Кухня в их двушке была одновременно царством Даши и её офисом, фотостудией и кладовкой для реквизита. На столе — штатив, светильник, ноутбук, тарелка с половиной съеденного салата (на самом деле он был не салатом, а частью съёмки для рекламы ресторана), рядом телефон с тысячей уведомлений, и кружка с остывшим кофе, который она разогревала уже трижды.
Запах — смесь оливкового масла, обжаренной курицы и какого-то соуса с чесноком, который она экспериментально смешала для нового поста. И в этот уютный хаос ворвался он — Олег. Дверь хлопнула так, что у соседа сверху снова что-то загрохотало.
— Ну и что это у нас тут за телестудия? — протянул он, разуваясь прямо в коридоре и не попадая тапками в ноги. Голос у него был усталый, но с этим характерным оттенком снисходительности, который Даша ненавидела.
Она не ответила. Щёлкнула камерой на телефоне, аккуратно подвинула вилку, подкорректировала свет.
— Ты меня слышишь вообще? — Олег зашёл на кухню, постучал пальцем по её плечу.
— Слышу, — спокойно сказала она, не отрываясь.
— Ну хоть глазом моргни. А то сидишь, как робот. Ты же меня так в гроб загонишь, Даш. Пришёл муж домой — а тут фотосессия жратвы. Ты же знаешь, я это терпеть не могу.
Она вздохнула и убрала телефон.
— У меня работа.
— Работа, — хмыкнул он, опустился на стул и потянулся к тарелке с салатом. — Да, вижу. Серьёзная работа. Серьёзная. Сидеть весь день дома и фоткать котлеты.
Даша промолчала. Не потому что не было, что ответить, а потому что знала: сейчас не время. Уставший Олег после смены в автосервисе — это как мина замедленного действия. У него всегда такое лицо, будто он лично починил полгорода машин и ещё на руках вынес пару грузовиков. Только вот деньги приносила в семью она. Тихо. Спокойно. Без крика о том, как тяжело даются рекламные контракты, как нужно выискивать клиентов, следить за трендами и алгоритмами соцсетей, договариваться с ресторанами, заказывать реквизит, обрабатывать сотни фото…
Она подошла к плите, выключила газ. Сковорода шипнула.
— Ешь. Я уже всё отсняла.
— Спасибо, конечно, — буркнул он, доставая вилку. — Но ты бы хоть раз нормальную еду приготовила, а не эту… ну, для инстаграмов твоих.
— Это реклама. Я за это деньги получаю.
— Да какие деньги… — отмахнулся он. — Всё равно я тебя содержу.
Она замерла с половником в руке. Даже не потому что было обидно — эта фраза звучала почти каждый вечер. Просто сегодня что-то внутри щёлкнуло.
— Ты серьёзно сейчас? — медленно спросила Даша, не оборачиваясь.
— Вполне. Кто ипотеку платит? Кто машину купил? Кто в отпуск нас возит? Я же.
Даша отвернулась и тихо усмехнулась. Он правда верил в то, что говорит. Даже в свои тридцать восемь он жил в какой-то сказке про мужика-добытчика, хотя на его зарплату в сервисе хватало только на бензин и кредит за его же таксомобиль. Но спорить было бесполезно. Сегодня точно.
Олег ел молча, чавкая. Потом допил компот, пошёл в комнату. Вернулся через минуту, держа в руке её ноутбук.
— Опять на столе оставила. Сколько тебе говорить — не держи технику рядом с едой. Вот смотри, капли жира на клавиатуре. Даша, это же…
— Поставь, пожалуйста, — она подошла к нему.
Но он, видимо, решил показать заботу: протянул руку за тряпкой, чтобы протереть. И в тот момент, как она вскрикнула «Олег!», ноутбук соскользнул у него из рук.
Звук был мерзкий. Такой глухой удар пластика о плитку, который не спутаешь ни с чем. У Даши в глазах потемнело.
— Ой, — сказал он. — Да ладно, чё ты… Сейчас проверим.
Она схватила ноутбук, поставила на стол. Черный экран. Несколько треснувших пикселей в углу. Крышка держалась криво. Внутри у неё всё сжалось — это был её инструмент. Её оружие. На нём — все проекты, контракты, фото, жизнь.
— Ты вообще головой думаешь? — Даша медленно подняла на него глаза.
— Да ладно тебе! Купим новый. Что ты из-за железки…
— Купим? — она горько усмехнулась. — На какие деньги, интересно? На те, что ты вчера таксовать потратил на кофе и сигареты? Или на зарплату, которой хватит на половину коммуналки?
Он опешил.
— Ты чего взъелась?
— Потому что ты сломал мою работу, Олег. Ты понимаешь? Это не игрушка. Это не «инстаграмчик». Это мой доход. Наш доход! На эти «фоточки еды», как ты выражаешься, мы платим за твою машину, твою ипотеку, твои игрушки. Ты хоть раз видел, сколько я зарабатываю?
Олег молчал, нахмурившись. Он выглядел так, будто его ударили по лицу.
