный выигрыш личной собственностью Марины Волковой. Более того, суд удовлетворил встречный иск Марины и обязал Вадима возместить ей все судебные издержки в размере трёхсот тысяч рублей.
Вадим выслушал решение с каменным лицом. Когда судья закончила, он резко встал и, не говоря ни слова, вышел из зала. Тамара Павловна бросилась за ним, что-то крича ему вслед. Светлана же задержалась. Она подошла к скамейке, где сидели Марина и её адвокат.
— Ты ещё поплачешь, — прошипела она, и её красивое лицо исказилось от злобы. — Думаешь, ты победила? Ты никому не будешь нужна со своими миллионами и прицепом. А Вадик ещё вернётся ко мне, когда поймёт, кто его по-настоящему любит!
Марина посмотрела на неё спокойно, почти с жалостью.
— Я вам искренне желаю счастья, Светлана, — сказала она. И в её голосе не было ни капли иронии.
***
Поражение в суде стало для Вадима началом конца. Новость о том, что он теперь должен бывшей жене ещё триста тысяч, окончательно подкосила его. Кредит, взятый на выкуп доли, давил неподъёмным грузом. Денег не хватало даже на жизнь, не говоря уже о выплате нового долга.
Светлана устроила ему грандиозный скандал.
— Я потратила на тебя лучшие месяцы своей жизни! — кричала она, швыряя в него диванной подушкой. — Я верила, что ты успешный мужчина, а ты — неудачник! Нищий! Ты даже не можешь обеспечить свою женщину! Ещё и должен этой своей мымре!
— Но, Светочка, мы же вместе хотели эту квартиру… — растерянно лепетал Вадим.
— Я хотела! А ты должен был обеспечить! Всё, с меня хватит! Я не собираюсь жить в нищете с лузером!
Через неделю она собрала свои вещи и съехала, оставив Вадима одного в пустой квартире с огромными долгами. Перед уходом она не поленилась позвонить Марине.
— Забирай своего неудачника обратно, — язвительно бросила она в трубку. — Он теперь снова свободен. Может, подкинешь ему деньжат на пропитание, миллионерша.
Вадим запил. Он потерял работу, потом вторую. Судебные приставы описали и выставили на торги машину, а затем и квартиру, ту самую, за которую он так боролся. Денег, вырученных с продажи, едва хватило, чтобы погасить кредит и долг перед Мариной. Он остался ни с чем. Ему пришлось переехать к матери, в её маленькую однокомнатную квартирку.
Тамара Павловна срывала свою злость и разочарование на сыне.
— Я тебе говорила! Говорила, что эта Света — аферистка! А ты не слушал! Променял нормальную жену, детей на эту куклу крашеную! И что в итоге? Всё потерял! Сидишь у меня на шее, позор!
Вадим молча слушал её упрёки, тупо глядя в стену. Он похудел, осунулся, от былого лоска не осталось и следа. Он часто думал о Марине, о детях. Вспоминал тихие семейные вечера, запах её выпечки, смех Машеньки. Всё то, что он сам разрушил в погоне за призрачным счастьем. Он понимал, какую чудовищную ошибку совершил, но гордость и стыд не позволяли ему даже просто позвонить.
Марина знала о его падении. Ольга держала её в курсе. И, к своему удивлению, она не чувствовала злорадства. Только глухую, тяжёлую жалость. Ей было жаль не его, а того мужчину, которого она когда-то любила, отца её детей, который так бездарно растратил свою жизнь.
Однажды, поздним осенним вечером, когда за окном лил холодный дождь, в её дверь позвонили. Она посмотрела на монитор домофона и замерла. На пороге её квартиры, на двенадцатом этаже, стоял Вадим. Мокрый, осунувшийся, в старой, потёртой куртке.
Она долго смотрела на него, борясь с собой. Часть её хотела просто отключить домофон и сделать вид, что никого нет дома. Но другая часть, та, что помнила двенадцать лет их жизни, не позволила ей этого сделать. Она открыла дверь.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не решался поднять глаза.
— Здравствуй, — хрипло сказал он.
— Зачем ты пришёл, Вадим? — спросила она, не приглашая его войти.
