Чтобы понять — нужно увидеть. А чтобы увидеть — необходимо обойти скульптуру по кругу несколько раз.
А если использовать этот прием при личной встрече с творениями Микеланджело? Знать, что надо двигаться по линии «закрученности» формы, высеченной в мраморе. Помнить, что Микеланджело первым применил это решение, до него создать динамику в скульптуре практически никто не пытался. Понимать, что именно благодаря этой динамике Микеланджело совершил прорыв в мировом искусстве.
Вооружившись этим знанием, подходим к скульптуре «Восставший раб». Опьяненная предчувствием встречи с легендой, взбудораженная ожиданием инсайтов только от одного взгляда на гения Микеланджело, можно потратить несколько минут, чтобы наконец успокоиться, сосредоточиться и все-таки начать смотреть.
Первый ракурс — левая нога раба, которая хоть и полусогнута, но достаточно крепко опирается на землю. Мы не осознаем, но уже движемся взглядом от легкого разворота ступни к паху, животу и груди раба. Мы видим только часть груди и не видим его ключиц, они перекрыты интенсивным движением плеча. Из-за этого мы чувствуем недосказанность и дальше, скользя взглядом по сильно выгнутой шее, наконец смотрим в его лицо. При этом голова раба кажется нам вдавленной в плечи и запрокинутой назад. С этого ракурса главное движение от левой ступни к лицу подчеркивается и дополняется другими восходящими потоками — заломанной рукой и сгибом в колене правой ноги. Эти детали, как сопутствующие аккорды, усиливают по бокам мощность движения вверх, направляют наш взгляд в центр основного завитка формы. Этот завиток — стержень всей скульптуры, ось, вокруг которой развивается сюжет. Сюжет мы пока еще не до конца понимаем, хоть и замечаем важные сопутствующие детали. Например, мы видим веревку, связывающую руку и часть груди. Так нам становится ясно — герой скульптуры связан и подавлен. В этой точке нам сложно долго концентрироваться — слишком много недосказанности. Мы видим только часть живота, ведь закрученный торс не дает нам возможности увидеть грудь, а выпирающее вперед плечо создает впечатление, что от нас что-то скрывают. Микеланджело манипулирует нашим взглядом и телом, поэтому абсолютно бессознательно мы делаем шаг влево по направлению движения, которое создал мастер.
Хочется посмотреть, что там дальше нам открывается второй ракурс. Здесь движение также начинается с опорной левой ноги. Оно нам уже знакомо. Смотря на правую согнутую ногу с этого ракурса, наш взгляд движется от колена к бедру стремительнее. Наконец мы видим скрученный в движении вверх и влево живот. Снова замечаем веревку, которой перетянута грудь раба. Левое плечо так сильно выдается вперед, что вместе с согнутой правой ногой — это уже не просто сопутствующие аккорды, они добавляют больше энергии всему движению и как будто выкручивают громкость звучания скульптуры на максимум. Есть еще одна особенность этого ракурса. Живот раба в этой точке напоминает мокрую ткань, которую пытаются отжать, скручивая концы в разные стороны. Это, без сомнений, самая сжатая и сконцентрированная точка всей скульптуры. Именно отсюда мы почти одинаково стремительно можем двигаться взглядом к лицу раба или его ногам. Но первоначальный мощный импульс, заданный Микеланджело, заставляет нас идти дальше. Рассматривая грудь, мы не видим правое плечо, но оно соединено с сильным движением шеи и головы вверх. Эта недосказанность мучительна, взгляд находится под властью замысла Микеланджело. Бессознательно делаем еще шаг влево, чтобы увидеть, наконец, раба со всех сторон.
Вот и третий ракурс. Мы почти не видим опорную ногу, но нам это и не нужно. Здесь мы обнаружили дополнительную опору в левой ступне и новый толчок для движения нашего взгляда вверх. Живот нам уже не кажется настолько выкрученным — от пупка по средней линии мы легко поднимаемся взглядом к груди, а от нее — к изогнутой шее раба. Из этой точки его голова больше не выглядит вдавленной в плечи, мы видим стремительное движение. Именно в третьем ракурсе это движение, подобно пружине, выстреливает вверх. И мы выдыхаем. Напряжение, которое наращивал в скульптуре Микеланджело, наконец, нашло выход. Чтобы увидеть раба именно так, мне нужно было несколько минут ходить вокруг, рассматривать скульптуру и наблюдать за своей реакцией. С каждым кругом все сильнее вовлекаюсь в судьбу героя. В очередной раз оказавшись на «точке входа», можно подумать: «Интересно, а у раба получится освободиться?» И как только Вы уже не смотрите на скульптуру Микеланджело. А наблюдаете за судьбой человека.
Снова первый ракурс и вопрос: «У него получится освободиться?». С этой точки кажется, что мысль об освобождении даже не принадлежит рабу. Как будто кто-то сверху подсказывает ему эту идею. Кажется, что раб скорее в ужасе от нее и совершенно не уверен в своих силах. Он пленен без какой-либо внутренней надежды на освобождение, поэтому в голове звучит ответ: «Нет, не получится».
Второй ракурс — и опять вопрос: «А тут у него получится освободиться?». Все меняется в этой точке: это выкручивание раба в разные стороны дает понимание, что шансы появились, теперь они примерно 50 на 50. Он с одинаковой вероятностью может упасть и больше никогда не подняться, а может вывернуться и выкрутиться. И эта неопределенность держит нас в напряжении. Очень сложно уйти от скульптуры в этот момент и больше никогда не подходить к ней. Нам нужно узнать, чем разрешится этот внутренний конфликт.
Третий ракурс — и финальный вопрос: «И все же, раб сможет освободиться?». Ответ практически сразу слетает с губ: «Да, у него получится». Сильное напряжение в согнутой ноге, прямые скулы и волевой подбородок, острый нос и взгляд, устремленный вверх. Еще один последний рывок — и у раба точно получится стать свободным. Развитие сюжета в скульптуре? Всего один персонаж, вырезанный из мрамора, превратился в рассказ о судьбе человека.
Когда довольствуешься сухим описанием из аудиогидов и с сайта музея, вполне естественно пройти мимо и решить: это искусство слишком устарело, без исторического контекста оно не может быть интересно. Но ведь идея свободы и внутреннего освобождения — одна из важнейших для людей во все времена. Такое количество аллегорий и личных сопоставлений возникает в голове, когда начинаешь размышлять об этом! Нет более актуальной скульптуры, чем «Восставший раб» Микеланджело. Каждое посещение музея может содержать в себе исследовательские приключения и чистое удовольствие. Но намного важнее вопросы, которые мы можем сформулировать к искусству вообще и к художнику в частности. Стоит только спросить себя в начале: чего хочется получить от этого посещения? Подумать или просто погулять? И уже тогда есть смысл заходить в музей спокойно, не гнаться за чем-то, не стараться быть максимально эффективными. Настроиться на то, что это — только поход в музей. Без настоятельных рекомендаций и пояснений от кого-то со стороны. И настроение, выводы, осознания, гипотезы, решения в ходе этого похода будут только вашими.
Книга Дарьи Козловой «Искусство. Как понимать и получать удовольствие» (16+) приглашает нас открыть искусство с новой стороны — через осознанное и личное восприятие. Помогает увидеть скрытые грани и найти свою уникальную связь с произведением: