Запах блинчиков, как всегда, бил в нос, когда я вошла на кухню. Стас, мой муж, стоял у плиты, ловко переворачивая золотистые диски. Идиллия, подумала я, с натянутой улыбкой. Если бы не Марина Петровна, сидящая за столом и с каким-то страдальческим видом ковыряющая вилкой в тарелке с овсянкой.
— Опять ты их жаришь? – даже не поздоровавшись, протянула свекровь. – Мне вот доктор сказал, углеводы ограничивать. А ты все на диете, небось, сидишь. Молодость – не вечна.
Я вздохнула, наливая себе кофе. Утро начиналось, как обычно, с порции неуместного нытья и намеков на мою якобы несовершенную жизнь. Марина Петровна, она так умела – задеть, не сказав вроде ничего обидного напрямую. Просто тон, взгляд, какая-то вселенская усталость в голосе, от которой сразу начинало щемить в груди.
— Мам, ты вчера же сама говорила, что тебе овсянка нравится, – осторожно ответил Стас, подкладывая блинчики на тарелку для меня. Он всегда был таким – гладким, обтекаемым, старающимся сгладить все острые углы. Иногда даже слишком.
— Ну, нравится… – Марина Петровна махнула рукой. – Чтобы не было стыдно перед соседями, когда такое запустение у меня. Крыша там протекает, знаешь ли. Прямо штабом можно пользоваться, если дождь пойдет. А кто ее чинить будет? Самим-то, я понимаю, не до сна. Работающие вы оба.
Я скрипнула зубами. «Запустение». Она говорила о своей трехкомнатной квартире в приличном районе, доставшейся ей от родителей. Просто надоело ей там одной, потому что ее подруги все по дачам разъехались, а дети – по своим семьям. Про мой однокомнатный «хрущев», который мы с трудом купили в ипотеку, она предпочитала не упоминать.
— Мам, мы же с тобой говорили, можно вызвать мастеров, – сказал Стас, стараясь говорить ровным тоном. – Я сейчас с работой немного разберусь, и мы тебе поможем.
— Поможете… – Марина Петровна вздохнула так громко, что чуть не сдула овсянку с тарелки. – В её возрасте такие проблемы решать… Да и вообще, подумала тут… может, я к вам на время перееду? Просто до тех пор, пока не починят. А потом посмотрим.
Я подавилась кофе. Это было уже слишком. Она потихоньку, исподволь, подготавливала почву для того, чтобы заселиться у нас навсегда.
— Мам, ну это же… – начал было Стас, но Марина Петровна его перебила.
— Что «ну это же»? Я же не прошу многого. Немного внимания, немного заботы. А то совсем зачахну одна. И тебе, Стас, будет стыдно потом, что мать бросила в беде.
Стас, как всегда, растерялся. Он посмотрел на меня, потом снова на мать, и в его взгляде я прочитала каплю вины и, чего греха таить, надежды, что я как-нибудь разрулю. Он всегда ждал, что я разрулю. Что я проявлю «женскую мудрость» и уговорю всех, чтобы все были довольны.
Я помолчала, собираясь с мыслями. Сколько раз я уже повторяла себе: хватит. Хватит быть тихой мышкой, подстраиваться под чужие желания и притворяться, что все в порядке. Но каждый раз, глядя на растерянное лицо моего мужа и умоляющий взгляд свекрови, я сдавалась.
— Марина Петровна, – начала я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мы вас любим и всегда готовы помочь. Но мы живем здесь вдвоем со Стасом, и у нас и так не очень много места. Переезд – это слишком радикальное решение. Может, мы лучше найдем тебе хорошую клининговую компанию, которая наведет порядок, а крышу починим как следует?
Марина Петровна посмотрела на меня как на нерадивую ученицу.
— Ты обязана меня прописать тут! – выпалила она, как пощечину. – Это же твоя мужская обязанность – заботиться о родителях!
— Мама! – взорвался Стас, наконец. – Ты чего? Это же квартира Алены, она одна там хозяйка!
— А твоя семья, Стас? Ты о семье думаешь? – Марина Петровна закатила глаза. – Женщины всегда такие... эгоистичные. Думают только о себе.
