— Вставай, море убежит без тебя! — крик девушки с соседней полки резанул меня сквозь сон, а солнце уже палило так, будто поезд подъезжал не к Анапе, а к самой печке.
Я рывком села, ухватилась за сумку с новым купальником — мечтой последних двух лет, — и улыбнулась своей отражённой в окне взъерошенной копии.
— Наташ, ты что, смеёшься во сне? — подтянулась ко мне моя подруга Лера, поправляя на носу солнечные очки.
— Я смеюсь, потому что мы наконец-то отдыхаем, — сказала я и сама не поверила, что произнесла это вслух.
— И да, мы отдыхаем, — уверенно кивнула Лера. — Представляешь, домик — бесплатно. Тётя Зина сказала, у неё один пустует, мы как раз и заняли.
— Всё ещё не верю в бесплатные домики в июле, — пробормотала я, пряча скепсис в шутку.
— Не начинай, — Лера улыбнулась, как будто гладила меня по голове. — Пару раз поможем в саду — и будем на пляже до заката.
Поезд чиркнул по рельсам, и я решила отпустить сомнения. Я слишком давно не отдыхала. Мой организм всё чаще присылал тревожные сигналы: то сердечко постучит на нервах, то голова расколется, то бессонница сломает ночь пополам.
Мне нужно было море. Мне нужен был июль, который пахнет персиками и горячим песком. И мне хотелось верить Лере, даже если где-то внутри щекотала осторожность.
Мы шагали по узкой улочке, где виноградные листья свисали с арок, как зелёные занавески. Лера уверенно толкнула калитку — она скрипнула, словно предупреждала. На крыльце стояла тётя Зина: крепкая женщина с цепким взглядом и полотенцем на плече.
— Наконец-то! — сказала она вместо приветствия. — Проходите, девчонки.
— Здравствуйте, тётя Зина, — Лера тут же расплылась в мягкой улыбке. — Это Наташа, моя лучшая подруга. Мы вам гостинцы привезли, сладости, чай...
— Гостинцы потом, — отрезала Зинаида Петровна. — Сначала дела.
Я замерла с купальником в руках.
— Какие дела? — спросила я осторожно.
— Наташ, не переживай, — шепнула Лера. — Пара мелочей.
— Мелочи, говоришь? — тётя Зина вдруг взяла нас под локти, развернула к веранде. — Вот тут посуда гора с вечера осталась, сковородки подгорели, их надо отмыть. В домике третьем постели поменять, выгладить наволочки, на кухне полы — три раза, потому что песка натаскали. И фруктов, да, яблоня пошла; корзины в сарае, ведро брать большое.
— Мы только приехали, — выдохнула я. — Может, сначала вещи разложим? И на море на часик?..
— А море от вас никуда не убежит, — прищурилась тётя Зина. — А вот люди у меня через два часа заселяются. Я что, не хозяйка? Мне позор нужен?
— Тётя Зин, мы же договорились помочь по саду, — осторожно напомнила Лера. — Про гостей…
— Про гостей я тебе говорила с весны, — отрезала она. — Ты слушать не умеешь. И вообще, в семье надо помогать.
— Лера, она серьёзно? — повернулась я к подруге.
Лера отвела взгляд.
— Лер?
— Наташ, правда, это ненадолго. Ну поможем, а потом...
— Не «потом», а сейчас, — снова вошла в разговор хозяйка. — Не рты открывать, а руки мыть и работать. Воду не тратить лишнего, свет не включать днём, утюги у меня экономные. Всё ясно?
— Мы… постараемся, — сказала Лера слабым голосом.
Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна не моря — возмущения. Но я ещё держалась: я взрослая, я могу проглотить неприятное начало. В конце концов, Лера уверяла, что это «пара мелочей».
Мы стояли у раковины и терли сковородки. Вода была ледяной, как правдолюбие. Я включила горячую — из крана потёк тоненький кипяток, который тут же кончился.
— Стоп, это нереально, — сказала я. — Лер, как долго «ненадолго»?
— Наташ, пожалуйста, не начинай…
— «Не начинай»? Ты привезла меня сюда под обещание отдыха. Я взяла отпуск. Я отложила деньги. Я мечтала купаться и читать бульварный роман, а не оттирать чужой жир со сковородок.
— Я тоже мечтала, — шепнула Лера. — Но тётя без нас не справится. Тут сезон. Ей очень тяжело.
— А мне не тяжело? — я отложила щётку. — Почему мы вообще должны работать за бесплатно на людей, которых видим впервые?
— Потому что это семья, — тихо сказала Лера, словно произносила пароль.
— Твоя семья, — поправила я. — И я уважаю твою доброту. Ты всегда была мягкой, податливой, умела всем угодить. Но…
— Но ты считаешь меня мягкотелой, — закончила она за меня. — Я знаю.
— Я не это хотела сказать.
— Да хотела, — Лера вздохнула. — Наташ, я боялась, что если скажу всё, ты откажешься ехать. А мне одной здесь не потянуть. Тётя умеет надавить. Она скажет: «Кровиночка, ты же не бросишь?» — и я не брошу.
— Так ты решила не дать мне выбора, — подытожила я.
— Я… думала, что ты поймёшь потом, на месте. Что мы справимся быстро, а дальше будет море и пляж.
— Ты подумала за меня, — сказала я уже спокойно. — А это хуже, чем не подумать.
В кухню заглянула тётя Зина.
— Девочки, разговоры потом, — отчеканила она. — Лерочка, а где моя синяя скатерть? И на третий домик подушки набейте побольше — у людей спины болят, они жаловаться будут.
— Мы не успеем всё, — честно сказала я.
— Успеете, если будете говорить меньше, — прицелилась взглядом хозяйка. — И не забудьте выгладить занавески. А то у меня глаза болят смотреть.
Когда дверь закрылась, я повернулась к подруге.
— Скажи прямо: мы тут бесплатная прислуга? — спросила я уже без прикрас.
— Нет… ну… — Лера беспомощно развела руками. — Ладно. Да. На время. Наташ, не уходи. Я одна утону в этих делах.
— А почему ты думаешь, что я должна быть твоим спасательным кругом, если ты сама бросаешь меня на мель?
Лера молчала. В её молчании была смесь стыда и детской обиды.
Я достала из сумки свой купальник, посмотрела на него как на символ простых желаний, которые снова прикрыли обязанности и чужие ожидания. Потом аккуратно убрала купальник обратно и начала складывать вещи.
— Что ты делаешь? — испугалась Лера.
— Ухожу.
— Куда? Ты же… Наташ, ну пожалуйста. Мы справимся за пару часов, потом — море!
— Мы так не договаривались.
— Ну кто вообще договаривается до запятой? — сорвалась Лера. — Жизнь — она вот такая. Тут помог, там подхватил, там потерпел. Это же не адская каторга! Тётя добрая, просто строгая.
— Добрая? — я усмехнулась. — Она даже «здравствуйте» не сказала. Она нас взяла в оборот как штатных сотрудниц без оплаты. И ты меня поставила перед фактом. Это враньё, Лера.
— Я не хотела врать! — вспыхнула она. — Я хотела, чтобы всё получилось. Я очень устала быть между всеми. Я всегда должна. И если я скажу «нет», мне будет хуже. Пожалуйста, останься. Мне правда нужна ты.
— Тебе нужна не я, — сказала я тихо. — Тебе нужна безотказная я. Та, которая решит твою проблему и будет виновата, если откажется.
Дверь хлопнула: на веранду вошла тётя Зина. Без стука, без паузы.
— И где это вы собрались? — приподняла бровь она.
— Наташа… — начала Лера.
— Я уезжаю, — сказала я прямо. — Мы договаривались о помощи в саду, а не о бесплатной уборке и стирке. Я не готова.
