Ксения сидела на кухне своей новой квартиры и любовалась на то, как солнечные блики ложатся на белую плитку. Вот именно ради этого она и влезала в ипотеку, именно ради этого считала каждую копейку и спорила с риелторами: чтобы было своё. Чистое, свежее, без чужих ковров с засаленными уголками и шкафов «ещё со времён Хрущёва». Её угловой диванчик — не для вида, а для того, чтобы вечером завалиться с ноутбуком и бокалом вина. Её кухня — аккуратная, современная, и даже холодильник куплен самой, а не подарен каким-нибудь дальним дядей.
Но идиллию портила тяжёлая тень свекрови.
— Ксюша, — Галина Петровна держала чашку чая так, будто в ней была не заварка из пакетика, а некий эликсир власти. — Ты же понимаешь, что в жизни семья — это самое главное?
Ксения медленно кивнула, откусила печенье и сделала вид, что жует вдумчиво, словно слова свекрови надо обмозговать дольше, чем сухой кусок из пачки.
— Конечно, понимаю, — выдавила она. — А что?
— А то, что у Светочки скоро свадьба, — свекровь вздохнула театрально, поглаживая юбку в мелкий цветочек. — А молодым нужно где-то жить.
И вот тут у Ксении в животе скрутило.
— Угу, — сказала она, хотя прекрасно знала, куда это клонит.
— У вас же просторная квартира, — продолжала Галина Петровна, чуть наклоняясь вперёд. — А вы с Олежкой пока вдвоём. Так вот я подумала: может, перепишешь её на Свету? Всё равно у тебя теперь муж, семья, общее будущее. Зачем тебе держаться за то, что было до?
Ксения чуть не поперхнулась чаем.
— Простите, что? — она поставила чашку и в упор посмотрела на свекровь.
— Ну что ты так смотришь, — нахмурилась Галина Петровна, словно Ксюша капризничала. — Я говорю — квартира у тебя есть, а у моей дочки нет. Разве это справедливо? Ты же теперь член семьи. А семья — это когда все делятся.
— Галина Петровна, — голос Ксении стал ледяным, — квартира моя, купленная до брака. Это закон.
Свекровь махнула рукой.
— Ой, закон, закон… Да эти ваши законы только мешают жить по-человечески. В жизни всё проще: сестра — навсегда, а жена — временно.
И тут Ксения ощутила, как её терпение начинает трещать.
— Интересное у вас мнение, — сказала она, вставая и собирая со стола тарелки. — Но квартира останется моей.
— Обнаглела совсем! — воскликнула Галина Петровна, ударив ладонью по столу. — Я для вас стараюсь, думаю, как вам всем помочь, а ты — вот так!
— Вы стараетесь не для нас, — отрезала Ксения. — А для своей Светы. И давайте называть вещи своими именами.
В этот момент на кухню вошёл Олег, сонный, с растрёпанными волосами. Он услышал последние слова и замер, переводя взгляд с матери на жену.
— Мам, что происходит? — спросил он, потирая затылок.
— А то происходит, что твоя жена решила вцепиться в свою квартиру и не помочь твоей сестре! — заголосила свекровь. — Ты сам посуди: это нормально?
Ксения скрестила руки на груди.
— Я никому ничего не обязана. Квартира моя.
Олег вздохнул, явно не зная, куда встать.
— Мам, давай без криков, — пробормотал он. — У Ксюши действительно это её жильё, её право.
Галина Петровна резко обернулась к сыну.
— То есть ты встал на её сторону? Против своей семьи? Против сестры?
— Мам… — Олег нервно почесал щёку. — Я вообще-то и с ней семья.
— Да какая она тебе семья! — вспыхнула свекровь. — Жена в жизни лишь временно, а сестра навсегда!
У Ксении внутри всё перевернулось. Это была та самая фраза, которую обычно оставляют напоследок, когда маски сброшены.
— Вот и отлично, — сказала она тихо, но твёрдо. — Тогда пускай ваша «навсегда» сестра сама решает свои проблемы.
И хлопнула дверцей холодильника так, что внутри зазвенели банки с минералкой.
Тишина повисла густая, как кисель. Даже часы на стене тикали как-то нагло и громко.
— Ты обнаглела, Ксюша, — наконец выдохнула свекровь. — Я такого от тебя не ожидала.
— А я ожидала, что меня будут уважать, — парировала Ксения. — Но ошиблась.
И вот на этом моменте конфликт впервые взорвался. Никаких недомолвок, никаких намёков — всё сказано вслух. И стало ясно: дальше будет только хуже.
Если первая сцена с квартирой напоминала театр абсурда, то дальше пошёл уже чистый боевик. Без погони на машинах, но с чемоданами, визгом и шлёпаньем тапочек по коридору.
Галина Петровна не успокоилась после того разговора на кухне. Наоборот, будто завела себя ещё сильнее. Приходила почти через день — с сумками, с пирожками (хотя Ксения честно просила не таскать это тесто), с громкими вздохами. Сидела в зале, закатывала глаза и вела одну и ту же песню: «Светочке негде жить», «Семья должна помогать», «Не будь эгоисткой».
— Ксюша, — начинала она обычно с нежной улыбки, — ну ты ведь понимаешь, что без тебя мы никак?
— Понимаю, — отвечала Ксения, ставя на стол чашки. — И именно поэтому не собираюсь переписывать квартиру.
И тут улыбка слетала, и начиналась канонада: про бессердечность, про то, что «счастья с такой женой у Олега не будет», про то, что «все так делают».