— Эгоистичная? – Я почувствовала, как во мне поднимается волна ярости. – Я, которая последние десять лет отказала себе во всем, чтобы выплатить твою ипотеку? Я, которая ухаживала за твоим садом, когда ты слегла с радикулитом? Я, которая молча слушала твои бесконечные жалобы на жизнь? Это я эгоистичная?
— Ну, я не это имела в виду… – пробормотала Марина Петровна, но в её голосе не было ни капли раскаяния.
— Имела! – я вскочила из-за стола, с силой ударив ладонью по его поверхности. – Ты всегда все имела в виду! Ты хотела, чтобы я была удобной, тихой, покорной. Чтобы я всегда подстраивалась под твои прихоти. Но я больше так не могу!
Стас вскочил со стула, пытаясь разнять нас.
— Алена, успокойся! Ты чего начинаешь?
— Успокойся? – Я посмотрела на него с ужасом. – Ты сейчас на чьей стороне?
— На чьей стороне говорю, – пронеслось у меня в голове, — убери руки, Стас!
— Я же говорил тебе, ты ненормальная. -Он шагнул ко мне.
Он даже не попытался меня понять. Просто автоматически встал на сторону матери. Как будто десять лет брака, пойманные вместе рассветы, обещания и мечты ничего не значат.
Рыдая от бессилия, я схватила с кухни сумку, накидала туда первые попавшиеся вещи, и, не говоря ни слова, выбежала из квартиры на лестничную клетку. Стас кричал что-то вслед, Марина Петровна что-то ворчала, но я уже ничего не слышала.
Я шла по улице, как во сне, не понимая, что происходит. В голове крутились обрывки фраз, воспоминания, обиды. Я не знала куда идти, что делать. Я просто бежала – от всего, от них, от этой удушающей безысходности.
Остановившись у ближайшей автобусной остановки, я достала телефон и позвонила своей старой подруге, Светлане.
— Света… – мой голос дрожал. – Мне нужно куда-то деться.
— Что случилось, Ален? – обеспокоенно спросила она.
— Все… все рухнуло, – прошептала я, и слезы снова хлынули из глаз. – Я ушла от Стаса. И от его матери… Ушла навсегда.
Светка, слава богу, не задавала лишних вопросов. Она просто сказала: "Приезжай, дорогуша. У меня всегда найдется место". И я, не раздумывая, купила билет на ближайший поезд до ее города – небольшого, тихого, далекого от Москвы.
В поезде я почти не спала. В голове крутилась одна и та же картина: Стас, стоящий у порога, Марина Петровна, злобно сверкающая глазами. Я представляла, как они сейчас сидят на нашей кухне, перебирают мои вещи, обсуждают мою "неблагодарность". Меня тошнило от одной этой мысли.
Приехав к Светке, я почувствовала себя как в коконе. Ее квартира была наполнена теплом и уютом. Повсюду фотографии, книги, вязаные вещи. Здесь пахло корицей и свежеиспеченным хлебом, а не блинами с привкусом безысходности.
— Ну что, рассказывай, – Светка усадила меня за стол, налив горячего чая. – Что там у вас случилось?
Я рассказала ей все – про бесконечные придирки свекрови, про ультиматумы, про то, как Стас всегда вставал на ее сторону. Рассказала про молчаливое отчаяние, которое копилось во мне годами. Рассказала про свой взрыв и про внезапное решение уйти.
Светка слушала меня молча, лишь изредка вздыхая. Когда я закончила, она обняла меня и сказала:
— Ты правильно сделала. Ты заслуживаешь большего, чем жить в тени чужой семьи.
Ее слова были как глоток свежего воздуха. Я чувствовала облегчение, но и страх. Страх перед неизвестностью, перед одиночеством. У меня не было ни работы, ни жилья, ни каких-либо сбережений. Я просто сбежала, оставив позади всю свою прежнюю жизнь.
Несколько дней я провела у Светки, пытаясь прийти в себя. Мы гуляли по городу, ходили в кино, болтали обо всем на свете. Светка, работавшая учительницей начальных классов, умела видеть хорошее даже в самых серых буднях. Она заражала меня своим оптимизмом, но я чувствовала, что мне нужно что-то делать, чтобы не увязнуть в апатии.
Однажды, перебирая старые газеты, Светка обратила мое внимание на объявление о вакансии помощницы в небольшое юридическое агентство.
