Кухня пахла жареным луком и дешёвым кофе. Нина стояла у плиты, механически помешивая сковороду, и думала о том, как хорошо было бы просто взять и уйти. Не навсегда, нет — хотя бы на час. Выйти на улицу, сесть на лавочку и ни о чём не думать. Но вместо этого она слушала, как в соседней комнате Андрей, её муж, снова разговаривает по телефону со своей матерью. Голоса доносились сквозь тонкую перегородку, и Нина знала: сейчас начнётся.
— Мам, ну я же говорил, что у нас сейчас туго, — Андрей говорил тихо, но с той особенной интонацией, которая появлялась у него только в разговорах со Светланой Петровной. — Нет, я не знаю, когда Нина получит деньги за проект… Да, она обещала, что в этом месяце будет аванс…
Нина с силой шлёпнула лопаткой по сковороде. Лук шипел, подгорая по краям, но ей было плевать. Пусть пригорит. Пусть всё пригорит к чертям собачьим.
— Ты ей передай, что я не прошу, я прошу, — донеслось из-за двери. — Это же не для меня, это для твоего дяди Вовы! У него же операция!
Нина фыркнула. Дядя Вова, которого она видела в жизни два раза, уже третий месяц подряд «собирался на операцию». Первый раз это был аппендицит, второй — грыжа, теперь, видимо, очередь дошла до почек. Или печени. Или ещё какой-нибудь жизненно важной фигни, без которой свет не мил.
— Ладно, мам, я поговорю с ней, — вздохнул Андрей.
Вот и всё. Началось.
Дверь скрипнула, и Андрей вошёл на кухню, потёртые тапочки шлёпали по линолеуму. Он был в той же футболке, в которой проспал всю ночь, волосы торчали в разные стороны, а на щеке красовался отпечаток подушки.
— Привет, — сказал он, как будто они не виделись последнюю неделю.
— Привет, — буркнула Нина, не оборачиваясь.
— Мама передавала привет.
— Угу.
— Она говорит, дяде Вове срочно нужны деньги на анализы.
Нина резко выключила плиту и обернулась. Андрей стоял, потирая затылок, как виноватый ребёнок. Только он был не ребёнок, а тридцатипятилетний мужчина, который уже пять лет как должен был научиться говорить «нет» своей матери.
— Сколько на этот раз? — спросила Нина, скрестив руки на груди.
Андрей поморщился.
— Ну… пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят тысяч? — Нина рассмеялась. — Андрей, у нас на счёту тридцать. И это с учётом того, что мне завтра платить за хостинг и коммуналку.
— Ну так ты же скоро получишь деньги за тот текст про криптовалюту!
— Во-первых, не «скоро», а через две недели. Во-вторых, это мои деньги. В-третьих, ты обещал, что в этом месяце сам закроешь кредит за машину.
Андрей вздохнул и потянулся за чашкой.
— Ну не злись. Я же не виноват, что у дяди Вовы проблемы со здоровьем.
— А я виновата? — Нина finally потеряла терпение. — Андрей, мы уже отдали твоей семье двести тысяч за последний год! Два-ста! Ты понимаешь, что это почти половина моего годового дохода?
— Но это же семья, — сказал он так, будто это всё объясняло.
— Это твоя семья, — поправила Нина. — Моя семья как-то умудряется жить без моих кредиток.
Андрей нахмурился.
— Ты опять начинаешь.
— Я не начинаю, я заканчиваю, — Нина швырнула лопатку в раковину. — Я устала быть банкоматом для твоих родственников.
— Ты преувеличиваешь!
— Преувеличиваю?! — Нина повысила голос. — Андрей, твоя мама получает пенсию, твоя тётя Катя работает бухгалтером, дядя Вова, между прочим, имеет дачу, которую сдаёт летом! Они не бедствуют! Они просто привыкли, что у них есть дура, которая будет платить за всё!
Андрей отступил на шаг, будто она его ударила.
— Ты о ком это?
— О тебе, — сказала Нина спокойно. — И о твоей мамочке, которая сидит в своей трёхкомнатной квартире и притворяется беспомощной старушкой, пока её сын крадёт деньги у жены.
— Ты красиво говоришь, — скривился Андрей. — Знаешь, иногда мне кажется, что ты просто жадина.
