Фантомас / Fantômas. Франция-Италия, 1964. Режиссер Андре Юнебелль. Сценаристы: Жан Ален, Пьер Фуко (по мотивам романов Марселя Аллена и Пьера Сувестра). Актеры: Жан Маре, Луи де Фюнес, Милен Демонжо, Жак Динам, Робер Дальбан и др. Комедия, пародия, детектив, фантастика. Премьера: 4.11.1964. Прокат во Франции: 4,5 млн. зрителей. Прокат в Италии: 2,6 млн. зрителей. Прокат в СССР – с 3.07.1967: 45,4 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Фантомас разбушевался / Fantômas se déchaîne. Франция-Италия, 1965. Режиссер Андре Юнебелль. Сценаристы Жан Ален, Пьер Фуко (по мотивам романов Марселя Аллена и Пьера Сувестра). Актеры: Жан Маре, Луи де Фюнес, Милен Демонжо, Жак Динам, Кристиан Тома и др. Комедия, пародия, детектив, фантастика. Премьера: 8.12.1965. Прокат во Франции: 4,2 млн. зрителей. Прокат в Италии: 2,5 млн. зрителей. Прокат в СССР – с 14.08.1967: 44,7 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Фантомас против Скотланд-Ярда / Fantômas contre Scotland Yard. Франция-Италия, 1966. Режиссер Андре Юнебелль. Сценаристы Жан Ален, Пьер Фуко. Актеры: Жан Маре, Луи де Фюнес, Милен Демонжо, Франсуаза Кристоф, Жан-Роже Коссимон, Жак Динам, Робер Дальбан, Андре Дюма, Анри Серр, Анри Атталь, Ги Делорм и др. Комедия, пародия, детектив, фантастика. Премьера: 16.03.1967. Прокат во Франции: 3,6 млн. зрителей. Прокат в Италии: 2,0 млн. зрителей. Прокат в СССР – с 8.07.1968: 34,3 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Французская кинофантастика 1960-х – это, конечно же, не только философские притчи, антиутопии или постмодернистские изыски. А еще и комедийно-пародийная трилогия о неуловимом Фантомасе, использующем в своем преступном арсенале подводные лодки и разнообразные маски.
Можно считать также, что «Фантомас» – еще одна пародийная «бондиана» по-французски. Меньше смертей, больше юмора и шуток. Но никак не меньше трюков и погонь...
Жан Марэ в ролях Фантомаса и журналиста Фандора и Луи де Фюнес в роли комиссара Жува составили в этом пародийном зрелище Андре Юнебелля замечательный актерский дуэт. Де Фюнес веселил публику своей неукротимой энергией и потешной мимикой. А Марэ покорял зрительские сердца своей красотой, ловкостью и удачливостью...
Плюс к этому роль невесты журналиста иронично и сексапильно сыграла очаровательная Милен Демонжо (1935-2022).
Когда во второй половине 1960-х на экраны СССР вышел «Фантомас», то зрительский успех (как, впрочем, и у его продолжений – «Фантомас разбушевался» и «Фантомас против Скотланд-Ярда») был настолько велик, что журналы «Искусство кино» и «Советский экран» не смогли обойти это стороной.
Рецензия в журнале «Искусство кино» была довольно едкой:
«Подойдите в конце сеанса, на котором демонстрируется этот фильм, и постарайтесь найти в толпе выходящих какого-нибудь своего знакомого. Подойдите и спросите: «Ну?». — Дрянь, — скажет знакомый, махнув рукой и пожав плечами. — Смотреть нечего. Но в его голосе вы без труда почувствуете следы возбуждения, смеха, удовольствия.
В чем тут дело? Почему здравомыслящие и культурные люди (мы с вами) с упоением — или во всяком случае небезразлично — следят за похождениями жуткого молодца? …
Почему же мы смотрим эту дикую сумятицу из смены лиц, краж, слезоточивых бомб, фешенебельных отелей «Хилтон», научных конференций, незадачливых полицейских, сутулых старых ученых и стекол, выбитых взрывной волной? Потому что это ироническая сказка для взрослых. Потому что это интересно. …
Итак, слово сказано. Зрелище. То самое, которым все больше начинает интересоваться и наша кинематография. Но зрелищных фильмов мало, а свято место не бывает пусто.
Нелепо ждать от «Фантомаса» правдивой картины сращивания финансового и промышленного капитала в странах «общего рынка». Наивно видеть в журналисте Фандоре представителя прогрессивных и борющихся демократических сил. И, наконец, просто глупо думать, что Фантомас — типическое воплощение трагедии одиночки.
