Яна расставляла чашки на столе, прислушиваясь к довольному возне их пятилетнего сына Миши в соседней комнате и звуку льющейся воды из ванной, где Кирилл принимал душ.
Это утро было таким же мирным, как и многие предыдущие, и женщина мысленно составляла список дел на выходные.
Тишину разорвал пронзительный звонок мобильного телефона Кирилла, лежавшего на диване.
Яна вздохнула. В десять утра в субботу мог позвонить только один человек и только по одному поводу.
Она подошла к телефону и увидела на экране знакомое фото — свекровь Светлана Ивановна.
— Ян, можешь взять? Я мокрый, — из ванной донесся голос мужа.
Женщина приняла звонок и нажала на кнопку громкой связи.
— Алло, Светлана Ивановна, Кирилл в ванной.
— Кирилл? Сынок, ты тут?
— Я здесь, мам, — отозвался Кирилл, появившись в дверях с полотенцем на шее. — Что случилось? Суббота же, ты вроде сегодня должна высыпаться.
— Какая там суббота… Сыночек, я так устала. Руки-ноги ноют, голова раскалывается. На работу будто на каторгу иду. Встала сегодня и поняла — больше не могу.
Яна встретилась с Кириллом взглядом. Он потянулся к телефону, отключил громкую связь и приложил аппарат к уху, отойдя в гостиную.
Яна сделала вид, что занята сервировкой стола, но сама напряженно прислушалась.
— Мам, я понимаю, но что я могу сделать? — тихо, но твердо проговорил Кирилл. — Работу сменить? Может, поищешь что-то попроще?… Нет, я не говорю, что ты должна пахать… Просто… Да, я знаю… Но ситуация, действительно, сложная…
Диалог длился ровно десять минут. Голос Кирилла звучал все более устало и раздраженно.
Фразы "мам, мы сами в ипотеке", "нужно Мишу в сад возить, на секции" потонули в потоке ее тихого, но настойчивого жалобного монолога.
Яна уже знала, о чем шла речь. Она знала эту пластинку наизусть. История с квартирой была вечным фоном их семейной жизни.
Семь лет назад Светлана Ивановна, движимая отчаянием и надеждой, продала свою двушку за бесценок, чтобы оплатить экспериментальное лечение младшему сыну Андрею.
Врачи предупреждали, что шансы на выздоровления мальчика мизерные. Но она не могла не попробовать.
Деньги ушли, а Андрей — умер. С тех пор Светлана Ивановна жила на съемных квартирах, кочуя из одного угла в другой.
Прописать ее согласилась у себя дальняя родственница в обмен на оплату части за коммунальные услуги.
Кирилл положил телефон на диван и тяжко вздохнул, проводя рукой по мокрым волосам.
— Ну что? Опять? — спросила Яна, подавая ему чашку кофе.
— Да как всегда. Устала, сил нет, годы не те, болит все. Говорит, "вы с Яной в большой квартире живете, а я тут мыкаюсь". Прямо так и сказала.
— Мы живем в ипотечной квартире, которую еще двадцать лет платить, — холодно заметила Яна. — И она не такая уж и большая.
— Я знаю, родная. Я ей это и говорю. Но ты же ее знаешь. Для нее наша двушка — хоромы. А ее съёмная конура за двадцать тысяч в месяц — кабала.
Они молча попили кофе. Яна прекрасно знала Светлану Ивановну. За все шесть лет брака та ни разу не сказала ей доброго слова.
В её глазах девушка все делала не так: и карьеру не ту сделала (хоть и работала бухгалтером), и сына воспитывала слишком мягко, и готовила невкусно, и квартиру обустраивала безвкусно.
Каждый визит превращался в разбор полетов и выслушивание критики. Кирилл всегда вставал на защиту жены, что только усугубляло ситуацию — свекровь обвиняла Яну в том, что она отвернула от нее сына.
Ситуация обострилась несколько месяцев назад, когда после долгой болезни умерла бабушка Яны.
Она оставила внучке в наследство свою двухкомнатную квартиру в старом, но ухоженном доме.
