Я сидела дома, никого не трогала, смотрела сериал. Вдруг звонок в дверь. Открываю — стоит моя свекровь Галина Петровна во всей красе. Накрашенная, в шубе норковой, которую мы с Андреем ей на день рождения подарили. Улыбается так... неестественно.
— Оленька, дорогая, можно войти?
Дорогая. Ага. Когда она меня дорогой называет, жди подвоха. Обычно я для нее просто Ольга. Или вообще никак.
— Проходите, Галина Петровна.
Заходит, оглядывается по сторонам, как будто оценивает. Шубу снимает, аккуратно вешает. Туфли дорогие снимает, тапочки мои надевает.
— Андрюша дома?
— На работе еще.
— А, ну да. Он у нас трудяга. Весь в отца пошел.
Проходим в гостиную. Садится на диван, поправляет юбку. Я напротив устраиваюсь, жду, что скажет.
— Чай будешь?
— Не откажусь, милая.
Милая уже. Совсем плохо дело. Иду на кухню, чайник ставлю. Думаю — что ей от меня надо? Обычно она через сына все передает. А тут сама приехала.
Завариваю чай, печенье на тарелочку выкладываю. Несу в гостиную.
— Спасибо, дорогая. Ты такая заботливая.
Заботливая. Вчера еще говорила Андрею, что я его плохо кормлю. А сегодня заботливая.
— Галина Петровна, что-то случилось?
— Ну что ты, ничего не случилось. Просто соскучилась по тебе.
Соскучилась. По мне. Которую видеть не может. Ладно, играем в эту игру.
— Я тоже соскучилась.
Пьем чай, молчим. Она все время на меня поглядывает, как будто что-то высчитывает.
— Оленька, а машинка твоя как? Хорошо ездит?
Машинка. Мой красавец-кроссовер, который я два года копила, кредит брала. Моя гордость и радость.
— Нормально ездит. А что?
— Да так, интересуюсь. Красивая машинка. Дорогая, наверное?
— Не очень дорогая.
— Ну что ты скромничаешь. Я же видела в интернете — такие машины миллион стоят.
Не миллион, конечно, но близко к тому. Зачем ей это знать?
— Галина Петровна, вы что-то хотели сказать?
Она чашку ставит, руки складывает на коленях.
— Ну раз ты спрашиваешь... есть одно дельце.
Дельце. Вот оно.
— Слушаю.
— Понимаешь, дорогая, у меня ситуация сложилась. Мебель в квартире совсем старая стала. Стыдно гостей принимать.
— И?
— И думаю — надо бы обновить. Диван новый купить, шкаф, стенку.
— Хорошая идея.
— Вот и я так думаю. Только денег не хватает.
А, вот в чем дело. Денег не хватает. И она ко мне пришла. Интересно, сколько попросит.
— А сколько нужно?
— Ну... тысяч восемьсот. Может, девятьсот.
Чуть чаем не поперхнулась. Девятьсот тысяч! На мебель!
— Это... много.
— Ну да, много. Но мебель хорошая будет. Итальянская.
Итальянская мебель. Конечно. Ей обязательно итальянская нужна.
— Галина Петровна, а где вы собираетесь взять такие деньги?
Она улыбается, наклоняется ко мне.
— Вот тут я и хотела с тобой посоветоваться.
— Со мной?
— Ну да. Ты же умная девочка, образованная.
Умная девочка. Уже лучше, чем дорогая.
— И что вы хотели посоветоваться?
— Ну... я тут подумала. У тебя же машинка есть. Хорошая, дорогая.
Сердце екнуло. Неужели она то, о чем я думаю?
— И что?
— А что если ее продать?
Встаю с дивана, хожу по комнате. Не может быть. Она не может это серьезно говорить.
— Продать мою машину?
— Ну да. Все равно ты на ней мало ездишь. В основном дома сидишь.
— Галина Петровна, это моя машина.
— Ну конечно твоя. Но подумай — тебе она особо не нужна, а мне мебель очень нужна.
Сажусь обратно, смотрю на нее внимательно. Может, она шутит?
— Вы серьезно?
— Абсолютно серьезно. Продашь машинку, купишь мне мебель. А сама на автобусах ездить будешь. Или на такси.
— На автобусах.
— Ну да. Что в этом плохого? Экологично. И полезно для здоровья — пешком больше ходить будешь.
Встаю, иду к окну. На улице моя машинка стоит, красивая, блестящая. Которую я так долго ждала.
— Галина Петровна, а почему именно я должна свою машину продавать?
— Ну как почему? Ты же невестка моя. Должна старших уважать, помогать.
Поворачиваюсь к ней. Невестка. Значит, должна.
— А Андрей? Он тоже должен маме помогать?
— Андрюша и так помогает. Каждый месяц деньги дает.
— Сколько дает?
— Ну... по десять тысяч. Иногда пятнадцать.
Десять тысяч. А моя машина стоит почти миллион. Логично.
— Галина Петровна, а почему вы с Андреем не посоветовались? Не предупредили меня?
— А зачем? Я же с тобой советуюсь.
— Вы не советуетесь. Вы требуете.
