Телефон зазвонил в половине седьмого утра, разбудив меня раньше будильника. На дисплее высветилось незнакомое число с московским кодом.
— Елена Викторовна? — послышался строгий женский голос. — Это нотариальная контора Сергеевой. У нас для вас важные новости относительно наследства Марии Петровны Красновской.
Я села в постели, пытаясь сообразить, о ком идёт речь. Красновская... Это же тётушка моей бабушки, которую я видела всего пару раз в детстве!
— Какое наследство? — растерянно переспросила я.
— Квартира в центре Москвы и банковский счёт. Мария Петровна оставила завещание на ваше имя. Когда сможете приехать для оформления документов?
Трубка выпала из рук. Наследство от практически незнакомой родственницы? Квартира в Москве? Это казалось нереальным.
Андрей проснулся от моего возбуждённого шёпота в трубку:
— Что случилось, Лен?
— Представляешь, мне досталось наследство! Квартира в Москве и какие-то деньги!
— От кого?
— От тёти бабушки. Я её почти не знала, но она меня в завещании указала.
Муж недоверчиво посмотрел на меня, но в его глазах уже загорелся интерес. Мы жили в съёмной двушке в провинциальном городе, работали на обычных должностях, о собственном жилье только мечтали.
К обеду новость облетела всех наших знакомых. Я сама не удержалась и рассказала коллегам на работе, Андрей поделился с приятелями. А вечером начались звонки от родственников мужа.
Первой объявилась его мать Галина Фёдоровна:
— Леночка, дорогая, слышала про твою удачу! Как замечательно, что в нашей семье появились такие возможности!
— Спасибо, Галина Фёдоровна, — осторожно ответила я, чувствуя подвох в её сладком тоне.
— А знаешь, я тут подумала... Раз квартира большая, может, мы с папой к вам переедем? Нам здесь тесновато, а вы молодые, вам всё равно где жить.
— Мы ещё ничего не решили...
— Да что там решать! Семья должна быть вместе! И потом, мы поможем с обустройством, опыт у нас есть.
Разговор длился полчаса, и с каждой минутой требования свекрови становились всё более конкретными. Она уже распланировала, какую комнату займёт, где поставит свою мебель, как переделает кухню.
Едва я положила трубку, как зазвонил телефон снова. Теперь звонила золовка Светлана:
— Лена, поздравляю с наследством! Слушай, а ты случайно не продаёшь квартиру? Мы с Максимом как раз копим на жильё, могли бы купить у тебя по семейной цене.
— По какой семейной цене?
— Ну, не по рыночной же! Мы ведь родственники, должны друг другу помогать.
— Светлана, я ещё даже не знаю, что именно мне досталось.
— А узнаешь — сразу звони! Мы готовы обсуждать варианты.
Третий звонок поступил от двоюродного брата Андрея — Виктора:
— Лен, привет! Слышал новости, поздравляю! Слушай, а не мог бы ты нам немного занять? У нас тут ситуация сложная, кредит взяли, а проценты выше, чем ожидали.
— Виктор, я же ещё ничего не получила официально.
— Да понимаю, понимаю. Но когда получишь — помни о нас, а? Мы же семья!
К десяти вечера мой телефон не замолкал. Звонили дальние и близкие родственники Андрея, предлагая самые разнообразные варианты "совместного использования" наследства. Кто-то просил займ, кто-то предлагал "инвестиционные проекты", кто-то намекал на необходимость "поделиться с семьёй".
— Лен, у тебя лицо как у загнанной лани, — заметил муж, наблюдая за моими переговорами с очередным просителем.
— Твои родственники с ума сошли! Они уже всё поделили, а я даже в Москву ещё не ездила!
— Ну, они же волнуются за наше будущее...
— За наше или за своё?
Андрей промолчал, но я видела, что его самого смущает активность родни. За семь лет брака мы привыкли рассчитывать только на себя, помощи от его семейства не видели.
На следующий день я взяла отпуск и поехала в Москву оформлять наследство. Квартира оказалась трёхкомнатной в старом доме недалеко от центра. Не роскошь, но очень приличное жильё в престижном районе.
Нотариус зачитала завещание. Мария Петровна оставила мне не только квартиру, но и весьма солидную сумму на банковском счёте — почти два миллиона рублей.