Родители Яны пару лет назад сделали там капитальный ремонт, поэтому квартира находилась в прекрасном состоянии.
Посовещавшись с Кириллом, женщина решила ее сдавать. Деньги было решено откладывать: либо на досрочное погашение ипотеки, либо на создание финансовой подушки.
Именно с этой квартиры и начался новый виток напряженности. Светлана Ивановна узнала о наследстве и, видимо, увидела в нем решение всех своих проблем.
Через пару дней она сама приехала в гости, что случалось крайне редко. Она привезла Мише дешевый конструктор, а им с Кириллом — баночку соленых грибов собственного приготовления.
— Ну как, поживаете? — спросила она, усаживаясь на краешек дивана, как гостья, а не как мать.
— Все нормально, мама, — ответил Кирилл. — Работаем.
— Это хорошо. Работа — это главное. Вот я уже на работе еле ноги волочу. Хозяин опять премию урезал. И хозяин-то этот… Ну да ладно. Квартиранты нашлись на твою квартиру, Яночка? — вопрос прозвучал неуместно и слишком невинно.
— Пока нет. Только выставили. Будем смотреть, — Яна насторожилась.
— А за сколько сдаете?
— За двадцать пять, — сказал Кирилл. — Рынок примерно такой.
Светлана Ивановна цокнула языком.
— Ой, дорого. Это же целое состояние. Вам-то эти деньги зачем? У вас свои есть. А кому-то жить негде...
В воздухе повисло тяжелое молчание.
— Мама, — строго начал Кирилл. — Мы это уже обсуждали.
— Что обсуждали? Ничего мы не обсуждали! — голос свекрови зазвенел обидой. — Вы обсуждаете между собой, а я вот в свое время ни с кем не обсуждала! Продала квартиру, чтобы твоего брата спасти! А теперь я одна, старая, больная, и мне негде голову преклонить! Я по чужим углам скитаюсь! А у вас целая лишняя квартира пустует!
— Она не пустует, она будет приносить доход, — попыталась вставить слово Яна. — Нам он очень нужен.
Светлана Ивановна повернулась к невестке, и ее глаза вспыхнули холодным огнем.
— Тебе нужен! Тебе! Ты всегда думаешь только о себе! Ты моего сына против меня настроила, и теперь ему на мои страдания наплевать! Я могла бы там жить! Платить вам эти же деньги! Но нет, вы хотите содрать с кого-то побольше! Жадность!
— Мама, хватит! — Кирилл резко встал. Его лицо покраснело. — Это квартира Яны! Бабушка ей ее оставила! И мы приняли решение! Мы не обязаны его с тобой согласовывать!
— Ага! Опять я во всем виновата! — Светлана Ивановна вскочила, схватив свою сумку. — Я все для вас сделала! Всю жизнь на них работала! А теперь меня же и выгоняют! Спасибо, сынок! Большое спасибо! На старости лет остаться без крыши над головой!
Она выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Кирилл тяжело рухнул на диван, закрыв лицо руками.
— Господи, сколько можно? Она с ума сошла? Какая лишняя квартира? Это наша, твоя квартира, наши кровные деньги! — Яна дрожала от возмущения.
— Я знаю, родная. Прости. Она… она не справилась с горем. После смерти Андрея она сломалась. И видит сейчас во всем несправедливость.
— Но почему эта несправедливость должна исправляться за мой счет? За наш с тобой счет? — голос Яны дрогнул. — Почему я должна ей что-то? Она за все эти годы ни разу не была ко мне добра! Только критика, только упреки! Я плохая жена, я плохая мать! А теперь я еще и жадная невестка!
— Ты прекрасная жена и мать. Я на твоей стороне, — поддержал жену Кирилл.
Но Светлана Ивановна не унималась. Она засыпала Кирилла сообщениями, полными упреков и манипуляций.
Она звонила его теткам, и те в свою очередь пытались воззвать к его "совести". Аргументы о том, что они с Яной платят огромные проценты по ипотеке и что Кирилл и так помогает матери, не работали.