— Ты что, хочешь сказать, что это ты меня содержишь? — наконец выдавил он.
— Нет, — сказала она тихо. — Я хочу сказать, что ты живёшь за мой счёт. И даже не замечаешь этого.
Повисла тишина. Только холодильник гудел. Олег отвернулся и уставился в пол. Он не привык к такому тону. Обычно она сглаживала углы, шуткой уводила разговор. Но не сегодня.
Он резко взял куртку со стула.
— Я пошёл.
— Куда?
— На улицу. Проветрюсь. А то ты меня тут… — он махнул рукой и хлопнул дверью.
Даша стояла посреди кухни с разбитым ноутбуком на столе. Мир сжался до этого черного прямоугольника. До ощущения, что вот она, граница. Больше она не будет молчать.
Даша сидела на кухне ещё минут двадцать после того, как хлопнула дверь. Потом поднялась, выключила софтбокс, аккуратно сложила фототарелки в ящик. Всё делала медленно, будто на автопилоте. Но внутри уже гремела буря. Это был не просто сломанный ноутбук — это был плевок в лицо. И ведь самое страшное не то, что он уронил вещь за сто пятьдесят тысяч, а то, что даже не извинился.
Она взяла телефон и позвонила знакомому мастеру. Тот сказал, что приедет утром, посмотрит, но шансов мало. Сколько раз она говорила Олегу: не трогай технику, не таскай её по дому! А он всегда улыбался: «Да ладно, что я, криворукий?»
Ну вот, оказался.
Часов в девять Олег вернулся. От него пахло пивом и сигаретами, куртка помятая, глаза злые.
— Ну чего ты сидишь с таким видом? — сказал он с порога. — Я же извинился…
— Нет, не извинился, — спокойно ответила Даша. — Ты сказал «ой» и ушёл.
— Да ладно тебе, — он снял куртку и кинул её на стул. — Купим новый, не трагедия. Я же сказал.
— На что купим? — Она посмотрела на него. — На твою премию, которой не будет? Или ты возьмёшь кредит? У тебя же уже два.
Он нахмурился.
— Началось. Ты опять хочешь посчитать, кто сколько в дом приносит?
— Нет. Я хочу, чтобы ты понял, что мой ноутбук — это не игрушка. Это моя работа. Я зарабатываю больше тебя. Я оплачиваю ипотеку, машину, твои… развлечения. И да, это моя квартира.
— В смысле твоя? — он резко поднял брови.
— В прямом. Куплена на мои деньги. Оформлена на меня. Ты не заметил? — Она усмехнулась. — Ты же всегда гордился тем, что «мужик должен быть хозяином в доме». Ну, хозяин, открой Росреестр. Там только моё имя.
Его лицо побагровело.
— Ты специально это говоришь, да? Чтобы меня унизить?
— Нет. Чтобы ты перестал вести себя так, будто ты единственный, кто работает. Ты не замечаешь, что твоя гордость давно ничего не стоит.
Олег подошёл ближе, навис над ней.
— Ты чё, совсем уже? Думаешь, раз пару раз денег заработала, можно меня унижать?
— Пару раз? — Даша поднялась и смотрела прямо ему в глаза. — Я пять лет кормлю эту семью. Я всё это время молчала, чтобы ты чувствовал себя мужиком. Но сегодня ты сломал мой инструмент, не извинился и ушёл пить.
Он резко схватил её за руку.
— Ты меня бесишь, Даша.
— Отпусти.
— А если нет?
Она выдернула руку, оттолкнула его плечом.
— Тогда собирай вещи. Я больше не хочу так жить.
Его перекосило от удивления.
— Ты чё, из-за ноутбука меня выгоняешь?!
— Не из-за ноутбука, — тихо сказала она. — Из-за того, что я поняла: ты не уважаешь ни меня, ни мою работу.
Он замолчал, а потом, как мальчишка, схватил футболку с кресла, швырнул в угол.
— Вот ты всегда была такой! Всегда! Думаешь, что ты умнее всех, что ты крутая! Да кому ты нужна со своим телефоном и жратвой?
— Стоп, — она подняла руку. — Хватит. Собирай вещи, Олег. Сегодня ты ночуешь не здесь.
Он вытаращил глаза.
— Ты гонишь меня из моей же квартиры?!
— Моей. — Она указала на дверь. — И да, гоню.
Он топнул ногой, схватил куртку, снова бросил на стул.
— Ты офигела. Я с утра работал, а ты меня выставляешь.
— Да, выставляю. Потому что мне плевать, что ты «работал». Твоя работа — это прикрытие твоего безделья. Ты привык думать, что ты мужик и тебе всё можно. Но знаешь, что? Ты просто пассажир на этом корабле.
Он взвился:
— Да пошла ты! — Схватил со стола чашку и со злостью ударил о раковину. Керамика разлетелась осколками.
Даша даже не вздрогнула.
— Отлично, — сказала она. — Минус ещё одна чашка. Добавим в счёт ремонта.
Олег стоял, сжав кулаки, но ударить не решился. Потом резко развернулся, надел куртку и хлопнул дверью так, что дрогнули стеклопакеты.
