От Марианны однажды ушел муж. Ненадолго – всего-то, дней на пять. Чтобы проучить ее и показать, кто в доме хозяин.
Конечно, хозяин в доме он – кто же еще? Мужчина – глава семьи, мужчина все решает, мужчина – добытчик, мужчина – защита и опора. И раз его жена этого не понимает, отказывается признавать его авторитет и не согласовывает с ним свои решения, которые, вообще-то, должен принимать он, а не она, то нужно показать ей, как сильно она заблуждается и как тяжело и плохо ей будет, когда она останется без мужчины в доме. Так рассуждал ее муж Леонид, пока не споткнулся о стальной характер своей избранницы.
Все началось с просьбы Марианны поставить дверь в кухню.
- Зачем? – не понял Леонид. – Зачем тебе дверь? Дверной проем специально сделан в форме арки, потому что он идеально вписывается в дизайн нашей квартиры. И ты же сама так хотела, разве ты не помнишь?
- Все я прекрасно помню, Лёня, - отозвалась Марианна, пытаясь накормить яблочным пюре уворачивающуюся от ложки, годовалую дочь Веронику. – Но ты забываешь, что это было тогда, когда у нас еще не было детей, а теперь в нашем доме годовалый ребенок и нам необходимо пересмотреть многие вещи, в том числе и планировку квартиры.
- Не понял, - нахмурился Леонид. - При чем тут ребенок и дверь?
- При том, Лёнь, что Ника теперь активно передвигается по дому, везде лезет и не оставляет меня в одиночестве ни на минуту! Я даже поесть спокойно не могу, ты же сам неоднократно был этому свидетелем! Только я присяду, как она тут же забирается ко мне колени и лезет в мою тарелку! И если ей не дать попробовать мою еду, которую она все равно не будет есть, то начнется ор выше гор! С коленей ее тоже спустить нельзя – она будет упорно карабкаться назад. А я уже устала…
- Ты что, хочешь сказать, что тебе нужна дверь, чтобы закрываться от нашей дочери? Нашей годовалой дочери? – закатил глаза Леонид, перебив ее. – Не смеши меня, и никогда такого больше не говори! Какая мать захочет оставить ребенка за дверью, одного, в опасности? Мультики ей включила и все!
Марианна как-то странно посмотрела на мужа. Так смотрят на человека, которого всю жизнь считали нормальным и психически здоровым, а он вдруг предлагает тебе покидаться в прохожих переспевшими помидорами с балкона.
- … А я уже устала есть стоя, урывками, глотать еду не жуя или ждать, пока она заснет, чтобы выпить свой ледяной чай, закусив засохшим бутербродом, который я приготовила себе еще рано утром. – невозмутимо продолжила она с того места, где Леонид ее прервал. Мне нужна дверь. С маленьким замком. Не прозрачная. Чтобы хоть на десять минут пару раз в день остаться одной и спокойно поесть, понимаешь?
Теперь Леонид посмотрел на нее, как на ненормальную.
- Не смотри на меня так. Не в ванной же мне с едой закрываться? И о какой опасности речь, поясни? У нас всего одна комната. Все острые углы давно замаскированы, на шкафах и окне стоят детские замки, дверь в ванную всегда заперта. Мне просто нужно отделить кухню от остального пространства, чтобы спокойно приготовить еду и спокойно выпить чай, не опасаясь того, что наша маленькая обезьянка что-нибудь на себя опрокинет, уронит и не дожидаясь часа, когда она заснет, наконец, потому что у меня уже голова от голода кружится…
- Никаких дверей, я же сказал тебе. – отмахнулся от нее Леонид. – Этот период недолго будет длиться, она скоро подрастет и…
- И научится двигать стулья и залезать повыше, тянуться к полным кастрюлям и горячим чайникам! – повысила голос Марианна. – Ты, видимо, не понял, Лёня. Мне нужна дверь на кухню, и это не просьба. Постарайся, чтобы в течение недели этот вопрос был решен.
- Ты как со мной разговариваешь? – возмутился было Леонид, но Марианна тут же поднялась с места и ушла в их единственную комнату вместе с дочерью и следующие слова он уже говорил ее удаляющейся спине. – Что значит, «это не просьба»? Ты, вообще-то, можешь только просить, а не требовать! Я тебе сказал, что ничего мы здесь менять не будем – во-первых, что это за дверь такая будет, в виде арки? А во-вторых, ты действительно собираешься оставлять Нику за ней? Она же будет проситься, плакать, стучать и ты все равно ей откроешь, так какой тогда смысл в этих тратах?