Нина замерла. Вот оно. Вот то самое слово, которое Светлана Петровна шептала ему на ухо каждый раз, когда Нина отказывалась давать деньги.
— Жадина, — повторила она. — Конечно. Потому что я не хочу кормить всю вашу ораву.
— Ты о нашей семье как о стае ворон, — Андрей фыркнул. — Класс.
— А ты как о ней думаешь? Как о святом долге? — Нина схватила со стола телефон и открыла банковское приложение. — Смотри. Вот здесь — мой счёт. Вот здесь — наши общие расходы. А вот здесь — твои «срочные» переводы маме, тёте, дяде и ещё кому-то там. Ты хоть представляешь, сколько я зарабатываю? Сколько я вкалываю, чтобы ты мог спокойно спать, зная, что всё оплачено?
Андрей молчал, глядя в пол.
— Ты даже не пытаешься найти работу, — продолжала Нина. — Ты сидишь дома, играешь в свои дурацкие компьютерные игры и ждёшь, когда я принесу очередную порцию денег. А когда я устаю, ты называешь меня жадиной.
— Я ищу работу! — вспылил Андрей.
— Да? А где твоё резюме? Где собеседования? Где хоть какая-то попытка стать самостоятельным?
— Я не хочу работать на дядю Васю в автосервисе! — крикнул он. — Я не хочу всю жизнь крутить гайки!
— Тогда найди другую работу! — заорала Нина. — Но ты не ищешь! Тебе удобно так! Тебе удобно, что я кормлю тебя, твоих родственников, плачу за твою машину, за твой телефон, за твои сигареты!
— Ты сама предложила мне не работать, когда мы поженились! — вдруг выпалил Андрей. — Ты говорила, что будешь зарабатывать, а я буду заниматься домом!
— Я говорила, что помогу тебе найти себя! — Нина сжала кулаки. — А не что ты превратишься в домашнего паразита!
Андрей побледнел.
— Ты меня унижаешь.
— Я тебя описываю, — поправила Нина. — И знаешь что? Я больше не буду. Ни копейки. Ни твоей маме, ни дяде Вове, никому.
Андрей посмотрел на неё с ненавистью.
— Тогда, может, тебе стоит уйти?
Наступила тишина. Нина вдруг поняла, что он говорит серьёзно. Что он действительно так думает — что если она не будет платить, то ей здесь не место.
— Может, и стоит, — сказала она тихо.
Андрей развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Нина осталась одна на кухне, где пахло горелым луком и обманом. Она выглянула в окно. За ним был серый двор, серое небо, серые дома. И вдруг она поняла: она не хочет здесь оставаться. Не хочет больше терпеть.
Она достала телефон и набрала номер юриста.
Дверной звонок раздался ровно в тот момент, когда Нина складывала свои вещи в чемодан.
Она замерла, глядя на раскрытую сумку, в которой лежали ноутбук, документы и пара сменного белья. Сердце колотилось так, будто она только что пробежала марафон, хотя на самом деле она просто стояла посреди спальни и пыталась сообразить, что взять с собой, а что оставить этому дому навсегда.
Светлана Петровна.
Нина знала, что это она. Только свекровь могла явиться в восемь утра без предупреждения, да ещё и после вчерашней ссоры с Андреем. Тот, кстати, ночевал на диване — она слышала, как он ворочался и бормотал во сне что-то про «неблагодарную стерву». Нина не стала его будить, когда встала ни свет ни заря. Пусть спит. Пусть наслаждается последними часами в этом доме, который она, Нина, купила на свои деньги.
Звонок повторился — длинный, настойчивый, как сигнал тревоги.
— Открывай, я знаю, что ты дома! — донеслось из-за двери.
Нина глубоко вдохнула, поправила волосы и пошла открывать. Светлана Петровна стояла на пороге в своём фирменном тёмно-синем плаще, который она носила уже лет десять, но упорно называла «дизайнерским». В руках — сумка-автомат, на лице — выражение оскорблённой невинности.
— Здравствуйте, — сказала Нина, не улыбаясь.
— Здравствуй, здравствуй, — Светлана Петровна проскользнула внутрь, не дожидаясь приглашения. — Где Андрей? Спит? Лентяй.