— Вот как, — хозяйка сложила руки на груди. — А ничего, что вы в моём доме? Что я вам жильё предоставила?
— Вы обещали жильё бесплатно, — сказала я. — Но чуть позже оказалось, что цена — мой отпуск и моё время. Я не готова платить так.
— Слушай, девочка, — она шагнула ко мне ближе и сжала пальцами моё предплечье. — У нас тут не гостиница. Чтобы получить, надо и отдать. Ясно?
— Отпустите меня, пожалуйста, — сказала я, глядя ей в глаза. — И, к слову, держать людей за руки — последнее дело.
— Тётя, не надо, — Лера бросилась к нам, стараясь разнять.
— Я не позволю, чтобы в моём доме спорили, — произнесла Зинаида Петровна и, наконец, отпустила.
— Тётя Зин, я всё сделаю, — торопливо пообещала Лера. — Только не ругайтесь. Наташа… она просто…
— Просто у Наташи есть границы, — закончила я. — И уезжает она сейчас.
— Как же так… — Лера обмякла. — Ты бросаешь меня.
— Нет, Лера. Я ухожу из ситуации, где со мной обошлись нечестно. Ты меня сюда привела, не дав выбора. Но выбор у меня есть всегда.
— Я услышала, — прошептала она, но в голосе её было больше горечи, чем понимания.
Я прошла мимо них, подняла сумку. На пороге остановилась.
— Пусть каждый делает то, что считает правильным. Но не за чужой счёт, — сказала я и вышла во двор.
Первым порывом я хотела купить обратный билет на тот же вечер. Но стоило мне выйти на улицу, как тёплый ветер запах моря на секунду вытащил из меня весь гнев. Небо было до смешного голубым. Где-то неподалёку кричали чайки и спорили покупатели у киоска с кукурузой.
— Не надо уезжать, — сказала я себе. — Нужен план Б.
План Б оказался непростым. Я прошла три квартала с телефоном у уха, обзванивая дешёвые гостиницы. Две были переполнены, в третьей попросили сумму, равную моей половине ипотеки.
В четвёртой нашёлся «эконом без удобств», где туалет общий в коридоре, душ платный и только до девяти вечера. Я сказала «беру» так быстро, как будто спасала себя.
Хозяйка гостиницы, женщина с серебряной косой, посмотрела на меня внимательно.
— Одна приехала? — спросила она.
— Уже да, — ответила я.
— В сезон у нас шумно, — предупредила она. — Но море — вот оно. Десять минут пешком, если без остановок.
— Я буду с остановками, — призналась я. — Я давно не отдыхала.
— Тогда отдыхай, девочка, — неожиданно мягко сказала хозяйка и оформила ключ.
Комната оказалась смешной: железная кровать, тумбочка с отпечатками чужих романов, окно на стройку и старенький вентилятор, который гудел, как троллейбус. Но в этой скромности было главное — никто не требовал от меня глажки занавесок.
Я повесила купальник на спинку стула, положила телефон на тумбочку и пошла на пляж.
Пляж был не из открыток. Люди — как семечки на подсолнечнике, дети пищат, надувные фламинго клюют песок, продавцы кричат: «Чебуреки горячие!» Я нашла уголок у кромки и присела.
— Можно? — спросил меня пожилой мужчина, указывая на свободное место рядом.
— Конечно, — ответила я.
— Сами или с компанией? — поинтересовался он как сосед по очереди.
— С собой, — улыбнулась я.
— Самое надёжное, — кивнул он и ушёл в воду.
Я осталась одна с морем. И впервые за долгое время мне стало по-настоящему легко. Я медленно вошла в воду, чувствовала, как тело вспоминает детство, когда всё было просто: плывёшь к буйку, возвращаешься, ешь варёную кукурузу и засыпаешь на раскладушке.