Ксения слушала, кивала, иногда даже пыталась перевести разговор в шутку, но внутри у неё копился такой ком, что дышать становилось трудно.
Кульминация настала в субботу.
Ксения вернулась с работы пораньше — в руках пакеты с продуктами, волосы в пучок, на лице следы усталости. И тут в прихожей — картинка: её чемоданы аккуратно стоят возле двери. Рядом — Галина Петровна, довольная, как кот у миски сметаны.
— Это что? — Ксения замерла, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
— А это я помогла собрать, — заявила свекровь, не мигая. — Ты же сама всё равно уезжать будешь. Вот я решила облегчить задачу.
Ксения уронила пакеты на пол, апельсины покатились по коридору.
— Простите… что?!
— Олег с тобой разберётся, — с пафосом сказала Галина Петровна. — А Светочка будет жить здесь. У неё молодая семья, ребёнок будет… Им нужнее.
Ксения сделала шаг вперёд.
— Вы… вы понимаете, что это вообще-то моя квартира? Моя! Купленная до брака. Это моё законное имущество.
— Закон, закон, — отмахнулась свекровь. — Ты думаешь, бумажки что-то решают? В жизни решает семья.
— В жизни решает уважение, — процедила Ксения. — А у вас его нет.
И тут влетел Олег. Вид у него был такой, будто он только что из тренажёрки: футболка в пятнах, волосы мокрые. Увидел чемоданы — и застыл.
— Мам, это что за цирк? — спросил он, не веря глазам.
— Сынок, не волнуйся, — Галина Петровна подняла ладонь. — Я просто помогаю вам. Ксюша сама понимает, что место этой квартире — в руках Светы.
Олег побледнел.
— Мам… ты совсем?
— Ты что, на жену встал? — тут же заорала она. — На неё, которая вообще чужая, против своей крови?!
— Мам, — Олег шагнул ближе, — если ещё раз тронешь её вещи — я сам тебя отсюда выведу. Поняла?
Тишина. Даже холодильник замер, перестал гудеть.
Галина Петровна открыла рот, но звука не вышло. Потом всё-таки выдала:
— То есть ты меня из квартиры гонишь? Меня, мать родную?
— Нет, — сказал Олег. — Я тебя прошу уважать мою жену. И её границы.
Ксения стояла в стороне, глядя на него так, будто впервые увидела: в нём было больше твёрдости, чем обычно.
— Если честно, мам, — продолжил он, — мы уже задолбались от этих разговоров. Квартира Ксюши. Всё. Тема закрыта.
— Ты предатель, — прошипела свекровь. — Настоящий предатель.
И метнулась к двери, так что пальто зацепилось за ручку. Громкий хлопок — и её не стало.
Ксения опустилась на табуретку, прикрыла лицо ладонями.
— Боже, я думала, у меня сердце выскочит…
Олег подошёл, обнял её сзади.
— Прости, что я раньше молчал, — сказал он тихо. — Но теперь хватит.
И вот это «хватит» прозвучало громче любого крика.
После того субботнего скандала Ксения думала: ну всё, буря прошла, мать поворчала и отступила. Но нет — Галина Петровна словно вошла во вкус. Теперь она не просто приходила, она начинала действовать как стратег.
То заглянет «ненадолго» и оставит на тумбочке документы — распечатки с сайтов про «правильное распределение имущества в семье». То звонит Олегу по вечерам, голосом страдалицы:
— Сынок, ты пойми, я не для себя, я для Светочки. У неё жизнь впереди, а ты жену слушаешь, будто она святее всех.
Ксения всё это слышала. Случайно подслушала, когда муж забыл закрыть дверь в комнату. И внутри у неё зашевелился тот самый вулкан, что копился давно.
Кульминация случилась через месяц.
Суббота. Ксения с Олегом собирались на рынок за овощами. И тут звонок в дверь. На пороге — Света. В руках папка, в глазах слёзы. За ней — Галина Петровна, грозная, как прокурор.
— Ксюша, — начала Света дрожащим голосом, — мы тут с мамой подумали… Может, ты хотя бы временно дашь нам жить в квартире? Пока мы свою не найдём.
Ксения даже не сразу поняла.
— В смысле? — она отступила назад. — Это шутка?
— Не шутка! — вступила Галина Петровна. — Мы уже всё решили. Света с мужем сюда переедет, а ты и Олег снимете что-нибудь. Молодые справятся. Вам легче, чем им.
Олег побледнел.
— Мам, ну хватит уже!
Но Ксения подняла ладонь.
— Подожди. Я сама.
Она сделала шаг вперёд, посмотрела свекрови прямо в глаза.
— Знаете, Галина Петровна… я устала. Вот просто устала терпеть ваши попытки забрать то, что вам не принадлежит. Я молчала, старалась быть вежливой. Но хватит.
Галина Петровна прищурилась.
— Ты что, меня выставляешь?
— Именно, — твёрдо сказала Ксения. — И вас, и ваши фантазии.
И, не отводя взгляда, захлопнула дверь прямо перед ними. Щёлкнул замок.
Олег выдохнул.
— Ты понимаешь, что она теперь войну устроит?
— Пусть, — сказала Ксения. — Это моя территория. Я здесь живу. И я никого отсюда не выгоняла. Кроме тех, кто сам пришёл с чужими руками в мою жизнь.
Олег обнял её. На душе у Ксении было странно легко — словно долгий кошмар закончился.
Победить — значит остаться в своём доме.
И это была её победа.
Конец.