Никогда не думала, что самый страшный удар придёт не от болезни, которая унесла моего Максима, а от человека, которого я четыре года называла мамой.
Похороны: иллюзия поддержки
Максим умер внезапно — инфаркт в тридцать два года. Врачи говорили про стресс, переработки, плохую наследственность. Я не слушала. В голове был только туман и мысль: "Как теперь жить с четырёхлетним сыном?"
На похоронах Нина Сергеевна держала меня под руку, утирала мои слёзы своим платком.
— Катенька, ты теперь не одна, — шептала она. — У тебя есть я. Мы с Тимуркой справимся вместе.
Тимур цеплялся за мою юбку, не понимая, почему папа не встаёт из красивой коробки. Соседи качали головами, бабушки крестились. Все говорили одно:
— Хорошо, что свекровь добрая. Не каждая примет вдову с ребёнком.
Я была благодарна. Мы жили в двухкомнатной квартире Нины Сергеевны — Максим так и не успел купить нам отдельное жильё. Работал инженером, получал неплохо, но всё откладывал на будущее, которого не случилось.
— Живите пока здесь, — сказала свекровь после поминок. — Зачем тебе съъмное жильё искать? Здесь и Тимурке привычно.
Я кивала, не зная, что через несколько дней всё изменится.
День третий: первые тревожные звонки
Утром свекровь зашла в нашу комнату без стука. Я кормила Тимура завтраком перед садиком.
— Катя, а ты думала о работе? — спросила она, наливая себе чай.
— Думала. На следующей неделе выйду. Взяла отгул на похороны.
— Хорошо. Только вот что... — она присела за стол. — Мне тут Людмила из соседнего подъезда сказала, что её племянник квартиру снимает за тридцать тысяч. Двушку. Может, тебе тоже стоит подумать о съёме?
Я растерялась:
— Нина Сергеевна, а что случилось? Я что-то не так делаю?
— Да нет, Катенька. Просто... я привыкла жить одна. А тут постоянно шум, ребёнок бегает...
"Тимур почти не шумит, он после смерти папы стал тихим, как мышонок" — подумала я, но промолчала.
— Хорошо, я подумаю, — сказала только.
Вечером, укладывая сына, я размышляла. На съёмное жильё нужны деньги, которых у меня почти нет. Максим получал основную зарплату, а я работала на полставки — чтобы больше времени проводить с Тимуром.
День пятый: ультиматум
Пришла с работы — Нина Сергеевна сидела на кухне с какими-то документами.
— Катя, садись, — сказала она без приветствия. — Нам нужно серьёзно поговорить.
— Что случилось?
— Случилось то, что я приняла решение. Квартиру буду продавать.
У меня перехватило дыхание:
— Как продавать? Но ведь...
— Но ведь что? — резко спросила она. — Это моя квартира. Я её покупала, я в ней жила с мужем тридцать лет.
— Нина Сергеевна, я не претендую на квартиру, — заговорила я растерянно. — Просто Тимур...
— Тимур тут ни при чём! — оборвала она. — Я не обязана содержать чужих людей.
— Чужих? — не поверила я. — Тимур — ваш внук!
— Внук, но не наследник, — холодно произнесла свекровь. — Квартира записана на меня, завещания Максим не оставил. Так что извини.
Я сидела с открытым ртом. Человек, который ещё три дня назад утирал мне слёзы, говорил такие слова.
— Покупатели уже есть, — продолжила она. — На следующей неделе сделка. Так что у вас есть время собраться.
День седьмой: на улице с ребёнком
Вечером пятницы я упаковывала наши вещи. Тимур сидел на кровати с игрушечным мишкой и смотрел большими глазами.
— Мама, мы уезжаем от бабушки Нины?
— Да, солнышко.
— А она больше не будет нас любить?
Сердце разрывалось. Как объяснить четырёхлетнему ребёнку, что взрослые умеют так жестоко менять свои чувства?
— Она любит, просто... по-другому, — нашла я слова.
Нина Сергеевна зашла в комнату:
— Ну как, собрались?
— Почти, — ответила я, не поднимая глаз.
— Кать, не обижайся, — вдруг смягчилась она. — Просто мне нужны деньги. Я всё-таки одинокая женщина, пенсии не хватает.
"Пенсии двадцать пять тысяч, а Максим каждый месяц давал ей ещё двадцать на продукты" — хотела сказать я, но промолчала.
— Понимаю, — только кивнула.
Неожиданная поддержка
Утром в субботу я стояла у подъезда с чемоданами и держала Тимура за руку. Не знала, куда идти. К родителям в другой город? Но работу же оставлять...
— Катя? — услышала знакомый голос.
Обернулась — Людмила из соседнего подъезда, с которой мы иногда здоровались.
— Что случилось? Переезжаете?
Я попыталась улыбнуться:
— Да, так получилось...
Людмила внимательно посмотрела на меня, на чемоданы, на растерянного Тимура.
— А можно поинтересоваться, куда?
— Пока не знаю, — призналась я. — Ищем съёмное жильё.