Она прошла в кухню, скинула плащ на стул и принялась осматриваться, будто искала следы преступления.
— Кофе хоть есть? — спросила она, открывая шкафчики.
— Нет, — ответила Нина.
Свекровь обернулась, прищурившись.
— Что это значит — нет?
— Значит, я не успела сварить.
— А чем ты занималась с утра-то? — Светлана Петровна бросила взгляд на чемодан, стоящий в прихожей. — А, понятно.
Нина не стала оправдываться.
— Вы зачем пришли?
— Как зачем? — Светлана Петровна театрально вздохнула. — Мириться, конечно. Андрей мне всё рассказал. Опять вы ссоритесь из-за денег.
— Мы ссоримся не из-за денег, — спокойно сказала Нина. — Мы ссоримся потому, что ваш сын не хочет работать, а вы считаете нормальным жить за мой счёт.
Свекровь фыркнула.
— Да что ты понимаешь в жизни, девочка? Ты думаешь, деньги — это главное? Главное — семья! А ты что делаешь? Разваливаешь её!
— Я разваливаю? — Нина усмехнулась. — Это ваш сын пять лет не может найти работу. Это он тратит мои сбережения на ваши «срочные» нужды. Это вы приучаете его, что за всё заплатят другие.
— Ах, какие мы независимые! — Светлана Петровна села за стол и сложила руки. — Ты думаешь, если ты зарабатываешь, то можешь диктовать условия? Так не бывает. Семья — это жертвы.
— Жертвы? — Нина хохотнула. — Да вы просто привыкли паразитировать!
Свекровь вскочила, будто её ударили.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я тебя на порог не пустила бы, кабы знала, какая ты неблагодарная тварь!
— Тогда уходите, — Нина указала на дверь. — Никто вас не держит.
— Ты что, действительно собралась уходить? — Светлана Петровна вдруг изменила тон. Голос стал мягким, почти ласковым. — Нин, ну что ты, дочка, давай поговорим по душам.
Вот оно. Манипуляция.
— Мне не о чем с вами говорить, — сказала Нина.
— Как это не о чем?! — Светлана Петровна схватила её за руку. — Ты что, не понимаешь, что Андрей без тебя пропадёт? Он же слабый, он же не умеет жить один!
— Тогда научится, — Нина выдернула руку. — Он взрослый мужчина.
— Взрослый?! — закричала свекровь. — Да он без тебя даже яичницу сгорелую не может сделать! Ты его бросаешь на произвол судьбы!
— Я его не бросаю, — Нина чувствовала, как внутри неё всё кипит. — Я просто перестаю быть его мамой.
— Ах, так?! — Светлана Петровна вдруг рванула сумку и вытащила оттуда пачку документов. — Тогда смотри!
Она швырнула бумаги на стол. Нина механически взяла верхний лист. И замерла.
Договор дарения.
На её квартиру. Подпись Андрея. Дата — вчерашняя.
— Что это? — прошептала она.
— Это твой муж, дорогая, переоформил квартиру на меня, — сказала Светлана Петровна с торжествующей улыбкой. — На случай, если ты вдруг вздумаешь его выгнать. А то мало ли — вдруг ты решишь продать её и оставить его на улице?
Нина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Это невозможно, — выдохнула она. — Он не имел права.
— А вот имел, — свекровь пересела на диван и скрестила ноги. — Ты сама когда-то вписала его в собственники. Помнишь? «На всякий случай», сказала. Ну вот этот случай и настал.
Нина лихорадочно пролистала документы. Всё было правильно: печать нотариуса, подписи, даты. Она сама виновата. Она сама вписала Андрея в долю, когда они женились, потому что «так надёжнее».
— Вы не имеете права, — прошептала она.
— Мы имеем полное право, — поправила Светлана Петровна. — И если ты сейчас уйдёшь, Андрей подаст на раздел имущества. А суды, милая, в таких делах всегда на стороне мужчины.
Нина сжала кулаки.
— Я оспорю это.
— Оспаривай, — свекровь пожала плечами. — Но это займёт годы. А пока ты будешь жить на съёмной квартире, платить адвокатам, а мы с Андреем спокойно будем жить здесь.