— Ну что ты, дорогая. Какие требования? Я просто прошу помочь.
Сажусь напротив нее, смотрю в глаза.
— А если я откажусь?
Она удивленно моргает.
— Откажешься? Почему ты откажешься?
— Потому что не хочу продавать машину.
— Но почему? Она же просто стоит во дворе!
— Не просто стоит. Я на ней езжу.
— Куда ездишь? В магазин? Так пешком дойти можно.
— Езжу по делам. На работу, к родителям, к друзьям.
— На автобусе можно ездить.
— Не хочу на автобусе.
Галина Петровна встает, начинает ходить по комнате.
— Оленька, ну ты же понимаешь — мне мебель нужна. Очень нужна.
— А мне машина нужна.
— Машина — это роскошь. А мебель — необходимость.
— Почему роскошь? Это средство передвижения.
— У тебя есть ноги.
— У вас тоже есть ноги. И руки. Можете сами деньги заработать на мебель.
Она останавливается, смотрит на меня с возмущением.
— Как это заработать? Мне шестьдесят лет!
— И что? Многие в шестьдесят работают.
— Я всю жизнь работала! Теперь отдыхать пора!
— Отдыхайте. Но на старой мебели.
— Оленька! — голос у нее становится требовательным. — Ты что, не понимаешь? Я мать твоего мужа!
— Понимаю.
— Тогда почему не хочешь помочь?
— Потому что не считаю нужным продавать свою машину ради вашей мебели.
Она садится, смотрит на меня как на врага.
— Знаешь что, милая? Я думала, ты нормальная девочка. А ты оказывается жадная.
— Жадная?
— Жадная и эгоистичная. Машинка тебе дороже свекрови.
— Машина мне дороже вашей прихоти.
— Какой прихоти? Мне мебель нужна!
— Нужна — покупайте сами.
— На что покупать? У меня пенсия маленькая!
— А у меня зарплата не резиновая.
Встаю, иду на кухню. Надо успокоиться. Наливаю себе воды, пью.
Галина Петровна идет за мной.
— Оленька, ну давай по-хорошему договоримся.
— О чем договоримся?
— Продашь машинку, я тебе потом верну деньги.
— Когда потом?
— Ну... когда смогу.
— А если не сможете?
— Смогу, смогу. Обязательно смогу.
— Откуда возьмете девятьсот тысяч?
— Ну... накоплю потихоньку.
— За сколько лет?
— За... ну, лет за десять.
Десять лет. Мне сейчас тридцать. Через десять лет будет сорок. Машина мне тогда уже не понадобится, да?
— Галина Петровна, вы серьезно думаете, что я поверю в эту сказку?
— Какую сказку?
— Что вы мне деньги вернете.
— Верну! Честное слово!
— Как вернете? С пенсии в пятнадцать тысяч?
— Ну... найду способ.
— Какой способ?
— Не знаю пока. Но найду.
Смотрю на нее, качаю головой. Неужели она думает, что я такая дура?
— Нет.
— Что нет?
— Не буду продавать машину.
— Почему?
— Потому что это глупо.
— Что глупо?
— Продавать свою машину, чтобы купить вам мебель, которую вы мне никогда не вернете.
Галина Петровна краснеет, начинает кричать.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?!
— Нормально разговариваю.
— Я мать твоего мужа!
— И что?
— Должна уважать!
— Уважаю. Но машину не продам.
— Ты... ты... неблагодарная!
— За что благодарная?
— За то, что я сына тебе дала!
— Вы мне ничего не давали. Мы сами друг друга выбрали.
— Я тебя в семью приняла!
— Приняли? Вы меня с первого дня терпеть не можете!
— Это неправда!
— Правда. Вы постоянно говорите Андрею, что я плохая жена.
— Я хочу, чтобы он был счастлив!
— Со мной он счастлив.
— Откуда знаешь?
— Он мне говорит.
— Мужчины всегда говорят то, что женщины хотят слышать.
— Ваш сын не такой.
— Мой сын слишком добрый. Жалеет тебя.
Вот это уже слишком. Встаю, подхожу к ней вплотную.
— Галина Петровна, а знаете что?
— Что?
— Идите домой.
— Как идите домой?
— Так и идите. Берите свою шубку и идите домой.
— Но мы не договорились!
— Мы договорились. Я сказала нет.
— Но я еще не все сказала!
— А мне не интересно слушать.
— Оленька, ну подожди!
— Не подожду. Одевайтесь и уходите.
Иду в прихожую, достаю ее шубу. Она идет за мной, причитает.
— Ну как же так? Я же мать!
— Мать — своему сыну. А мне вы никто.
— Как никто? Я свекровь!
— Свекровь — это не звание. Это просто родственная связь.
— Но ты должна меня слушаться!
— Ничего я не должна.
Подаю ей шубу. Она не берет.
— Я не уйду, пока ты не согласишься!
— Тогда я уйду.
— Куда уйдешь?
— К родителям. А вы сидите здесь, сколько хотите.
Иду в спальню, достаю сумку, начинаю складывать вещи.
— Оленька, ну что ты делаешь?
— Собираюсь.
— Зачем?
— Сказала же — к родителям поеду.