Он наконец поднял на неё взгляд, и она увидела в его глазах такую бездну отчаяния и стыда, что у неё перехватило дыхание.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Прости за всё. За то, что ушёл. За те слова, что я тебе говорил. За суд, за грязь. За то, что я бросил детей. Я… я был таким идиотом, Марина. Таким слепым, самовлюблённым идиотом. Я всё разрушил. И теперь я понимаю, что я потерял.
По его щеке скатилась слеза. Не пьяная, не жалостливая, а настоящая, горькая слеза раскаяния.
— Я ничего от тебя не хочу, — продолжал он, и его голос дрожал. — Ни денег, ничего. Я просто… я хотел, чтобы ты это знала. И ещё… можно мне хоть иногда видеть детей? Я буду приходить, куда скажешь. Я просто хочу, чтобы они знали, что у них есть отец. И что он их любит. Даже такой, какой я есть сейчас.
Марина молчала. Она смотрела на этого сломленного человека и видела в нём не врага, а заблудившегося, несчастного мужчину, который заплатил за свои ошибки сполна. Вся злость, вся обида, что копилась в ней месяцами, вдруг ушла. Осталась только пустота и усталость.
— Заходи, Вадим, — сказала она, отступая от двери. — Дети ещё не спят.
***
Это был первый шаг к долгому и трудному примирению. Вадим не стал просить денег или помощи. Он устроился работать простым менеджером в небольшую фирму, снял комнату и начал по крупицам восстанавливать свою жизнь. Он начал регулярно, по выходным, видеться с детьми. Сначала их встречи проходили в присутствии Марины, в парке или в кафе. Они были неловкими, натянутыми. Сашка смотрел на отца с недоверием, Машенька стеснялась.
Но Вадим был терпелив. Он не пытался купить их любовь дорогими подарками. Он приносил им книжки, помогал Сашке с уроками по математике, часами строил с Машенькой замки из конструктора. Он рассказывал им сказки, которые когда-то рассказывал в детстве. И постепенно лёд начал таять. Дети снова начали называть его папой.
Марина наблюдала за этим со стороны. Она не питала иллюзий по поводу их с Вадимом будущего. Их история как мужа и жены была закончена навсегда. Но она видела, как важно для детей общение с отцом. И она видела, как меняется сам Вадим. В нём больше не было той спеси и высокомерия. Он стал тише, спокойнее, мудрее.
Однажды он пришёл на встречу с детьми и привёл с собой Тамару Павловну. Марина напряглась, но свекровь выглядела иначе. Она постарела, ссутулилась, и в её глазах больше не было яда. Она принесла внукам пирожки с капустой, которые они так любили, и неумело, смущаясь, обняла их.
— Прости меня, Мариночка, — сказала она тихо, когда Вадим отвёл детей на площадку. — За всё прости. Слепая я была, дура старая. Сына накручивала, тебя грязью поливала. А счастье-то вот оно было, рядом. Не уберегли.
Марина ничего не ответила, только кивнула. Ей не нужны были слова. Она видела раскаяние в глазах этой женщины. И этого было достаточно.
Шло время. Жизнь наладилась. Фирма Марины процветала. Дети росли счастливыми и спокойными. Вадим регулярно платил алименты, небольшие, но честно заработанные. Он наладил отношения с сыном и дочерью, став для них настоящим воскресным папой. Иногда по большим праздникам, на дни рождения детей, они все собирались за одним столом в большой, светлой квартире Марины. И не было больше ни упрёков, ни обид. Только спокойное, родственное тепло.
Марина была счастлива. Она нашла своё счастье не в деньгах, а в душевном покое, в любви к своим детям, в уважении к себе. Она простила Вадима. Не ради него. А ради себя. Потому что прощение освободило её от груза прошлого и позволило жить дальше.
Как-то раз, сидя на своей просторной кухне и наблюдая, как Вадим и Сашка увлечённо собирают новую сложную модель самолёта, она подумала, что судьба — удивительная штука. Иногда, чтобы обрести всё, нужно сначала всё потерять. А самый большой выигрыш в жизни — это не сорванный джекпот, а умение прощать и сохранить человечность, что бы ни случилось.
От автора:
Всё-таки странно иногда складывается жизнь. Одним даёт шанс, который они упускают в погоне за журавлём в небе, а другим, у которых, казалось, отняли последнюю синицу, вдруг преподносит царский подарок. И ведь главное-то не в самом подарке, а в том, как им распорядиться…