Марианна не отвечала – она пыталась допить свой утренний чай, в то время как Ника хныкала и мартышкой висела на ней. Через неделю, она будничным тоном поинтересовалась, когда же придет мастер делать замеры и сколько ей еще ждать, пока мужчина в доме сделает свою мужскую работу. Она же свою работу выполняет! Тратит свой декретный отпуск ровно на то, на что он и дается – ухаживает за ребенком, вкусно готовит несмотря на то, что этот ребенок почти все время сидит у нее на руках, ведет домашнее хозяйство и даже не жалуется, как многие другие женщины, что он ей мало помогает. Она все понимает – муж работает, она занимается домом и дочерью. Почему же он не торопится выполнять свою часть обязанностей?
Леонид снова прочел ей лекцию о том, как называются матери, которые устают от собственных детей и требуют дверь с замком, чтобы от них отдохнуть. А через десять дней, вернувшись с работы, обнаружил крепкую, дубовую дверь там, где раньше был свободный проход на кухню. А под дверью, захлебываясь ревом, сидела Ника и колотила по ней маленькими ручками. Из кухни доносились тихие перешептывания солистов группы «Энигма» и голос Марианны, которая им подпевала.
Леонид на несколько секунд онемел и остолбенел, затем, забыв о том, что еще не разулся, в несколько скачков добрался до двери, взял Нику на руки и попытался ее открыть.
Дверь не поддавалась.
Он забарабанил кулаком в твердое дерево, но добился лишь того, что музыка стала громче, плач Ники пронзительнее, а рука заныла от его усилий.
Следующие двадцать минут он пытался еще несколько раз безрезультатно пробиться на кухню, испытывая трусливое желание оставить цепляющуюся за него дочь там, где он ее взял и сбежать. Он не привык успокаивать плачущего ребенка – у Марианны это получалось за пару минут, и не привык, что Ника висит на нем, как маленькая коала на дереве – обычно она висела на жене. Поэтому, когда улыбающаяся и поразительно спокойная Марианна открыла, наконец, дверь в кухню и как ни в чем не бывало забрала из его рук дочку, которая тут же успокоилась, закричал уже Леонид.
Он не помнил, что именно он кричал жене, но смысл его громкой и возмущенной тирады можно было свести к трем словам: «Как ты посмела?!?»
- Что такое? Не понравилась дверь? Так это мне твой двоюродный брат посоветовал, еще и скидку дал, благодаря вашим родственным связям! – невозмутимо произнесла Марианна. – Крепкая дверь, крепкий замок, никакого стекла, чтобы Ника не поранилась случайно… Правда, пришлось пожаловаться ему на тебя, сказать, что от тебя помощи не дождешься, вот и приходится обращаться к посторонним мужчинам, потому что свой не может решить этот простой вопрос с дверью… Не смотри на меня так, ты же мне просто выбора не оставил! Что с тобой? Ты что-то позеленел, Лёнь…
Как Леонид собирал вещи, он тоже с трудом припоминал. Знал лишь, что внутри него все клокотало от злости и что мысль: «Ее нужно проучить, чтобы знала, кто в доме хозяин!» заслонила собой все остальные мысли в его разуме.
«Вернусь, когда уберешь эту дверь и вернешь все, как было! - крикнул он ей перед тем, как покинуть их квартиру. – Я посмотрю, как вы тут справитесь без меня!»
Как она посмела проигнорировать его решение и сделать по-своему?
Как она посмела выставить его немощным иди.отом перед его же родней?
Как она посмела так с ним разговаривать и оставить дочь за закрытой дверью, чтобы…
Вот на этом моменте его мозг спотыкался и тут же подкидывал ему воспоминания о тех неприятных минутах, когда он пытался успокоить Нику и не мог. Она не слезала с его рук, поднимала оглушительный крик, когда он спускал ее с рук и не давала ему даже разуться. А Марианна буквально жила с ней на руках весь последний год – дочка была очень требовательной и тактильной. И даже спрятаться от нее на пять минут в их маленькой квартире было негде, кроме ванной.