«Фантомас» — это представление, на 90 процентов заполненное чепухой, которая ни в какие ворота не лезет. Но чепуха и ерунда организованы по жестким законам зрелища. …
Авторы «Фантомаса» — умные люди и совершенно ясно представляют себе, что они делают. Ирония — чуть ли не в каждом кадре. … Иронии, однако, отпускается ровно столько, чтобы не повредить главному — приключению, зрелищу. Расчетливость — в этом все дело. В этом смысле «Фантомас» — учебный, полезный фильм. Его можно изучать, переставлять отдельные куски и даже предсказывать» (Яблонский, 1968: 28-29).
А вот какая, тоже довольно идеологизированная статья, была опубликована о «Фантомасе» в «Советском экране»:
«Является ли новый «Фантомас» только попыткой плыть в фарватере знаменитых фильмов об «агенте 007» Джеймсе Бонде, популярность которых в современном западном мире одновременно и смехотворна и позорна. И, наконец, зачем этот новый «Фантомас» появился на нашем экране? Как совместить его в нашем кинематографическом репертуаре с серьезными фильмами, которые являются искусством? …
Дело в том, что в «Фантомасе» все происходит удивительно несерьезно. Авторы фильма не скрывают своего иронического отношения и героям. Смешон Фантомас с его кровавыми глазами, глухим, медленным голосом и серо-зеленой маской. Смешон полицейский комиссар Жюв, суетливый и глупый, все время попадающий впросак.
Авторы фильма и актеры — Жан Марэ, играющий одновременно и Фантомаса и преследующего его журналиста Фандора, и Луи де Фюнес. играющий комиссара Жюва, — не скрывают того, что они высмеивают, пародируют своих героев и их «героические» поступки.
Значит, это попросту пародийный фильм! Однако пародия, высмеивание, передразнивание, доведение до абсурда канонических ситуаций не всегда бывают сознательными. К примеру, в фильмах о Джеймсе Бонде сочетается откровенное любование пошлостью с элементами невольной для их авторов пародии. Если западноевропейский мещанин увлекается демонстрацией мускульной силы стандартного красавца «агента 007» и завидует его успехам у стандартных блондинок, интеллигентный зритель воспринимает всю эту бульварную чепуху как пародию. Утверждение пошлости как эстетического принципа мстит за себя и в сознании квалифицированного зрителя переходит а свою противоположность.
В «Фантомасе» высмеивание, пародирование совершенно сознательны. Авторы фильма смеются и над своими героями и над тем зрителем, который захочет воспринять всерьез умопомрачительные приключения Фантомаса и комиссаре Жюва. Нелепость характеров задана. Адский смех Фантомаса, которым он празднует свои победы над противниками, вызывает улыбку зрителя. Вздорность великого сыщика комиссара Жюва подчеркивается и в ситуациях, и в характере актера. Актеры с уморительном серьезностью разыгрывают свои роли, а они только подчеркивают комизм.
Пародийность замысла сказывается, между прочим, и в том, что в фильме о Фантомасе основное внимание его авторов отдано не столько мрачному и инфернальному преступнику. сколько глупому смешному комиссару Жюву, которого cподлинным блеском играет Луи де Фюнес...
Фильм, который должен был быть жестоким и кровавым, становится откровенно смешным.
Правда, увы, не всегда. Авторы временами теряют чувство меры. Тогда эффектные ситуации становятся самоцелью. В таких эпизодах потеряна пародийная задача, исчезает сатирическая, веселая злость. И фильм становится однообразным и скучным.
Грань между пародией, между высмеиванием и серьезным, я бы сказал, увлеченным отношением и событиям и героем определена о фильме неточно. И тогда на экране возникает пошлость и безвкусица. В этом двойственность, противоречивость фильма.
«Фантомас» должен был стать «фильмом-противоядием». Он должен был смехом сражаться с пошлостью западных детективов, порожденных «агентом 007». Высмеянный герой перестает быть героем. Высмеянные приключения перестают волновать.
Можно воспитывать вкусы, утверждая хорошие образцы. Можно достичь того же эффекта, высмеивая образцы дурные. Авторы «Фантомаса» хотели пойти по второму пути, и я не сомневаюсь в их добрых намерениях.
Но есть дистанция между замыслом и его осуществлением. И замысел авторов «Фантомаса», увы, не всегда выражен точно. И тогда вздорные приключения зловещего преступника и глупого сыщика воспринимаются всерьез. Больше того – неискушенному зрителю они могут понравиться своей легкостью. А это уже совсем скверно.
Единственно, что можно посоветовать зрителям «Фантомаса», — отнестись к этому несерьезно, с иронией и улыбкой, пойти в этом смысле навстречу авторам фильма, которые хотели сделать веселую пародию» (Блейман, 1967).