После пляжа я купила две персики и бутылку минералки. Денег на развлечения почти не осталось, но оказалось, что мне много и не нужно. Я гуляла по набережной, слушала уличного гитариста, который неизменно сбивался на «Катюшу», и писала себе в заметках: «Границы — это не стены. Это двери с ручками изнутри».
Через четыре дня я поймала себя на том, что дышу ровно. Моя кожа стала золотистой, мысли — не такими колючими. Вечером перед отъездом я всё-таки написала Лере.
— Как ты? — спросила я в мессенджере.
Она ответила сразу, словно ждала.
— Устала. Как собака, — написала она. — Но тётя довольна. Я ей помогла. Извини, что втянула тебя.
— Спасибо, что сказала это, — написала я. — Я рада, что у меня было море.
— Мы потеряли друг друга? — спросила она.
Я долго смотрела на экран.
— Мы потеряли иллюзию, — ответила я. — А это иногда начало чего-то честного. Но мне надо время.
— Я поняла.
Поезд уносил меня обратно, и я думала о том, как иногда мы прикрываем чужими просьбами собственный страх сказать «нет». Лера не плохая. Она просто научилась выживать, угождая. Я — другая. Я учусь выбирать себя и платить за это цену неудобства и чужого недовольства.
Дом встретил меня тишиной и очередным платёжным поручением по ипотеке. Я заварила чай, вытащила из сумки купальник, аккуратно разложила его на спинке стула. И улыбнулась той самой улыбкой, что поймала в вагонном стекле: наконец-то отдыхаю — на своих условиях.
На следующий день, уже выходя на работу, я набрала Лере.
— Привет, — сказала я. — Если хочешь, давай прогуляемся вечером. Без тётей, без чужих дел. Просто поговорим.
— Хочу, — выдохнула она. — Я тоже хочу учиться говорить «нет».
— Это просто короткое слово, — сказала я. — Но иногда его нужно произносить долго.
— Прости ещё раз, — сказала она.
— Я слышу, — ответила я. — И это хороший звук.
Мы встретились у реки. Лера пришла уставшая, но глаза у неё были честные. Мы купили по мороженому и сидели на скамейке, пока город остывал.
— Знаешь, — сказала она. — Когда ты ушла, я сначала разозлилась. Думала: вот предала. А потом поняла, что предала я — тебя и себя. Я правда не умею отказывать родным. Они давят, и мне легче согласиться. Но это не значит, что так должно быть всегда.
— Никогда не бывает «всегда», — ответила я. — Бывает «по-разному».
— И ещё… — Лера замялась. — Я названивала тебе и хотела попросить вернуться. Но не стала. Пожалела?
— О да, — я засмеялась. — Но я выбрала себя. И это не против тебя.
— Я знаю, — тихо сказала она.
Мы молчали. В этом молчании не было обиды. Оно было как море на закате — тихое, тёплое, живое. Лера вдруг повернулась ко мне.
— Давай в следующем году тоже поедем к морю. Только на нормальную базу. И я заплачу за свою часть. И за своё «нет» тоже заплачу, если надо, — сказала она, и в голосе её было больше стали, чем раньше.
— Договорились, — ответила я. — Но у меня условие.
— Какое?
— Мы договариваемся до запятой. И если кто-то передумает — говорит об этом сразу.
— Согласна, — Лера кивнула. — И спасибо за урок.
— Уроки — это то, что мы сами себе ставим, — сказала я. — Остальные — только подсказки.
Она улыбнулась. И мне показалось, что где-то вдалеке шум моря — это не память, а обещание.
Я вернулась домой поздно, включила ночник и открыла заметки. Написала: «Честность с собой — самый короткий путь к отдыху». Потом добавила: «И к друзьям тоже».
И заснула без тревоги, потому что знала: в следующий раз мой отпуск не придётся отвоёвывать. Я его просто выберу.
История подписчика. Свои истории присылайте на почту: mistikaist@yandex.ru