Женя включил телевизор и устроился в любимом кресле с чашкой горячего кофе. За окном моросил осенний дождь, а в квартире царила привычная вечерняя тишина. Анна возилась с флешкой у компьютера, напевая какую-то мелодию под нос — что-то турецкое, судя по интонациям.
Вчера она вернулась из недельного отпуска с подругой Кирой, загорелая до шоколадного оттенка и явно отдохнувшая. Даже походка у нее изменилась, стала более раскованной, уверенной.
— Ну что, покажешь наконец свои турецкие приключения? — поднял голову Женя, переключая каналы в поисках чего-то интересного.
— Конечно! — Анна развернула монитор в его сторону, глаза загорелись. — Там столько красивых кадров! Ты не поверишь, какие там закаты.
Женя отложил пульт и пересел поближе. Фотографии сменяли одна другую: Анна на белоснежном пляже в ярком купальнике, у бирюзового бассейна с коктейлем в руке, в рыбном ресторане с огромной тарелкой морепродуктов. Кира то появлялась в кадре, то исчезала, видимо, они по очереди фотографировали друг друга. Обычный женский отпуск: коктейли с зонтиками, бесконечные селфи, романтические закаты.
— Отель действительно роскошный, — заметил Женя. — Небось дорого обошелся.
— Да нет. Кира нашла горящий тур. — Анна быстро пролистывала снимки. — А это терраса нашего номера, а это вид из окна...
— А это где? — Женя указал на экран, где Анна стояла на фоне заката в развевающемся белом платье, которое он никогда раньше не видел.
Но его внимание привлекла не красота момента и не новый наряд жены. На плече Анны лежала мужская рука — загорелая, мускулистая, с массивными серебристыми часами на запястье.
Анна быстро щелкнула мышкой, переходя к следующему кадру.
— Ой, это случайно какой-то турист попал в кадр, — рассмеялась она, но смех прозвучал чуть нервно. — Знаешь, как там людно на смотровых площадках. Куда ни повернись везде люди с фотоаппаратами.
Женя промолчал, но что-то неприятно кольнуло внутри. Рука мужчины лежала на плече жены так естественно, так уверенно, словно имела на это полное право. Совсем не похоже на случайность или неловкое попадание в кадр.
— А Кира где была в этот момент? — спросил он как можно более равнодушно.
— Кира? Она... ну, фотографировала нас. — Анна произнесла в полголоса.
— Понятно, — коротко кивнул Женя.
Остаток вечера прошел обычно, но Женя поймал себя на том, что исподтишка наблюдает за женой. Анна вела себя как всегда: с воодушевлением рассказывала о своих впечатлениях, показывала привезенные сувениры (восточные сладости, красивый шарф, керамическую вазочку), жаловалась на усталость после перелета. Но временами он замечал, как она рассеянно улыбается, вспоминая что-то приятное.
— Ты что, скучала по мне? — спросил он прямо.
— Конечно, скучала! — быстро ответила Анна. — Но знаешь, иногда полезно побыть врозь. Ценишь потом друг друга больше.
Ночью, когда Анна уснула, раскинув руки и мирно посапывая после бокала красного, Женя тихо поднялся с кровати. В квартире стояла тишина, только тикали часы на кухне да шумели машины за окном. Он прошел к компьютеру, стараясь не скрипеть половицами. Флешка все еще торчала в разъеме.
Он открыл папку с фотографиями — там оказалось больше двухсот кадров. Женя откинулся в кресле и приготовился к долгому просмотру. Включил настольную лампу, убавил яркость монитора, чтобы не разбудить жену. Первые снимки ничего подозрительного не содержали: Анна и Кира в аэропорту с чемоданами, селфи в автобусе по дороге в отель, виды из окна номера, завтрак на террасе. Но чем дальше он листал, тем внимательнее всматривался в детали — лица на заднем плане, отражения в стеклах, случайные силуэты, тени, которые могли оказаться не тенями.
На третьем десятке снимков он заметил силуэт того же мужчины на заднем плане, у барной стойки. Женя увеличил изображение, прищурившись. Мужчина стоял боком к камере, но было видно, что он следит взглядом за кем-то. На сороковом кадре — та же фигура возле бассейна, теперь уже ближе к камере.
На пятидесятом снимке — смутная, но узнаваемая фигура в профиль рядом с Анной у бассейна. Они о чем-то разговаривали, Анна смеялась, откинув голову назад.
И тут, пролистав уже больше половины снимков, Женя замер. На экране высветился четкий кадр с террасы ресторана: мужчина лет тридцати пяти, спортивного телосложения, с короткой стрижкой и ослепительной улыбкой. Красивое загорелое лицо, белозубая улыбка, уверенная осанка — типичный южный красавец. Он склонился к Кире, явно что-то шепча ей на ухо, но взгляд его был направлен прямо в камеру — туда, где стояла с фотоаппаратом Анна.
В этом взгляде читалось что-то большее, чем простая вежливость к туристке.