Даша медленно собрала осколки, выкинула в мусор. Сердце колотилось, руки дрожали. Она не плакала — ей было нечем.
Через час он прислал сообщение:
«Ты серьёзно? Я к маме поехал. Завтра вернусь, обсудим.»
Она ответила коротко:
«Не возвращайся. Твои вещи соберу.»
Ночью Даша впервые за долгое время спала спокойно. Без его храпа, без вечных разговоров про «мужскую работу» и «женские капризы». Проснулась рано, в шесть утра, и с холодной решимостью взялась за дело.
Она достала из кладовки чемодан. Начала складывать его вещи. Рубашки, джинсы, носки, инструменты, старые сертификаты и медали «лучший механик года». Всё это казалось ненужным хламом в её чистом доме. Она работала быстро, чётко, как хирург.
В полдень пришёл мастер по ноутбуку. Посмотрел, покачал головой:
— Тут ремонт тысяч в восемьдесят обойдётся. Может, проще новый купить.
Даша кивнула.
— Поняла. Спасибо.
Потом села на диван, открыла банковское приложение и без колебаний перевела крупную сумму на свой счёт — с того самого, куда капали все её рекламные гонорары. Эти деньги она копила «на чёрный день». Вот он и пришёл.
К вечеру она стояла перед закрытым чемоданом с его вещами.
Позвонила Олегу.
— Забери завтра. Вечером. — Голос был ледяным.
— Ты чего творишь? — он заорал в трубку. — Думаешь, я позволю тебе выкинуть меня?!
— Ты уже выкинут. — И она отключила телефон.
Она понимала: завтра будет скандал. Он не сдастся так просто. Мужчины, которые живут за чужой счёт, обычно больше всего боятся признать правду.
Но Даша была готова.
Даша открыла дверь ровно в семь вечера. За порогом стоял Олег, раскрасневшийся, с тяжёлым взглядом. За его плечом маячила тень женщины с короткой стрижкой и жёсткими чертами лица — свекровь. Её появление было ожидаемо: если Олег не мог сам решить проблему, он тащил маму.
— Ну что, красавица, — произнесла свекровь, глядя на Дашу сверху вниз. — Выгнала мужа? Семью рушишь?
— Семью? — Даша невесело усмехнулась. — Какую семью, Татьяна Сергеевна? Семья — это когда есть уважение. А у нас была иллюзия. Проходите, забирайте вещи.
Олег нахмурился, прошёл в квартиру. Мама шла следом, будто генерал за солдатом.
— Ты же понимаешь, что это глупо, — начала свекровь, осматриваясь. — Дом-то общий, не можешь ты его выкинуть просто так!
— Дом мой, — спокойно ответила Даша. — Договор купли-продажи на меня оформлен. Вот копия, можете почитать.
Татьяна Сергеевна хмыкнула, но документов не взяла. Олег молча смотрел на чемодан с его вещами у двери.
— Ты что, серьёзно решила всё вот так порвать? — голос дрогнул.
— Серьёзнее некуда.
Олег попытался усмехнуться, но получилось жалко.
— И что дальше? Думаешь, справишься одна?
— Я справлялась одна всё это время, — Даша подняла подбородок. — Ты просто этого не замечал.
Он шагнул ближе, сжал кулаки.
— Ты меня позоришь перед матерью! — голос сорвался на крик.
— Нет, Олег. Ты сам себя позоришь. — Она протянула ключи от его машины. — Вот это тоже забирай. Я больше не собираюсь оплачивать твой бензин.
Он взял ключи, но не уходил. Смотрел на неё так, будто впервые видел. А потом внезапно бросил:
— Ты никогда меня не любила.
— Я любила, — тихо сказала Даша. — Но ты этого не заметил. Ты был занят собой.
Молчание было тяжёлым. Даже свекровь замерла, перестала нападать. Потом резко схватила сына за локоть:
— Пошли, Олег. Видишь же, тут бесполезно.
Он не двинулся. Смотрел на Дашу так, будто хотел что-то сказать, но слова застряли. Потом махнул рукой, поднял чемодан и вышел.
Дверь за ними закрылась мягко. Даша осталась одна. Она облокотилась на стену и позволила себе выдохнуть. Мир вдруг стал тише. Даже холодильник будто перестал гудеть.
Через пару дней она подала заявление на развод. Никаких сцен — просто поставила точку. Адвокат объяснил: квартира её, машина её, Олег уходит с чемоданом.
Спустя неделю пришло сообщение:
«Даш, прости. Я всё понял. Давай попробуем снова.»
Она посмотрела на экран и впервые за много лет улыбнулась. Не злой улыбкой — спокойной. И написала:
«Нет.»
В этот момент Даша почувствовала себя свободной. Она вышла на балкон, вдохнула холодный воздух. Город шумел, как всегда. Но теперь этот шум казался ей музыкой. Она знала: впереди много работы, съёмок, контрактов, нервов. Но она больше не позволит никому топтаться по её жизни.
Её дом теперь был только её.