«…чтобы поесть спокойно!» - заканчивая эту мысль, он чувствовал себя очень неуютно. Словно его жена – не человек, а вещь, приложение к ребенку и ей пришлось пойти на подобные меры, чтобы у нее появилась возможность спокойно сделать то, что другие люди делают не задумываясь.
Но все равно – как она посмела так унизить и проигнорировать его? Это он в доме хозяин! Он принимает решения! Он добытчик! Он… Он… Он…
Он задвинул ненужный ему чемодан в угол лоджии в квартире друга, к которому попросился пожить на пару дней. Леонид был уверен, что этого будет достаточно, чтобы его строптивая жена одумалась и начала его разыскивать уже на следующий день, думая, что он ушел насовсем. Ведь именно для этого и нужен был этот спектакль с собиранием вещей.
Вот она испугалась, наверное! Поняла, что перегнула палку, что обидела его и теперь, наверное, очень сильно жалеет о своих словах и хочет перед ним извиниться! Он еще немного помаринует ее, чтобы навсегда отбить у нее охоту не считаться с его мнением, а потом, так уж и быть, простит и вернется. Но больше – никаких дверей на кухню! Хозяин он в доме, или нет, в конце-то концов?!
Это что за нелепая ситуация – глава семьи не может попасть на собственную кухню, потому что его жене, видите ли, нужно уединение!
Так он уговаривал себя все пять дней, в течение которых каждые пять минут нервно поглядывал на экран своего телефона в ожидании звонка от жены.
Но Марианна не спешила ему звонить и что-то менять в своей жизни, которая моментально стала гораздо вкуснее и приятнее, когда у нее появилась возможность отдыхать в течение дня, закрывшись на кухне от всего мира на несколько минут. Она спокойно пила горячий чай, ела горячий суп, включала музыку, чтобы дочка, настойчиво пытающаяся пройти сквозь дверь, слышала, что она в квартире не одна и размышляла о том, как мало человеку нужно для счастья.
Всего-то, остаться одному на несколько минут и спокойно выпить свой чай, зная, что никто к тебе не вломится, не обовьет тебя, как лиана дерево, не заберет твою еду и не кинет ее в твои волосы, не обольет себя кипятком и не потребует срочно прекратить все дела, потому что игра в кубики гораздо важнее, чем мамина необходимость нормально поесть хотя бы раз в день.
Она не скучала по Леониду и не пыталась его разыскивать. Ей было так хорошо эти несколько минут в день наедине с собой, что отсутствие рядом с ней мужа, которому тоже что-то постоянно от нее нужно, было радостью и долгожданным отпуском от обязанностей жены. Как там он ей говорил? Какая мать захочет спрятаться от своего ребенка?
Очень уставшая и вечно голодная мать, мечтающая о чашке горячего чая, которая, как по волшебству, снова превращает ее в добрую и любящую маму. Потому что чувствовать себя человеком, а не функцией – это бесценно! Сам Леонид не выдержал бы и пары дней той жизни, которой она живет весь последний год.
На четвертый день, Ника устала реветь под дверью, смирилась с неизбежным и всплакнув для приличия пару раз, отправилась смотреть мультики, заранее включенные Марианной.
На пятый день, увидев, как Марианна в строго определенное время закрыла за собой дверь в кухню, она молча отправилась к телевизору и спокойно просидела там пятнадцать минут, пока мама обедала и готовила ей кашу.
А на шестой день вернулся Леонид – жена друга стала активно намекать на то, что он чересчур уж загостился.
Поставил чемодан, который он так и не распаковал, у двери, угрюмо посмотрел на спокойное, посвежевшее, без тени тревоги, лицо Марианны, на дверь, которая спокойно находилась на прежнем месте и на пакет с мусором, которое жена ему протягивала с безмятежной улыбкой.
- О, вернулся? Вынеси-ка мусор, пока не разулся и купи в моей любимой пекарне круассаны с миндалем и молоко для Ники. Побыстрее, только, ей нужно пообедать через полчаса!
Леонид со вздохом забрал пакет из рук жены и молча вышел. А о чем говорить, когда все понятно без слов?
Понятно, что без него здесь все не только прекрасно справлялись, но и, судя по всему, даже не заметили его отсутствия.
Понятно, что дверь останется – Марианна и не думала ничего менять.
И понятно, кто в доме настоящий хозяин.