Женя сохранил несколько фотографий на рабочий стол, дав им нейтральные названия, и закрыл папку. Сердце колотилось так сильно, что он услышал собственный пульс. Во рту пересохло, а руки слегка дрожали.
Следующие дни тянулись мучительно, словно время замедлилось. Женя ловил себя на том, что анализирует каждое слово жены, каждый жест, каждую интонацию. Анна была такой же, как прежде — готовила его любимые блюда, рассказывала о работе, строила планы на выходные.
Однажды вечером, когда напряжение стало совсем невыносимым, он решился на прямой вопрос:
— Ань, а как звали того парня с фотографий?
Она замерла посреди кухни, держа в руках тарелку с недоеденным ужином.
— Какого парня? — голос прозвучал слишком высоко.
— Ну того, который случайно попадал в кадры.
— Женя, о чем ты? Там много людей было... Отель же большой, туристов полно.
— Загорелый, спортивный. В белой рубашке. С серебристыми часами.
Анна медленно поставила тарелку в раковину и повернулась к нему. На лице мелькнуло что-то вроде испуга, но она быстро взяла себя в руки.
— Слушай, если ты имеешь в виду Антуана, то это аниматор отеля. Он со всеми туристками фотографировался. Развлекал гостей, рассказывал о местных достопримечательностях. Ты что, серьезно ревнуешь к работнику отеля?
— Антуан, значит, — медленно протянул Женя, запоминая имя. — Красивое имя.
— Да, Антуан! — Анна всплеснула руками. — И что с того? Мы с Кирой даже толком не разговаривали с ним.
Но в голосе Анны звучала какая-то неуверенность, а глаза бегали в стороны, избегая прямого взгляда. Женя, проживший с ней четыре года, прекрасно знал эти признаки. Так она вела себя, когда что-то скрывала или приукрашивала. Так было, когда она разбила его любимую кружку и несколько дней не могла признаться. Так было, когда потратила деньги, отложенные на отпуск, на новую сумочку.
— А почему он смотрел на тебя так пристально? — спросил Женя.
— Откуда ты знаешь, как он смотрел? — резко спросила Анна. — Ты что, специально высматривал его на фотографиях.
— Просто бросилось в глаза...
— Женя, мне это всё не нравится, — Анна скрестила руки на груди. — Я твоя жена, а не подозреваемая на допросе.
После этого разговора Женя замкнулся в себе, задерживался допоздна в гараже, а за столом отвечал односложно, уткнувшись в экран телефона.
— Что происходит? — не выдержала Анна через несколько дней. — Ты ведешь себя так, словно я в чём-то виновата.
Он поднял глаза от экрана.
— Ты мне не все рассказала про отпуск.
Анна отложила вилку, лицо покраснело от возмущения.
— Что именно ты хочешь услышать? Подробный отчет по дням и часам? Что я загорала с десяти до двенадцати, потом плавала в бассейне, в два часа обедала, в четыре пила кофе на террасе, а в восемь ужинала в ресторане? Что еще?
— Хочу услышать про Антуана. Всю правду.
Анна откинулась на спинку стула.
— Женя, ты действительно с ума сошел! Да, он красивый парень, да, он умеет общаться с женщинами, да, он флиртовал с туристками — это его работа! Он получает за это деньги! Но я замужняя женщина, ношу обручальное кольцо, и он это прекрасно знал.
— Откуда знал? — Женя наклонился вперед.
— Потому что я ему сама сказала! — выпалила Анна, а потом замолчала, поняв, что проговорилась.
Повисла тяжелая тишина. Женя смотрел на жену, а она судорожно искала слова для объяснения.
— Значит, все-таки разговаривали, — тихо произнёс Женя.
Анна вскочила со стула так резко, что он опрокинулся с грохотом.
— Слушай, хватит! — вскрикнула Анна. — Я не собираюсь оправдываться за каждое слово, сказанное в отпуске! Если ты мне не доверяешь, это твои проблемы!
Лицо ее пылало от гнева и обиды. Глаза блестели от непролитых слез. Она развернулась и зашагала к спальне, а затем так хлопнула дверью, что задрожали стекла в кухонном серванте и упала магнитная прищепка с холодильника.
Женя остался сидеть за столом среди недоеденного ужина. В душе боролись два чувства: желание пойти и помириться, и растущая уверенность в том, что жена что-то скрывает.
На следующий день, словно услышав его мысли, позвонила Кира.
— Привет, Женя, — голос звучал необычно официально. — Можешь оказать услугу? Подвезти меня к родителям? Машина в ремонте уже неделю, а автобусы сегодня не ходят.
Женя колебался. С одной стороны, он не очень хотел видеть подругу жены. С другой — может быть, удастся что-то выяснить.
— Хорошо, через час буду.
В машине Кира была необычно молчалива. Обычно она болтала без умолку, но сегодня смотрела в окно и вздыхала, будто что-то серьезное ее тяготило.
