Матёрый, который прошёл суровую и, вместе с тем богатую школу лагерей, разведки, да и жизни, продолжал подкидывать обчищенным им толстосумам загадки. Он стал иногда оставлять в том месте, где был тайничок, какой-нибудь предмет от конкурента с запиской – вырезкой из газет: «Остановись, или будет хуже», и в том же духе. Грубо, но в довесок к материальным потерям это было чувствительным ударом. К тому же предмет косвенно указывал на недоброжелателя.
Митя удивился, когда Матёрый приказал ему взять в доме Ч какую-нибудь вещицу. Именно приказал, потому что Митрий замечал, что их взаимоотношения перешли в плоскость начальник – подчинённый. Это не имело яркого выражения. Переверзев был добр к нему, всегда общался спокойно, даже шутил, предлагал помощь. При этом его любую просьбу необходимо было выполнить точно и в указанный срок. Митя выполнил приказ. Впоследствии он брал почти из всех квартир, в которых бывал, какие-нибудь небольшие вещи и отдавал их Переверзеву. У Матёрого копилась коллекция разных безделушек с подписанными фамилиями. Всё пригодится в его деле.
Митя, который стал завсегдатаем в лучших столичных кругах, продолжал собирать информацию. Ему это было не сложно. Модного, симпатичного, обеспеченного художника приглашали во многие компании. К его мнению стали прислушиваться собратья по кисти. Он, бывая на вернисажах, выставках, высказывал свою точку зрения. Не всех она устраивала, но это его не волновало. Кто-то считал его мнение – высказываниями модного выскочки, неудоучки. Только у него появлялись сторонники, которые находили в его словах рациональное зерно. Митю же такие мини – выступления вдохновляли.
Для него были открыты различные двери. Однажды он рассказал Матёрому, что его на одной вечеринке познакомили с Галиной Брежневой, которая нагрянула туда с друзьями.
- Представляете, - вспоминал Митрий, - Ей представили меня, а она рукой мои волосы взъерошила и сказала: Ну, что, красавчик, мой – то портрет писать когда будешь?
Давно, ох давно не испытывал Матёрый тот знакомый и неприятный холодок от неминуемой опасности и своей беспомощности. Первый раз он прошёл по спине ещё в лагере, когда у горла был сучий лом. Холодна была колымская земля, но холод опасности был настолько леденящ и беспощаден, что перекрыл даже её. Фёдор, конечно же, слышал о чудачествах и загулах Галины Леонидовны. Ему до этого не было никакого дела. Ну, бесится с жиру баба – её заботы. Вот только не надо забывать, кто у неё папа. Леонид Ильич – это система, против которой не попрёшь, потому что итог будет заведомо не в твою пользу.
- Ты, Митрий, забудь это знакомство, - сказал он немного напряжённо, - Не советую, требую, слышишь, приказываю, чтобы ты бежал со всех ног, если она появится рядом. Ты не должен быть для неё красавчиком.
- Да, что я сделал – то? – удивился Митя, - Не сам же к ней набивался, Хозяйка квартиры Люба Завадская – дочь замминистра подвела и познакомила.
- Понимаешь, дружочек, - начал тихо и медленно говорить Фёдор, - Она дочь главного человека страны – это раз. А ну, как начнут выяснять, что за новая личность появилась в окружении Галины Леонидовны? А они начнут выяснять, не сомневайся, и смогут быстро поставить всё на свои места. На нары хочешь вернуться? Не отвечай! Это в лучшем случае. Если ты покрутишься у дочки генерального секретаря, то своим уголовным прошлым бросишь на неё тень. Такого там не прощают. Что с тобой делать? А вдруг она тебе симпатизировать начнёт? Тут у них один выход – ты исчезнешь. Нет, нет, не в психушку – ты фигура не того масштаба, которую может быть придётся когда-нибудь предъявлять. Ты просто испаришься тихо, незаметно и в прямом смысле этого слова. От тебя даже ничего не останется. А что самое интересное во всём этом будет, как думаешь? Молчишь. Я тебе скажу. Через несколько дней память о тебе растает, и она найдёт себе новую игрушку. Усёк, Дон Жуан?
Последний вопрос Матёрый задал немного громче и Митрий вздрогнул.
- Усёк, - быстро ответил он, - Мне и самому такие знакомства не нужны.
- Вот и ладно, Митя, живи и наслаждайся далее, - сказал Матёрый и распрощался.
Переверзев продолжал свои гастроли по богатым квартирам. Он приходил и уходил, обходил консьержек и оставался незамеченным. Обслуга, чёрная кость, кто на него подумает. Тем более, что думы свои удивлённые хозяева крутили втихую в кругу семьи, либо доверив самым близким. Только раз на раз в этих походах, как их стал называть Фёдор, не приходилось.
Матёрый «работал» очередную квартиру. Его метод себя оправдывал. Он не оставлял следов обыска, не было в комнатах беспорядка, что затягивало время обнаружения пропаж. Когда ещё хозяева полезут в свои закрома, через день, или через месяц? Чем дальше, тем туманнее и лучше для него. Делая контрольное изъятие, он, например, доставал из шкафа несколько книг, изымал часть спрятанного, и ставил их на место. Со следующей полки, если там была заначка, также брал только две – три книги. Затем он шёл к следующей точке с сокровищами, где так же аккуратно доставал при необходимости малую часть вещей, или предметов.
