Марина смотрит на экран компьютера и думает, что цифры — это единственное, что не врёт. Заявка номер 1247 висит уже третий день, клиент ругается, а она не может заставить себя взяться за работу. В голове крутится одно: сорок восемь тысяч за попытку. Попытку, блин. Как будто покупаешь лотерейный билет, только дороже квартирной аренды за месяц.
— Мар, ты живая? — Артём заглядывает в комнату. — Ужин готов.
Она закрывает ноутбук и идёт на кухню. Их однушка в Бутово — типичная коробка за шестьдесят пять тысяч в месяц. Белые стены, встроенная кухня, балкон размером с телефонную будку. Зато рядом метро и до центра полчаса.
— Слушай, а может всё-таки скажем маме правду? — спрашивает она, размешивая гречку.
Артём замирает с вилкой на полпути ко рту.
— Зачем ей знать? Она же начнёт... ну, ты понимаешь.
— Понимаю. Но я устала быть виноватой в том, что у нас нет детей.
— Она же не говорит, что ты виновата.
— Не говорит. Намекает. Спрашивает, не хочу ли я проверить гормоны. Советует витамины для женского здоровья. Рассказывает, как её подруга в сорок родила тройню.
Артём молчит. Когда он молчит, у него дёргается левый глаз. Марина это заметила ещё на первом свидании. Тогда показалось милым.
— Ладно, давай посчитаем ещё раз, — говорит он, меняя тему.
Они достают листочек с расчётами. Зарплата Марины — сто тридцать в хорошие месяцы, когда много заявок. У Артёма стабильнее — сто сорок. Аренда — шестьдесят пять. Коммуналка — семь. Продукты — тридцать, если экономить. Транспорт, связь, всякая мелочь — ещё двадцать. Остаётся сто семьдесят восемь тысяч. Из них протокол ЭКО — сорок восемь минимум, а если понадобятся дополнительные процедуры, может дойти до семидесяти.
— Получается, — Артём водит пальцем по цифрам, — если урежем продукты до двадцати и откажемся от отпуска, накопим за полгода.
— А если не получится с первого раза?
Он снова молчит. Глаз дёргается сильнее.
На следующий день они идут к репродуктологу. Врач говорит то же самое, что и месяц назад: у Марины всё в норме, у Артёма — нет. Подвижность критически низкая, естественное зачатие практически невозможно. ИКСИ — единственный шанс.
— Вопросы есть? — доктор смотрит на них поверх очков.
— А процент успеха? — спрашивает Марина.
— В вашем возрасте и с такими показателями — около тридцати процентов с первой попытки.
Они выходят из клиники молча. В переходе Артём вдруг останавливается.
— Мне кажется, я схожу с ума.
— Почему?
— Представляю, как мама узнает, что ребёнок не от меня. Не совсем не от меня, но всё равно... Она же будет по-другому к нему относиться.
— А ты?
— Что я?
— Ты будешь по-другому относиться?
Он долго думает.
— Нет. Не буду. Но она...
— Артём, мы не обязаны ей рассказывать про донорский материал.
— Она же не дура. Поймёт, что мы долго не могли, потом вдруг смогли.
— Ну и что? Лечились и помогло.
Он качает головой.
— Ты её не знаешь. Она вычислит. А потом...
— Что потом?
— Потом будет любить внука, но как-то... условно. Будет думать, что он не совсем наш.
Марина чувствует, как внутри что-то сжимается. Не от злости — от усталости. Ей надоело быть заложницей чужих страхов.
Дома она говорит:
— У нас есть две недели.
— На что?
— Либо рассказываешь свекрови правду, либо развод! — Марина смотрит прямо. — Если нет, тогда я рассказываю сама, и мы начинаем протокол без оглядки на чужое мнение.
— Мар...
— Нет, Артём. Я не буду больше изображать виноватую. Не буду слушать намёки про часики и биологические ритмы. Если мы решили делать ЭКО — делаем. И твоя мама может либо поддержать нас, либо остаться в стороне.
Артём садится на диван и закрывает лицо руками.
— Она всю жизнь мечтала о внуках.
— И получит внука. Или внучку. Разница только в том, что половина генов будет от донора.
— Для неё это огромная разница.
— Тогда это её проблема, а не наша.
Две недели проходят быстро. Марина подаёт документы в клинику, сдаёт анализы, выбирает донора по описанию: рост сто восемьдесят, тёмные волосы, карие глаза, высшее образование, без наследственных заболеваний. Как в интернет-магазине, думает она. Только товар нельзя вернуть, если не подойдёт.
Артём тянет до последнего дня. А потом вдруг звонит маме и говорит:
— Мам, нам нужно поговорить.
Лидия Павловна приезжает в субботу. Приносит пакет с продуктами и сразу начинает готовить обед. Марина сидит в комнате и слышит, как они разговаривают на кухне.
— Мам, у нас проблемы с зачатием.
— Ну что ты, сынок, это временно. Надо просто меньше нервничать. И Марине стоит проверить гормоны...
— Мам, проблема во мне.
Пауза. Марина представляет, как Лидия Павловна замирает с половником в руке.
— Что значит в тебе?
— Бесплодие. Мужской фактор. Мы уже полгода ходим по врачам.
Ещё одна пауза. Более длинная.
— И что врачи говорят?
— ЭКО. С донорской спермой.
Марина слышит, как что-то падает на пол. Наверное, крышка от кастрюли.
— То есть ребёнок будет... не твой?
— Будет мой. Только не генетически.
— Артём...
— Мам, мы уже всё решили. Начинаем протокол на следующей неделе.
— А сколько это стоит?
— Пятьдесят тысяч. Может, больше.
— Господи. Откуда у вас такие деньги?
— Накопили. Отказались от отпуска.
Марина выходит на кухню. Лидия Павловна сидит за столом и смотрит в пустоту.
— Маринка, — говорит она тихо, — а ты как?
— Как что?
— Ну... согласна на такого ребёнка?
Марина садится напротив.
— Лидия Павловна, а какой он — такой ребёнок? Чем он будет отличаться от обычного?
— Ну... он же не от Артёма.
— От Артёма. Просто не все гены его.
— Но всё-таки...
— Всё-таки что? Вы считаете, что любовь передаётся через ДНК?
Лидия Павловна молчит. Артём смотрит на свои руки.
— Я просто не знаю, — говорит наконец Лидия Павловна. — Это всё так... неожиданно.
— Для нас тоже, — отвечает Марина. — Но мы хотим ребёнка. И готовы на всё, чтобы его получить.
— А что если не получится?
— Попробуем ещё раз.
— А деньги?
— Найдём.
Лидия Павловна встаёт и подходит к плите. Мешает суп, который давно готов.
— Можно я вам помогу? — спрашивает она, не оборачиваясь.
— Чем? — удивляется Артём.
— Ну... деньгами. Или ещё как-то.
Марина смотрит на Артёма. У него перестал дёргаться глаз.
— Мам, нам не нужны деньги. Нам нужно, чтобы вы не считали нашего ребёнка неполноценным.
— Я не буду, — говорит Лидия Павловна быстро. — Честное слово.
— А если забудетесь? Если начнёте сравнивать с детьми Олега?
— Не начну.
— А если он не будет похож на нас?
— Дети не всегда похожи на родителей.
Марина понимает, что Лидия Павловна говорит правильные слова, но пока не чувствует их. Это придёт потом. Или не придёт. Но хотя бы они честно об этом поговорили.
Протокол начинается через неделю. Марина каждый день ездит на уколы, сдаёт анализы, делает УЗИ. Артём берёт отпуск и возит её по клиникам. Лидия Павловна звонит каждый вечер, но не задаёт лишних вопросов. Просто спрашивает, как дела, и предлагает помочь с уборкой.
Пункция назначена на понедельник. В воскресенье Марина не может заснуть. Лежит и считает в голове: тридцать процентов — это много или мало? Из десяти пар трём повезёт сразу. Остальным придётся попробовать ещё раз. А может, и ещё.
— Не думай об этом, — говорит Артём.
— Легко сказать.
— Давай представим, что уже всё получилось.
— И что?
— Покупаем коляску. Выбираем имя. Переезжаем в двушку.
— На что переезжаем? У нас не останется денег.
— Останутся. Я попрошу прибавку. Или найду подработку.