Нина посмотрела на неё и вдруг поняла: это не блеф. Они действительно всё продумали.
— Вы это заранее спланировали, — сказала она тихо.
— Конечно, — подтвердила Светлана Петровна. — Я не могла допустить, чтобы мой сын остался без крыши над головой из-за твоей жадности.
Нина подошла к чемодану и закрыла его.
— Ладно, — сказала она. — Берите квартиру.
Свекровь удивлённо подняла брови.
— То есть?
— Я ухожу, — Нина взяла сумку. — Но вы ещё пожалеете об этом.
— Ой, как страшно, — фыркнула Светлана Петровна. — Куда ты денешься, а? К родителям побежишь? Они-то тебя примут?
Нина не ответила. Она вышла в прихожую, надела куртку и открыла дверь.
— Ты ещё вернёшься, — крикнула ей вслед свекровь. — Все возвращаются!
Нина обернулась.
— Нет, — сказала она. — Я не вернусь.
И хлопнула дверью.
Нина вошла в квартиру с ключом, который ей дал адвокат.
Дверь открылась с лёгким скрипом — тот самый звук, который она слышала каждый день пять лет подряд. Но сейчас он казался чужим. Как и запах — не её кофе, не её духи, а дешёвый одеколон Андрея и приторный аромат свекровиных духов.
Они сидели за столом. Андрей, растрёпанный, с красными глазами, будто не спал всю ночь. Светлана Петровна, в своём вечном синем плаще, пила чай из Нининой любимой чашки — той, которую она привезла из Праги.
— Ты, — сказал Андрей, увидев её.
— Я, — кивнула Нина.
Свекровь медленно поставила чашку на блюдце.
— Что ты здесь забыла?
— Свои вещи, — ответила Нина и бросила на стол пачку документов. — И это.
Андрей взял бумаги, пробежал глазами и побледнел.
— Что это?
— Решение суда, — сказала Нина. — О признании договора дарения недействительным.
— Как?! — Светлана Петровна вскочила. — Это невозможно!
— Оказывается, возможно, — Нина улыбнулась. — Особенно когда выясняется, что подпись Андрея подделана.
— Это ложь! — закричала свекровь.
— Нет, — Нина достала из сумки ещё один лист. — Вот экспертиза. И вот показания нотариуса, который подтвердил, что Андрей в тот день у него не был.
Андрей схватил документы, руки дрожали.
— Мам… что ты наделала?
— Я защищала тебя! — заорала Светлана Петровна. — Эта сука хотела тебя обобрать!
— Она хотела уйти от меня, потому что я пять лет как паразит жил за её счёт! — Андрей вдруг ударил кулаком по столу. — Ты сама всё испортила!
— Я?! — Светлана Петровна ахнула. — Да если бы не я, ты бы давно на улице сидел!
— Зато я бы научился жить как мужчина! — Андрей встал, стул упал. — Ты меня калечила! Ты сделала из меня жалкого уродца, который не может даже чайник включить!
Свекровь отступила на шаг, будто её ударили.
— Ты… ты её сторону принимаешь?
— Я принимаю сторону правды, — сказал Андрей. — Нина, прости.
— Поздно, — ответила она. — Я не вернусь.
— Но квартиру… — начал он.
— Квартира моя, — прервала Нина. — И ты из неё съедешь. Оба.
Светлана Петровна фыркнула.
— И куда мы денемся?
— Это ваши проблемы, — Нина подошла к окну и выглянула на улицу. — Я продаю её. И половину денег отдам тебе, Андрей. Чтобы ты наконец-то начал жить самостоятельно.
— Ты не имеешь права! — закричала свекровь.
— Имею, — Нина обернулась. — И знаешь что? Я больше не злюсь. Я просто устала. Вы оба мне не нужны.
Она взяла с полки свою любимую вазу — ту, которую купила на первой зарплате — и сунула её в сумку.
— Это всё, что я беру, — сказала она. — Остальное — ваше.
И вышла.
За дверью она услышала, как Светлана Петровна начала орать, а Андрей молча плакал.
Нина спустилась по лестнице, вышла на улицу и глубоко вдохнула. Воздух был холодным, но чистым.
Она достала телефон и набрала сообщение родителям:
«Я возвращаюсь домой.»
Конец.