Так было и в этот раз. Фёдор был в гостиной и только что закрыл дверцы шикарного импортного посудного шкафа. Он отошёл на шаг и с удовольствием наблюдал, как солнечные лучи красиво и причудливо играют на хрустале и богемском стекле! Завораживает! Вдруг его слух уловил звук вставляемого в замок ключа. Матёрый быстро метнулся на кухню. В двери три замка – успеет! Не зря он до начала походов по квартирам просчитывал разные варианты. Он не шёл наобум. Перед этим дня за два - три, переодевшись, осматривал место, подходы к дому, окрестности, изучал обстановку. Фишка может лечь по - разному, так лучше быть готовым ко всему.
Портфель раскрыт, в руках два ключа.
- Бродяга, к Байкалу подходит, рыбацкую лодку берёт …, - негромко запел Матёрый, подтягивая деталь.
- Вы кто?! – раздался сзади испуганно – удивлённый вопрос.
Фёдор положил ключи и медленно повернулся: Я – слесарь, а вас, женщина, хочу спросить, что вы делаете здесь, когда хозяев нет?
- Я – Маша – домработница, - удивлённо ответила женщина, объясняя очевидные вещи, - Приехала сегодня и вот зашла, чтобы цветы полить. Полина Сигизмундовна сердиться будет, как завянут.
- Да и Константин Семёнович не обрадуется, если его оранжерея засохнет, - поддержал её переживания Фёдор и засмеялся.
Женщина тоже улыбнулась и засмеялась.
Матёрый уже давно считал Мастера своим ангелом - хранителем, тем более, что тот на небесах. Многому необходимому в жизни и ремёслах разных, да ситуациях он его обучил. Видно, не зря когда – то немцы его муштровали. Фёдор не стал таиться, а открыто обозначил своё присутствие в квартире. Был, конечно, малый процент, что женщина захлопнет дверь и начнутся варианты: убежит, будет звать на помощь здесь же у двери, постучится к соседям, выскочит на улицу и прямо у парадного начнёт голосить. На это у Переверзева были свои контрварианты. Только зачем убегать, если кто-то спокойно и негромко поёт в квартире, где, как считалось, никого нет? Удивление сочетается с любопытством и ведёт вперёд. Это первое. Зачем отвечать самому, когда на почве удивления можно перевести разговор на визитёра и, ненавязчиво, ввернуть имя хозяина. Вот и доверие начинается. Дальше – дело техники.
- Так, а вы – то кто? – уже миролюбиво спросила вошедшая.
- Слесарь я, милая, сказал же тебе вначале, - ответил Матёрый «продолжая» работу, - Пока хозяева отдыхают, попросили помочь. Вот видно, чтобы и тебе не мешать. Обеды – то небось вкусные ты им готовишь?
- А как же! – оживилась женщина, уверовав, что это свой человек, - Полина Сигизмундовна любит, чтобы всё было готово и накрыто к приходу Константина Семёновича. Правда он в своём институте часто задерживается допоздна.
- Работа у него ответственная – это понимать надо, - поддакнул серьёзно Фёдор, - Человек государственного масштаба. Ладненько, я управился – пользуйтесь, всё исправно. Пару деталей поменял, так что не подведёт агрегат. Не провожай, красавица, дверь захлопну. Ну, бывай! А цветы у тебя и вправду красивые, как и сама, видно, чувствуют твою душевную заботу!
Так «забалтывая» домработницу, Матёрый шёл к выходу. Там он послал ей воздушный поцелуй и захлопнул дверь.
Он ждал вопрос о ключе, который полагалось оставить. На это также был ответ, но визит и представление затягивать нельзя, итак прокололся. Она его не вспомнит – в этом он не сомневался. Вначале испуг, затем переход и серия комплиментов. Ей было не до запоминания внешности. Спецовка и усы большие – вот будут её приметы. Хозяевам, конечно, скажет, что всё отремонтировано, а те в ответ удивятся. Потом, может быть, прозреют и всё поймут. Ничего, они только через полторы недели прибудут, чтобы оценить сюрприз.
Встреча с домработницей прибавила в копилку Матёрому опыта, который вырабатывается только на практике. В этом плане он остался собой доволен.
Матёрый в подъезде соседнего проходного двора быстро сменил спецовку, переправил портфель в фирменную спортивную сумку, снял кепку, усы и стал другим человеком. После этого он немного покатался на разных маршрутах автобусов, прежде чем направиться к себе.
Митька всё носит и носит наводки. Даже жаль оставлять такую кормушку. Это же не работа, а одно удовольствие. Матёрому вспомнился Солист – довоенный вор домушник, который работал в Москве. Он также брал богатые квартиры. Его путь был чем-то схожим. Он знакомился с домработницами, кухарками и прочей обслугой квартир. Магазин, улица, рынок были местом для «нечаянного» знакомства. Затем весёлый и разбитной парень, который «жил» рядом, выведывал все подробности жизни семьи. В подходящий момент он выставлял квартиру. Он работал артистично, с фантазией и при этом один. Солист был в добавок хорошим рассказчиком. Он описывал всю операцию так живописно, что у слушателей складывалось впечатление, что они были его подельниками. Он, кстати, тоже не оставлял после себя следов поисков. Теперь Фёдору были на сто процентов понятна радость от работы коллеги.
Пора закругляться с домушничеством и переходить на другой уровень.
Ссылка 56 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/aI8_rYs8iiGuu-UV
Ссылка 58 часть Матёрый заметает следы https://dzen.ru/a/aLnyp5mUfCYVXtfX