— А Андрей что скажет?
— Андрею объясню.
— Что объяснишь?
— Что его мама требует продать мою машину на ее мебель.
— Он поймет! Он хороший сын!
— Посмотрим.
Закрываю сумку, иду к выходу. Галина Петровна хватает меня за руку.
— Стой! Куда ты?
— Отпустите.
— Не отпущу! Мы должны договориться!
— О чем договориться? Я же сказала — нет.
— Но почему нет?
— Потому что не хочу.
— Это не причина!
— Для меня достаточная причина.
Высвобождаю руку, иду к двери.
— Оленька! — кричит она мне вслед. — Ты пожалеешь!
— О чем пожалею?
— О том, что со мной так разговариваешь!
— Не пожалею.
— Пожалеешь! Я Андрею все расскажу!
— Рассказывайте.
— Расскажу, какая ты жадная и грубая!
— Рассказывайте.
— Он тебя бросит!
Останавливаюсь у двери, поворачиваюсь к ней.
— Галина Петровна, а знаете что?
— Что?
— Если Андрей меня бросит из-за того, что я не продала машину ради вашей мебели, значит, он мне не муж.
— Как не муж?
— А никак. Значит, он маменькин сынок, а не самостоятельный мужчина.
— Он любит мать!
— Любить мать и потакать ее прихотям — разные вещи.
— Это не прихоти! Мне мебель нужна!
— Нужна — покупайте сами.
— На что?
— Не мое дело.
Открываю дверь, выхожу. Галина Петровна выбегает за мной.
— Оленька! Ну постой!
— Что еще?
— Ну давай... по-другому договоримся.
— Как по-другому?
— Ну... не всю машину продавай. Половину.
— Как половину машины продать?
— Ну... продай, а на половину денег мне мебель купи.
— То есть четыреста тысяч?
— Ну да.
— А на остальные что?
— Ну... себе что-нибудь купи.
— Мне ничего не нужно.
— Ну тогда в банк положи.
— Галина Петровна, вы меня за дуру держите?
— Почему за дуру?
— Потому что предлагаете продать машину, чтобы деньги в банк положить.
— Ну... а что плохого?
— Плохого то, что без машины останусь.
— Ну и что? Зато деньги будут.
— Мне деньги не нужны. Мне машина нужна.
— Но мне мебель нужнее!
— Вам — может быть. Мне — нет.
Сажусь в машину, завожу двигатель. Галина Петровна стучит в стекло.
— Оленька! Открой!
Опускаю стекло.
— Что?
— Ну хорошо! Не четыреста! Триста!
— Нет.
— Двести!
— Нет.
— Сто!
— Галина Петровна, хоть рубль просите — все равно нет.
— Но почему?
— Потому что принцип один — моя машина, мое решение.
— Но я же свекровь!
— И что?
— Должна помогать!
— Должна — в разумных пределах.
— А это неразумно?
— Это бред сивой кобылы.
Закрываю стекло, еду к родителям. В зеркале вижу, как Галина Петровна стоит посреди двора и размахивает руками.
Приезжаю к маме с папой, рассказываю всю историю. Мама только головой качает.
— Ну и нахалка же твоя свекровь.
— Мама, а я правильно сделала?
— Правильно, доченька. Совершенно правильно.
— А вдруг Андрей обидится?
— Если обидится — значит, не твой человек.
Вечером звонит Андрей.
— Оля, ты где?
— У родителей.
— Почему?
— Твоя мама приходила.
— И что?
— Требовала продать мою машину, чтобы купить ей мебель.
Молчание.
— Андрей?
— Я здесь. Слушай... она что, серьезно это говорила?
— Абсолютно серьезно.
— Оля, прости. Я не знал.
— Теперь знаешь.
— Приезжай домой. Поговорим.
— А твоя мама?
— Мама уехала. И больше с такими просьбами не придет.
— Откуда знаешь?
— Потому что я ей объяснил, где раки зимуют.
Приезжаю домой. Андрей встречает с виноватым видом.
— Оль, прости за маму.
— Ты не виноват.
— Виноват. Должен был ее сразу осадить.
— А ты знал про ее планы?
— Нет. Но должен был предвидеть.
Обнимает меня, целует.
— Больше такого не будет.
— Обещаешь?
— Обещаю. Я ей сказал — если еще раз с такими идеями придет, общаться перестану.
— И что она?
— Сказала, что больше не будет.
— Поверим?
— Поверим. А если нет — справимся.
На следующий день звонит Галина Петровна. Голос дрожит.
— Оленька, можно с тобой поговорить?
— Слушаю.
— Я... я хотела извиниться.
— За что?
— За вчерашнее. Я была не права.
— Были.
— Прости меня, пожалуйста.
— Прощаю.
— И... я больше не буду просить продать машину.
— Хорошо.
— Мы... мы можем дружить?
— Можем. Если будете уважать мои границы.
— Буду. Обязательно буду.
Кладу трубку, улыбаюсь. Вот так просто оказалось. Надо было просто сказать нет. Твердо и окончательно.
А машина моя так и стоит во дворе. Красивая, блестящая. И никуда я ее не продам.