Отбросив идеологические штампы о причинах успеха трилогии о «Фантомаса» со знанием дела написали киноведы Виктор Демин (1937-1993) и Ирина Янушевская (1925-1989). Они были уверены, что «создатель «Фантомаса», режиссер Юнебелль, нисколько не скрывает, что он делает «липу». Наоборот, он приглашает нас посмеяться над нелепостью этих героев, этих коллизий, над всей этой примитивно фантастической техникой. Он утверждает реалии двадцатого века. Даже черты фантома в облике главного персонажа — для него тоже повод посмеяться. Слишком уж грандиозна власть Фантомаса, слишком несокрушимо его всемогущество, чтобы зритель мог избавиться от шутливого к этому отношения. … Фантомас для него — вроде волшебной палочки, прикосновение которой превращает любое официальное установление, любой принятый порядок вещей в нонсенс, в условность. Юнебелль не упустит возможности посмеяться над полицейскими, одураченными в тысячу первый раз, над высокооплачиваемым чиновником всемирно известного банка, остолбенело разглядывающим только что подписанный чек, с которого в мгновение ока исчезли чернила, над респектабельными посетителями казино, дружно узнающими в инспекторе Жуве того молодчика, который вчера унес у них из-под носа миллиарды франков, небрежно помахав на прощанье пистолетом...
Напротив, сами ужасы «Фантомаса» становятся для него атрибутами карнавального действа, и роль инспектора Жува вполне закономерно достается самому знаменитому комику сегодняшнего французского кино. … из оруженосца при Фандоре инспектор Жув вырос в совершенно самостоятельную фигуру, c иным мифологическим подтекстом.
Жув — это, по сути дела, мы с вами. Это карикатура на нашу собственную прозорливость и неловкость, на наше детское нетерпение и пустую, зряшную деловитость. Как Иванушка-дурачок, который живет по иным законам, чем его разумные братья, и, в конце концов, оказывается победителем, де Фюнес в каждой своей роли компрометирует место, доставшееся ему в социальной иерархии, оголенным простодушием своих планов и полной невозможностью их воплотить в реальность. Его беззащитность перед этой реальностью и смешна и жалка, и если в финале он все-таки оказывается на коне, то лишь при помощи все того же дурацкого счастья, везения, игры случая...
Три серии «Фантомаса»… показывают, что по этой элементарной формуле можно лепить один фильм за другим — внимание зрителя гарантировано. Только б позамысловатее были наивные расчеты Жува, поглупее — их неожиданный срыв, посмешнее — все эти ужимки де Фюнеса, хлопающего себя по лбу, раздающего оплеухи подчиненным, прикусывающего в отчаянье свою грандиозную губу или растягивающего рот до ушей в идиотски-зловещей улыбке. … Де Фюнес становится центром этих фильмов. Марэ достаются фланги.
Если инспектор Жув — это мы сами, то Фантомас — олицетворение наших страхов, а Фандор — воплощение нашей мечты. Конфликт фильма — в противоборстве «злой» и «доброй» авантюр…
«Злая» авантюра по природе своей анонимна — отсюда эта вереница масок, при том что личность самого Фантомаса неизменно остается зашифрованной. Страх перед всемогуществом науки, страх перед злом мира, прячущимся под любыми лицами, страх вообще перед «чужим», живущим по другим, не нашим законам и могущим наказать нас за наши грехи, — вот что такое Фантомас.
Фандор же — робкая надежда, что со всеми этими страхами можно справиться парой крепких кулаков. Он тоже безличен, Фандор, но только в иной степени: он сошел со страниц модного журнала. Его костюм от лучшего портного, его невеста, очаровательная Милен Демонжо, его сказочная ловкость и блаженный вакуум его сознания в вопросах, не касающихся Фантомаса, — все это выдает в нем представительство от имени мечты. Они — две стороны медали..
Вот почему остроумный Юнебелль вполне логично доверил обе роли одному актеру. Преследует ли Фантомас Фандора в своих просторных катакомбах, изукрашенных в духе «Тысячи и одной ночи», или Фандор готов схватить оплошавшего Фантомаса, — зритель все время понимает, что это незабвенный Марэ ловит сам себя, как кошка собственный хвост. Это, с другой стороны, позволяет неугомонному актеру дважды продемонстрировать каждый из опасных трюков: сначала он прыгает с мчащегося на полном ходу поезда в маске Фантомаса, а затем проделывает то же самое в гриме Фандора. Собственно актерских задач в этих фильмах перед ним, по сути дела, нет. Марэ прыгает, бегает, дерется, снова прыгает, снова бегает и снова рассыпает тумаки. Как здесь не вспомнить Пирл Уайт, чей образ не давал ему покоя в раннем детстве. Ту звезду кинематографа на заре двадцатого века, которой подражал мальчуган и на которую так хотел походить. Он стал похож на нее — пятьдесят лет спустя. Как писал Стендаль, «если человек очень хочет быть министром, он станет министром — и это будет ему наказанием» (Янушевская, Демин, 1969: 118, 213-216).