В ответ звучало одно: "У вас есть лишняя квартира". Однажды вечером, когда Миша уже спал, супруги снова заговорили об этом.
— Я ее понимаю. Она, действительно, отдала все ради Андрея. Она не думала о будущем. И теперь ей страшно. Она видит, что стареет, что здоровья нет, а завтра может не быть денег даже на эту съемную конуру. Ее страх я понимаю...
— Я тоже его понимаю, — тихо ответила Яна. — Но понимание не значит то, что мы должны решить ее проблему ценной своей финансовой стабильности. Мы не богачи. Мы сами все с нуля строим. Ты работаешь на двух работах. Я на одной, но с полной отдачей. Мы не можем взять и подарить ей квартиру. Вернее, я не могу. Это моя собственность.
— Я не про подарок, — быстро сказал Кирилл. — Никто не говорит о подарке. И я не позволил бы тебе это сделать. Это твое. Но иногда мне кажется, что мы могли бы… не отдавать, а предложить ей снимать нашу квартиру. Дешевле, чем она платит сейчас. Скажем, за пятнадцать. Это были бы хоть какие-то деньги нам, и ей было бы легче.
— Ты серьезно? Кирилл, ты представляешь, во что превратится наша жизнь? Она будет там жить, а мы будем - в аду! Она будет каждую минуту звонить и говорить, что кран подтекает, что соседи шумят, что мы с нее много берем! Это будут вечные упреки и конфликты! Она будет считать эту квартиру своей по праву! И в конце концов, когда мы захотим ее продать или сделать что-то еще, это будет очередная мировая война! Нет. Нет и еще раз нет. Это худшее из всех возможных решений.
— Ты права. Прости, я просто уже сам не знаю, как быть, — Кирилл вздохнул. Он понимал, что жена абсолютно права.
— Быть так, как мы и решили, — твердо сказала Яна. — Сдадим квартиру посторонним людям по рыночной цене. Ты продолжаешь помогать матери в тех суммах, которые мы можем себе позволить. И это максимум, что мы можем сделать. Ты не виноват в том, что она профукала свою квартиру. Ты не виноват в том, что умер твой брат. И уж тем более не я.
Через неделю они нашли хороших квартирантов — молодую пару без детей и животных.
Супруги подписали договор и передали ключи. В тот же вечер раздался звонок от Светланы Ивановны. Кирилл, набравшись мужества, взял трубку.
— Ну что, сынок, передумали? — в ее голосе зазвучала слабая надежда.
— Нет, мама. Квартиру мы сдали. Сегодня.
На той стороне повисла мертвая тишина, которая, казалось, растянулась на целую вечность.
— Кому вы ее сдали? — голос женщина стал ледяным.
— Молодым ребятам. Очень адекватным.
— Понятно. Очень понятно. Значит, чужим людям можно, а родной матери — нет. Я тебе этого никогда не прощу, Кирилл, запомни. Никогда! — с надрывом произнесла она и положила трубку.
Мужчина растерянно посмотрел на телефон, из которого послышались короткие гудки.
Кирилл никак не ожидал, что реакция матери на новость окажется настолько неадекватной.
— Мама сказала, что не простит мне этого... — мужчина с бледным лицом подошел к жене.
— Серьезно? — Яна опешила от слов мужа. — Из-за того, что мы сдали квартиру?
— Да... — кивнул Кирилл, который все еще не мог окончательно прийти в себя. — Квартиру потеряла из-за болезни одного сына, а второго сына - из-за квартиры.
— Может, она просто погорячилась? — предположила Яна, которая сама до конца в это не верила.
— Не думаю, говорила она слишком уверенно, — вздохнул мужчина и задумчиво почесал затылок.
— Нужно просто подождать, думаю, что она одумается и поймет, что была несправедлива...
— Наверное, — кивнул Кирилл в знак согласия.
Однако Светлана Ивановна не появилась ни через неделю, ни через месяц. Она просто вычеркнула из своей жизни сына, который не захотел ей помочь.