— Почему именно мне? — спросила я, рассматривая документы.
— В завещании есть письмо для вас, — протянула нотариус запечатанный конверт.
Письмо я вскрыла уже в кафе рядом с нотариальной конторой. Почерк был аккуратный, старомодный:
"Дорогая Леночка! Я следила за твоей жизнью издалека. Твоя бабушка часто рассказывала мне о внучке, которая выросла порядочным человеком, не просит лишнего, живёт своим трудом. Среди наших родственников ты единственная, кто не обращался ко мне за деньгами. Поэтому решила оставить всё тебе. Но будь осторожна — деньги меняют людей. Надеюсь, ты сумеешь распорядиться наследством разумно и не позволишь жадности других испортить тебе жизнь."
Слова про жадность оказались пророческими. Вернувшись домой, я обнаружила целую делегацию родственников мужа в нашей съёмной квартире.
Галина Фёдоровна восседала в нашем единственном кресле как королева на троне, вокруг неё расположились Светлана с мужем, Виктор с женой и ещё несколько лиц, которых я с трудом узнала.
— Вот и наша наследница! — провозгласила свекровь, широко улыбаясь. — Мы тут посоветовались всей семьёй и решили помочь тебе с распределением средств.
Андрей стоял у окна, избегая моего взгляда. Его поза выдавала внутреннее напряжение — муж явно не ожидал такого массового нашествия родственников.
— Какое распределение? — осторожно спросила я, снимая пальто.
— Ну, деньги же нужно вложить с умом! — оживилась Светлана. — А мы как раз знаем, куда и как.
— Во-первых, квартиру лучше продать, — начала перечислять свекровь, загибая пальцы. — В Москве жить дорого, а деньги от продажи можно разумно использовать.
— Во-вторых, часть суммы стоит дать в долг под проценты родственникам, — подхватил Виктор. — Я как раз развиваю строительный бизнес, доходность гарантирую приличную.
— А ещё неплохо бы помочь детям в семье с образованием, — добавила жена Виктора, кивая на своих подростков. — Частные школы, репетиторы — всё дорого.
Планы сыпались один за другим. Каждый присутствующий уже знал, как лучше распорядиться моими деньгами. Причём собственные интересы каждого преподносились как забота об общем благе семьи.
Я слушала этот семейный совет с растущим изумлением. Люди, которые годами едва здоровались со мной на праздниках, внезапно стали проявлять трогательную заботу о моём финансовом благополучии.
— Леночка, ты же понимаешь, что такие деньги — это большая ответственность? — вкрадчиво говорила Галина Фёдоровна. — Одной тебе будет трудно принимать правильные решения.
— А семья поможет! — хором поддержали остальные.
— Мы же опытные люди, жизнь прожили, знаем цену деньгам, — продолжала свекровь. — А ты молодая, можешь наделать ошибок.
Логика была железная, если не учитывать один нюанс — все эти опытные люди сами жили от зарплаты до зарплаты и никогда не демонстрировали особых талантов в обращении с финансами.
Андрей наконец отошёл от окна и попытался вмешаться:
— Мам, может, не стоит торопиться? Лена только вернулась из Москвы, пусть отдохнёт.
— Какой отдых! — возмутилась Светлана. — Время деньги! Чем быстрее всё организуем, тем лучше.
— Да и потом, — добавил Виктор, — чего тянуть? Мы же не чужие люди, чтобы церемониться.
— Правильно! — поддержала его жена. — В семье должна быть взаимопомощь.
Слово "семья" звучало в их устах как магическая формула, открывающая доступ к чужому кошельку. Причём требования подавались не как просьбы, а как само собой разумеющиеся обязательства.
Я достала из сумки документы из нотариальной конторы и положила их на стол. Все присутствующие мгновенно притихли, с жадным любопытством разглядывая бумаги.
— Хочу зачитать вам письмо, которое оставила мне Мария Петровна, — объявила я.
— Какое письмо? — напряглась Галина Фёдоровна.
Я медленно прочла предостережение покойной родственницы о том, как деньги меняют людей и пробуждают жадность. С каждым словом лица моих слушателей становились всё более напряжёнными.
— И что это должно означать? — агрессивно спросила Светлана, когда я закончила.