Марина поворачивается к нему.
— А если не получится?
— Получится.
— Откуда такая уверенность?
— Не знаю. Просто чувствую.
Утром они едут в клинику. Процедура занимает полчаса. Врач говорит, что забрали двенадцать яйцеклеток — неплохой результат. Теперь ждать пять дней: сколько эмбрионов дорастёт до переноса.
Эти пять дней тянутся как месяц. Марина не может работать, постоянно проверяет телефон, читает форумы. Артём готовит, убирает, пытается её отвлечь. Лидия Павловна приезжает с судочками еды и сидит с ними молча. Не спрашивает подробностей, не даёт советов. Просто сидит.
В пятницу звонят из клиники. У них есть два эмбриона отличного качества. Перенос — в понедельник.
— Два — это хорошо? — спрашивает Артём.
— Достаточно, — отвечает Марина. — Переносят один, второй заморозят.
— А вдруг оба приживутся?
— Переносят только один.
— Ну да. Я запутался.
В понедельник утром Марина просыпается раньше будильника. Душ, завтрак, дорога до клиники. Всё как в тумане. Процедура длится десять минут. Эмбрион показывают на экране — крошечная точка. Врач говорит, что всё прошло отлично, результат узнают через две недели.
Две недели постельного режима. Марина работает удалённо, Артём приносит еду в постель. Лидия Павловна приходит каждый день, но ведёт себя осторожно. Словно боится сглазить.
За день до анализа Марина покупает тест. Две полоски. Слабенькие, но есть.
— Артём! — кричит она из ванной.
Он прибегает, смотрит на тест, хватает её в охапку.
— Получилось, — шепчет он. — Блин, получилось.
Марина плачет. От счастья, от облегчения, от усталости. Артём тоже плачет. Они стоят посреди ванной и ревут как дети.
Лидии Павловне звонят вечером.
— Мам, у нас получилось.
Пауза.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Анализ завтра, но тест положительный.
— Боже мой. Артёмушка, я так рада.
Голос у неё дрожит.
— Мам, вы приедете завтра? После анализа?
— Приеду. Обязательно приеду.
Анализ подтверждает то, что показал тест. ХГЧ растёт, беременность развивается. Первое УЗИ назначают через две недели.
Лидия Павловна приезжает с огромным букетом и пакетом витаминов для беременных.
— Это точно? — спрашивает она, обнимая Марину.
— Точно.
— А когда роды?
— В мае.
— Значит, Телец или Близнецы. Хорошие знаки.
Марина смеётся. Лидия Павловна в астрологию не верит, но в такие моменты готова поверить во что угодно.
На УЗИ едут втроём. В кабинете врача тесно, но Лидия Павловна протискивается к экрану.
— Вот он, — показывает врач маленькую точку. — Сердцебиение есть, развитие соответствует сроку.
Лидия Павловна смотрит на экран и плачет. Марина понимает: теперь для неё это не эмбрион от донора. Это внук. Её внук.
После УЗИ они идут в кафе. Лидия Павловна заказывает торт и говорит:
— Знаете, я тут подумала. Неважно, от кого эти гены. Важно, кто будет этого ребёнка растить.
— Мы, — отвечает Артём.
— Мы все, — поправляет она. — Я тоже хочу участвовать.
— Как именно? — осторожно спрашивает Марина.
— Как договоримся. Может, буду сидеть с малышом, пока вы работаете. Или помогать с домашними делами.
— А если он не будет похож на Артёма?
— Тогда будет похож на меня. У нас в роду все красивые.
Марина смеётся. Артём тоже. Лидия Павловна смотрит на них и улыбается.
— Знаете, — говорит она, — а я рада, что всё так получилось.
— Почему?
— Потому что теперь я знаю: вы действительно хотели ребёнка. Настолько, что готовы были на всё.
Вечером, уже дома, Артём говорит:
— Кажется, мы справились.
— С чем?
— С правдой. Оказалось, она не такая страшная.
Марина гладит живот. Там пока ничего не чувствуется, но она знает: внутри растёт их ребёнок. Не важно, от кого половина генов. Важно, что они его ждали, боролись за него, готовы его любить.
И Лидия Павловна тоже готова. А это уже половина успеха.