— Понятно, — кивнула она. — А Нина где?
Я молчала, не зная, что сказать.
— Ясно, — сделала вывод Людмила. — Слушай, у меня сейчас есть время. Давай зайдём ко мне, чай попьём, поговорим спокойно.
Момент истины
В уютной кухне Людмилы, пока Тимур играл с её котом, я рассказала всё.
— Значит, выгнала? — уточнила Людмила.
— Ну не выгнала... квартиру продаёт.
— Катя, — серьёзно сказала Людмила, — ты понимаешь, что она нарушает закон?
— Какой закон? Квартира же её.
— Была её. А теперь это наследство. И ты с Тимуром — наследники первой очереди наравне с ней.
Я уставилась на неё:
— Но завещания же нет...
— А оно и не нужно! — Людмила достала телефон. — Я юрист, работаю в нотариальной конторе. Знаешь, сколько таких случаев видела? По закону наследники первой очереди — это дети, супруги и родители умершего. Все получают равные доли.
У меня закружилась голова:
— То есть?
— То есть треть квартиры твоя, треть — Тимурова, треть — свекровин. А Тимур несовершеннолетний, значит, ты его представляешь. Итого у вас две трети квартиры.
— Но она уже договорилась с покупателями...
— Без согласия всех наследников она ничего не может продать! — воскликнула Людмила. — Более того, если продаст, сделка будет недействительна.
Встреча с нотариусом
В понедельник утром Людмила отвела меня к нотариусу. Пожилая женщина в строгом костюме внимательно выслушала мою историю.
— Когда умер супруг? — спросила она.
— Неделю назад.
— Понятно. У вас есть полгода, чтобы подать заявление о принятии наследства. Но лучше не затягивать.
Она объяснила мне мои права, рассказала про обязательную долю для несовершеннолетнего сына, дала список документов.
— А что если свекровь уже начала процедуру продажи? — спросила я.
— Тогда покупатель получит неприятный сюрприз, — сухо ответила нотариус. — Сделка будет оспорена, а ему придётся требовать деньги обратно.
Выходя от нотариуса, я чувствовала, как внутри просыпается что-то новое. Не злость — решимость.
Последний разговор
Вечером я позвонила в дверь свекрови. Она открыла с недовольным лицом:
— Катя? А что забыла?
— Мне нужно кое-что сказать, — спокойно произнесла я.
— Заходи быстро, сериал смотрю.
Мы сели на кухне. Я достала справки от нотариуса.
— Нина Сергеевна, завтра я подаю заявление о вступлении в наследство.
— О каком наследстве? — нахмурилась она.
— После смерти Максима. По закону я и Тимур — наследники первой очереди наравне с вами.
Лицо свекрови стало белым:
— Что ты несёшь?
— То, что сделку с покупателями придётся отменять. Без нашего согласия вы не можете продать квартиру.
— Да кто тебе такую ерунду сказал?!
— Нотариус. Вот документы, можете посмотреть.
Нина Сергеевна схватила бумаги, пробежала глазами. Руки у неё дрожали.
— Но... но квартира моя! Я её покупала!
— Была ваша, — поправила я. — Теперь это наследство. И у Тимура есть право на долю в доме, где жил его отец.
Свекровь смотрела на меня так, словно видела впервые.
— Ты... ты специально это подстроила?
— Нина Сергеевна, — устало сказала я, — я ничего не подстраивала. Просто узнала свои права, когда вы решили выкинуть нас на улицу.
Эпилог: новые правила
Через неделю мы вернулись в квартиру. Нина Сергеевна была холодно вежлива, но больше не говорила о продаже.
Нотариус оформила наследство: по трети квартиры каждому наследнику. Тимурова доля была оформлена на меня до его совершеннолетия.
— Что теперь будет? — спросила я у Людмилы.
— А теперь вы можете предложить свекрови купить вашу с сыном долю, — улыбнулась та. — Или она может предложить купить её долю вам. Или продавать квартиру целиком, но уже с согласия всех собственников и с честным разделом денег.
Нина Сергеевна выбрала первый вариант. Через месяц она купила наши доли, а мы с Тимуром купили однокомнатную квартиру в том же районе.
Теперь, когда я укладываю сына спать в нашей квартире, я думаю о том уроке, который получила.
"Иногда самые близкие люди показывают свое истинное лицо в самые тяжёлые моменты"
Нина Сергеевна думала, что сможет воспользоваться моим горем и неопытностью. Но оказалось, что закон защищает права детей и вдов сильнее, чем чьи-то эгоистичные планы.
Мы с Тимуром больше не общаемся с бабушкой. Возможно, это грустно. Но спокойствие и уверенность в завтрашнем дне дороже токсичных отношений, даже родственных.
А сталкивались ли вы с ситуациями, когда родственники пытались воспользоваться вашим тяжёлым положением? Как отстаивали свои права?
#ЛичнаяИстория #НаследственноеПраво #СемейныеОтношения #ПраваДетей #ЗащитаИнтересов