— Что это за гадость! — мама обнаружила на кухонном столе забытую коробку из-под китайской еды.
Не знаю, зачем я заглянул под картонную крышку, прежде чем вынести мусор, но тухлый кусок обугленного мяса, превратившийся в мушиный детский сад, отбил аппетит до позднего ужина.
После внезапной смерти деда мы всей семьей перебрались в его огромную квартиру на последнем этаже. Его рабочий кабинет-обсерватория стал моей комнатой. Когда же я заглянул в дедушкин телескоп, оказалось, что созерцал дед тела не только небесные, но и вполне себе земные, подсматривая за обитательницей апартаментов на другой стороне проспекта.
Рано утром девушка раздвинула плотные шторы. Я уже почти опаздывал в школу, но не смог пройти мимо телескопа. Она курсировала по кухне между блендером и холодильником в одних черных стрингах и высоко задранном топе.
Когда она вышла на балкон, прихлебывая зеленую жижу из высокого стакана, оторваться от окуляра было уже невозможно. Она стояла, упираясь голым животом в ограждение, а из электронной сигареты шел розовый дым. Вскоре она отставила и стакан, и вейп, одна рука скользнула куда-то вниз. Она начала дышать чаще, прикрыла глаза, обводя пальцами темные полукружия, четко очерченные майкой, выгнулась как кошка, а затем как ни в чем ни бывало вернулась в квартиру. Я был почти уверен, что весь этот перформанс происходил исключительно ради зрителей. Но вряд ли она догадывалась, что из дома напротив за ней наблюдает пятнадцатилетний подросток.
После школы, едва покончив с ужином, я жадно прильнул к телескопу — у девушки был гость. Небольшая щель между занавесками открывала довольно увлекательное зрелище, но в совершенно неудачном ракурсе. Я собрался уже заняться уроками, как пара неожиданно подошла к окну.
Мужчина подсадил девушку на подоконник. Она обхватила его талию бедрами, а плечи руками, подаваясь всем телом назад — в распахнутое окно. А затем произошло нечто странное.
Я вдруг понял, что мужчину обнимают уже не две руки, а как минимум шесть. Одна рука вздернулась, и я заметил цепкие когтистые пальцы. Ее тело потемнело, покрываясь чешуей. Длинный и тонкий, как хлыст, хвост с шипом на конце вырос за считанные минуты и обвил партнера вокруг шеи. Она спрыгнула с подоконника — ее профиль был все еще прекрасен. А затем она прильнула к губам мужчины в бесконечно-долгом поцелуе. Хвост распрямился струной и одним упругим движением прочертил дугу в воздухе — шип вонзился в затылок жертвы. Его тело начало сжиматься и скукоживаться с бешеной скоростью. Теперь она удерживала его на весу, как паучиха муху, и, когда вдруг ослабила объятья, на подоконник осела пустая шкурка высосанной досуха жертвы. Казалось, в его теле растворились даже кости.
И тут она оглянулась. Я отпрянул от окуляра, когда все еще милое лицо горгульи остановило на мне пристальный взгляд суженных в точку зрачков.
Я убрал телескоп и на следующий день боялся даже выйти из дома. Подсмотренное разбилось на яркие кадры, требующие хоть какого-нибудь объяснения.
Когда в дверь позвонили, я застыл в ужасе, но за порогом мялся вполне безобидный курьер. Он сунул мне несколько контейнеров с заказанными мамой блюдами и поспешил к другим клиентам.
Крышка одной из коробок слегка съехала на бок, открывая страшное содержимое — сморщенное, черное, как уголь, человеческое сердце. Записка на клочке бумаги была написана ярко-красными чернилами, небрежным летящим почерком:
“Я знаю, что ты видел прошлым вечером”.
Автор: Рэндалл Флэгг
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