— Это означает, что Мария Петровна хорошо знала человеческую природу.
— Лена, ты что, думаешь, мы из-за денег к тебе пришли? — обиженно воскликнул Виктор.
— А не из-за денег?
— Мы из-за заботы! Из-за любви к семье!
— Из-за желания помочь! — подхватила его жена.
— Тогда почему вы не проявляли эту заботу раньше? — спросила я. — За семь лет брака я помню от вас только подарки на Новый год.
— Так повода особого не было! — нашлась Галина Фёдоровна.
— А теперь повод появился?
— Ну да! Теперь ты богатая, можешь позволить себе быть щедрой.
Откровенность свекрови поразила даже её сторонников. Несколько человек неловко закашлялись, понимая, как прозвучали её слова.
— Мама, может, не так прямо... — попытался одёрнуть её Андрей.
— А что не так? Я правду говорю! У неё теперь есть возможность помочь семье, так почему бы не воспользоваться?
— Потому что это моё наследство, — тихо, но твёрдо сказала я.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Мои слова прозвучали как вызов семейной солидарности и традициям взаимопомощи.
— Конечно, твоё, — примирительно заговорила Светлана. — Никто этого не оспаривает.
— Мы просто хотим, чтобы эти деньги приносили пользу, — добавил Виктор.
— Пользу кому?
— Всем! Семье!
— А я не часть семьи?
— Часть, конечно...
— Тогда почему мои интересы не учитываются?
Родственники переглянулись, пытаясь найти убедительный ответ. Но логика была не на их стороне — желание получить долю от чужого наследства выглядело откровенной жадностью.
Галина Фёдоровна решила сменить тактику:
— Леночка, дорогая, мы ведь не заставляем тебя. Просто предлагаем варианты.
— С номерами банковских карт наготове?
— Это для удобства! Чтобы не тратить время на формальности.
Она действительно достала из сумочки листок с реквизитами и протянула мне. На бумаге были записаны номера карт всех присутствующих с указанием желаемых сумм.
Цифры поражали своей конкретностью. Каждый уже точно знал, сколько от меня хочет получить. Суммы варьировались от ста тысяч до полумиллиона рублей.
— Откуда такие расчёты? — поинтересовалась я, изучая список.
— Мы прикинули по потребностям, — объяснил Виктор. — Кому сколько реально нужно.
Изучение списка заняло несколько минут. Документ был составлен с деловой тщательностью, словно речь шла о распределении корпоративной прибыли, а не о чужих личных средствах.
Свекровь запросила триста тысяч рублей на "обустройство быта и поддержание здоровья". Светлана со скромностью оценила свои потребности в двести тысяч для "первоначального взноса по ипотеке". Виктор был более амбициозен — полмиллиона на развитие строительного бизнеса с обещанием десяти процентов годовых.
Остальные родственники проявили сравнительную умеренность, ограничившись суммами от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч рублей. В общей сложности семейство планировало освоить около полутора миллионов из моего наследства.
— А мне что остаётся? — спросила я, подняв глаза от списка.
— Ну как что? — удивилась Галина Фёдоровна. — Квартира остаётся! И ещё денег хватит.
— На что хватит?
— На жизнь. На обустройство. На мелкие расходы.
Логика родственников была безупречна с их точки зрения. Они великодушно оставляли мне право распоряжаться остатками собственного наследства после удовлетворения семейных потребностей.
Андрей нервно ходил по комнате, явно испытывая дискомфорт от происходящего. Муж понимал неловкость ситуации, но не решался открыто выступить против родственников.
— Лена, может, обсудим это потом, наедине? — предложил он.
— Что тут обсуждать? — возмутилась мать. — Всё ясно и понятно. Семья должна друг другу помогать.
— Мама права, — поддержала Светлана. — Мы не чужие люди, чтобы церемониться.
— К тому же, — добавил Виктор, — деньги должны работать, а не лежать мёртвым грузом.
Их уверенность в собственной правоте поражала. Никто не сомневался в справедливости требований, никто не учитывал мои планы и желания. Наследство рассматривалось как семейный ресурс, которым должны распоряжаться коллективно.
Я встала и прошла на кухню, сославшись на необходимость приготовить чай. На самом деле нужно было время для обдумывания ситуации и принятия решения.