— Как дела? — спросил Женя, притормаживая на красный свет.
— Да нормально все... — Кира посмотрела на него, и он увидел в ее глазах какую-то внутреннюю борьбу. — Женя, а у вас с Анной все в порядке?
— Почему спрашиваешь?
— Она какая-то странная стала после отпуска. То смеется без причины, вспоминая что-то, то вдруг грустит и молчит полдня. И про тебя говорит, что ты стал холодным, недоверчивым. Она переживает, что вы отдаляетесь друг от друга.
— А что она еще говорит? — осторожно спросил Женя.
Кира помолчала, явно что-то взвешивая, покусывая нижнюю губу. Потом тихо, почти шепотом произнесла:
— Она сказала, что зря отказалась от предложения Антуана.
У Жени екнуло сердце. Светофор переключился на зеленый, он не сразу это заметил — пока сзади не посигналили нетерпеливые водители.
— Какого предложения? — спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Не знаю точно... Что-то про то, что могла бы остаться в Турции подольше. Он предлагал ей какую-то работу в отеле, кажется. Или просто продлить отпуск за свой счет. Но это же полная глупость, правда? — Кира внимательно смотрела на его лицо. — У нее же здесь работа, дом, семья... Нормальная жизнь.
— Конечно, глупость, — согласился Женя, но голос звучал неестественно.
Остаток пути прошел в молчании.
Через несколько дней Кира снова попросила помочь — на этот раз починить кран в ванной. Анна была на работе, и Женя согласился, хотя что-то внутри протестовало.
Квартира Киры встретила его уютным беспорядком и запахом кофе. На столе стояли красивые фарфоровые чашки — явно не те, из которых она обычно пила по утрам. Кира явно готовилась к его приходу.
— Спасибо, что помогаешь, — сказала она, разливая кофе. — Не у всех есть такие надежные друзья.
— Мы не друзья, — заметил Женя. — Ты подруга моей жены.
— Была подруга, — грустно улыбнулась Кира. — А теперь не знаю...
— Что случилось? — Женя перестал возиться с краном и повернулся к ней.
Кира долго молчала, нервно теребя бумажную салфетку.
— Женя, — наконец сказала она, — я не знаю, стоит ли тебе это показывать. Мне кажется, это неправильно. Ты мучаешься, я вижу... — Кира замолчала, достала телефон дрожащими руками. — Это наша переписка после отпуска. Я не хотела тебе показывать, клялась себе, что никому не покажу, но совесть не дает покоя. Ты же хороший человек, ты не заслужил такого обмана.
Женя вытер руки о полотенце и взял телефон. Сердце уже колотилось в предчувствии чего-то страшного. На экране были сообщения от Анны:
«Кир, не могу выкинуть Антуана из головы. Он такой... другой. Не как наши мужики. С ним я чувствовала себя молодой и желанной. Давно такого не испытывала».
«Может, зря я отказалась от его предложения остаться еще на неделю? Сказала бы Жене, что рейс задержался. Он бы даже не проверил. Он вообще мало чем интересуется в последнее время».
«Антуан писал мне, спрашивал, когда снова приеду. Приглашал к себе в гости. А я взяла и удалила его номер. Испугалась».
Женя читал, и мир рушился на глазах. Руки тряслись так, что буквы расплывались перед глазами. В горле пересохло, словно он глотал песок. Последнее сообщение было датировано позавчерашним днем:
«Знаешь, Кир, я все думаю... Надо было принять предложение Антуана тогда, в отпуске. Остаться с ним, а не цепляться за мужа, который меня ни во что не ставит.
— Женя... — тихо позвала Кира.
Он резко поднял голову. Кира стояла совсем близко, в глазах — сочувствие и что-то еще.
— Мне так жаль... Я думала, ты должен знать правду.
Женя резко опустил руку на стол. Кира вздрогнула и положила ладонь ему на плечо.
— Тише, тише... — прошептала она. — Я понимаю, тебе больно.
Ее руки были теплыми, голос — мягким и понимающим.
— Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили по-настоящему, ценили, уважали.
Кира пахла легкими духами и чем-то домашним, уютным.
— Она даже не извинилась, — тихо сказал Женя. — Я пытался выяснить правду, а она злилась, обвиняла меня в недоверии...
— Потому что виновата, — мягко заметила Кира.
Охваченный болью и благодарностью за понимание, Женя замер. Кира шагнула ближе и крепко обняла его, прижавшись всем телом. В этом объятии читались только искреннее сочувствие и желание разделить его боль.
Но постепенно что-то изменилось. Кира подняла голову, их лица оказались совсем близко. В ее глазах он увидел не только сочувствие, но и что-то другое — восхищение, нежность, готовность.
— Женя... — прошептала она.
Мир качнулся. Четыре года брака, принципы, обещания — все это отступило на второй план перед болью предательства. Если Анна могла позволить себе мечтать о другом мужчине, то почему он должен сохранять верность тому, что уже разрушено?
Продолжение:
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!