За кухонным столом лежала стопка семейных фотографий, которые мы недавно разбирали. На снимках были запечатлены праздники последних лет — дни рождения, Новый год, свадьбы родственников.
Просматривая фотографии, я пыталась вспомнить проявления той самой семейной близости, на которую теперь ссылались просители. Воспоминания были скудными. Общение ограничивалось формальными поздравлениями и дежурными вопросами о здоровье.
Когда у нас были трудности — потеря работы, проблемы со здоровьем, необходимость срочного ремонта — помощи от родственников не поступало. Наоборот, мы сами иногда одалживали небольшие суммы, которые возвращались с большими задержками или не возвращались вовсе.
Теперь же, узнав о наследстве, все внезапно вспомнили о родственных узах и семейном долге.
Вернувшись в комнату с подносом, я застала оживлённое обсуждение планов освоения средств. Родственники уже распределили между собой сферы влияния и очерёдность получения денег.
— Лен, мы тут подумали, — начала Галина Фёдоровна, принимая чашку чая, — лучше всего оформить переводы завтра. Банки работают, всё быстро сделаем.
— Да, завтра отличный день, — согласился Виктор. — Я с утра свободен, могу съездить с тобой в банк.
— И я поеду! — подхватила Светлана. — Для моральной поддержки.
— А я документы подготовлю, — добавила свекровь. — Чтобы всё было по-честному, с распиской.
Их предусмотрительность впечатляла. За несколько часов родственники успели не только подсчитать желаемые суммы, но и продумать процедуру получения денег.
— А если я откажусь? — вдруг спросила я.
Вопрос прозвучал тихо, но все его услышали. В комнате воцарилась напряжённая тишина.
— Почему ты должна отказываться? — осторожно поинтересовалась Светлана.
— Может быть, у меня другие планы на эти деньги.
— Какие планы? — насторожилась Галина Фёдоровна.
— Свои планы.
— Лена, мы же семья! — возмутился Виктор. — Нельзя думать только о себе!
— А вы думаете не только о себе?
— Мы думаем о семье! О общем благе!
— О благе каждого из вас персонально.
Обвинение в эгоизме прозвучало болезненно для всех присутствующих. Никто не ожидал, что я буду сопротивляться их великодушным предложениям.
— Елена, — строго заговорила свекровь, переходя на официальный тон, — ты забываешь о том, кто тебя в эту семью принял, кто поддерживал все эти годы.
— Кто именно меня поддерживал?
— Мы все! Морально поддерживали!
— Конкретными делами кто помогал?
— А разве моральная поддержка не в счёт?
— В счёт. Но не на полмиллиона рублей.
Мой ответ окончательно испортил атмосферу семейного единства. Родственники поняли, что встречают неожиданное сопротивление своим планам.
— Хорошо, — холодно произнесла Галина Фёдоровна, поднимаясь с места. — Видим, что ты настроена эгоистично.
— Но помни, — добавила Светлана, собирая сумку, — что семья это помнит.
— И когда тебе понадобится помощь, не рассчитывай на нас, — пригрозил Виктор.
Родственники стали покидать квартиру, бросая на прощание укоризненные взгляды и многозначительные фразы о неблагодарности и забвении семейных ценностей.
Когда за последним гостем закрылась дверь, я обернулась к мужу. Андрей стоял посреди комнаты с растерянным выражением лица.
— И что теперь? — спросил он.
— А ты как думаешь?
— Не знаю. С одной стороны, деньги действительно твои...
— А с другой стороны?
— С другой стороны, они правы — семья должна помогать друг другу.
Слова мужа прозвучали как приговор. Я поняла, что даже Андрей, несмотря на внешний нейтралитет, втайне поддерживает требования родственников.
В его глазах читалось смущение от собственной позиции, но логика семейной солидарности брала верх над здравым смыслом. Семь лет совместной жизни, общие трудности и радости — всё это оказалось менее весомым, чем давление родственного клана.
Я опустилась в кресло, всё ещё хранившее тепло свекрови, и попыталась осмыслить произошедшее. За несколько часов моя жизнь кардинально изменилась. Утром я была обычной женщиной, получившей неожиданное наследство. Вечером — превратилась в объект семейной охоты за деньгами.
Андрей нервно ходил по комнате, избегая прямого взгляда. Его внутренний конфликт был очевиден — муж разрывался между лояльностью ко мне и давлением семьи.
— Лен, может быть, стоит подумать об их предложениях? — осторожно заговорил он. — Они же не просто так просят.
— А как именно просят? С обоснованием необходимости или с готовыми номерами карт?
— Ну, они заранее подготовились...
— Слишком заранее. Словно ждали подходящего случая.
Мысль о том, что родственники могли заранее планировать дележ моего наследства, была особенно неприятной. Получалось, новость разлетелась по семье с такой скоростью не случайно — кто-то координировал действия.
Телефон зазвонил, прерывая тягостные размышления. Звонила моя мама из соседнего города.
— Леночка, дочка, слышала про наследство! — взволнованно заговорила она. — Как дела? Всё оформили?
— Да, мам, всё в порядке.
— А родственники Андрея уже узнали?
— Узнали. Даже приезжали с поздравлениями.
— И что говорили?
Я коротко пересказала содержание семейного совета и предложения по освоению средств. Мама выслушала молча, лишь изредка вздыхая.
— Понятно, — наконец произнесла она. — А ты что думаешь делать?
— Пока не знаю.
— Леночка, ты помнишь историю с дедушкиным домом?
История с дедушкиным домом была семейной легендой. Мой дедушка завещал свой дом в деревне младшему сыну, а остальные родственники потребовали разделить наследство поровну. Дядя согласился, дом продали, деньги поделили. Через год выяснилось, что большинство получателей потратили свои доли на сомнительные покупки, а младший сын остался без крыши над головой.
— Помню, — тихо ответила я.
— Дедушка не случайно выбрал младшего сына. Он знал, что тот один из всех сохранит семейное гнездо.
— И что ты хочешь этим сказать?
— То, что завещатель обычно лучше наследников знает, кому можно доверить своё имущество.
Слова матери заставили меня по-новому взглянуть на письмо Марии Петровны. Пожилая женщина действительно могла наблюдать за семьёй издалека и делать выводы о характерах родственников.
После разговора с мамой я достала конверт и перечитала завещание. Строчки о том, что нужно быть осторожной с жадностью других людей, теперь звучали особенно актуально.
Андрей тем временем получил сообщение от матери:
— Мама пишет, что они обиделись на твоё поведение, — передал он содержание SMS.
— И что она предлагает?
— Чтобы ты извинилась и пересмотрела своё решение.
— А если я не извинюсь?
— Тогда... — он замялся, — тогда отношения в семье испортятся окончательно.
Ультиматум был подан в мягкой форме, но суть его оставалась жёсткой. Либо я соглашаюсь поделиться деньгами, либо меня ждёт семейная изоляция.
Ночь я провела без сна, обдумывая сложившуюся ситуацию. К утру решение созрело. Если родственники хотят получить деньги, они должны доказать своё право на них.
За завтраком я объявила Андрею о своём плане:
— Хочу провести эксперимент.
— Какой эксперимент?
— Проверить, действительно ли твоя семья нуждается в деньгах или просто жаждет лёгкой наживы.
— Как ты собираешься это проверять?
— Предложу им заработать эти деньги.
Идея заключалась в том, чтобы каждому просителю предложить выполнить определённую работу в обмен на желаемую сумму. Работу реальную, полезную, но требующую усилий.
Свекрови можно предложить месяц ухаживать за престарелыми соседями за триста тысяч рублей. Светлане — поработать репетитором для отстающих школьников. Виктору — отремонтировать московскую квартиру своими силами.
— Лен, ты с ума сошла! — ужаснулся Андрей. — Они на такое не согласятся!
— Вот именно. И тогда станет ясно, что их интересуют не деньги как средство решения проблем, а деньги как подарок судьбы.
— Но это же унизительно для них!
— Унизительно просить деньги, не предлагая ничего взамен. А честный труд никого не унижает.
План формировался в деталях. Каждому родственнику будет предложена работа, соответствующая запрашиваемой сумме. Условия будут честными, оплата достойной, но потрудиться придётся по-настоящему.
— А если кто-то согласится? — поинтересовался муж.
— Тогда получит деньги честно. И я буду уважать таких людей.
— А если никто не согласится?
— Тогда их истинные мотивы станут очевидными для всех, включая тебя.