— Может, попробуешь? – предложила она. – Ты у нас всегда сообразительная была. И с грамотой порядок.
Я сначала отмахнулась. Юриспруденция – это не мое. Я работала бухгалтером всю жизнь, и не представляла, как смогу разобраться в законах и документах. Но Светка настояла. Она сказала, что это мой шанс начать все с чистого листа.
Я подала резюме, и меня пригласили на собеседование. Директор агентства, молодой человек по имени Алексей, оказался очень приятным и понимающим. Он внимательно выслушал мою историю и предложил мне попробовать себя в должности помощницы юриста.
— У нас много работы, – сказал он. – Нужно будет вести документацию, общаться с клиентами, помогать составлять необходимые бумаги. Но я уверен, что вы справитесь.
Я согласилась, понимая, что мне нечего терять. Работа в агентстве оказалась сложной, но интересной. Мне приходилось учиться всему с нуля, но коллеги были готовы помочь советом. Я быстро освоила основные юридические термины и начала разбираться в тонкостях законодательства.
Но, вместе с новой работой, в мою жизнь вошел и новый источник тревог. Стас начал названивать мне, умолял вернуться. Говорил, что мама осознала свою ошибку, что она готова меня просить прощения. Но я не верила ему. Я знала, что Марина Петровна никогда не признает свою неправоту.
Однажды вечером, когда я уже собиралась спать, на мой телефон пришло сообщение с незнакомого номера. В сообщении было всего одно слово: "Развод".
Я похолодела от ужаса. Стас решил отомстить мне. Он подал на развод, чтобы лишить меня всего.
В следующее утро я пошла в юридическое агентство, чтобы проконсультироваться с Алексеем. Он внимательно выслушал меня и сказал:
— Ситуация неприятная, но не безнадежная. Вам нужно будет нанять хорошего адвоката, который будет защищать ваши интересы.
— А вы не могли бы мне помочь? – робко спросила я. – Я ведь тут работаю…
Алексей улыбнулся.
— Я могу быть вашим адвокатом, – сказал он. – Но предупреждаю сразу, это будет непросто. Марина Петровна – дама неприятная и, судя по всему, не привыкла уступать.
Я согласилась. Я знала, что впереди меня ждет тяжелая борьба. Но я была готова к ней. Я больше не боялась.
Развод затянулся на несколько месяцев. Марина Петровна, пользуясь своим положением, пыталась всячески усложнить мне жизнь. Она распространяла обо мне слухи, обвиняла меня во всех смертных грехах. Стас молчал, как будто его это не касалось.
В один из дней, когда я была в агентстве, ко мне зашел незнакомый мужчина. Он представился племянником Марины Петровны и сказал, что хочет мне помочь.
— Моя тетя – ужасный человек, – сказал он. – Она всегда всех использовала в своих целях. Она и Стаса своего просто измучила. Она хочет отнять у тебя квартиру, чтобы продать ее и жить на деньги.
Я была потрясена. Я и так знала, что Марина Петровна – эгоистка, но я не думала, что она способна на такое.
— Я могу предоставить вам информацию, которая поможет вам выиграть дело, – сказал племянник Марины Петровны. – У меня есть документы, которые доказывают, что она скрыла часть своего имущества.
Я согласилась. Я понимала, что это может быть опасно, но я была готова рискнуть.
Племянник Марины Петровны предоставил мне копии документов, подтверждающих, что свекровь владела несколькими земельными участками в Подмосковье, о которых не сообщила в ходе развода. Алексей, изучив документы, сказал, что это может стать решающим аргументом в мою пользу.
На следующем судебном заседании Алексей предъявил суду эти документы. Марина Петровна попыталась отрицать свою вину, но было слишком поздно. Суд принял решение в мою пользу.
Я выиграла дело. Я сохранила свою квартиру и получила компенсацию за моральный ущерб.
Когда все закончилось, я почувствовала себя свободной. Свободной от Стаса, от Марины Петровны, от прошлого.
Но самое главное — я нашла в себе силы начать новую жизнь. И, возможно, даже обрести счастье.
После решения суда, выигрыша и нервотного послевкусия, жизнь вошла в странное, какое-то посттравматическое русло. Ушла я из агентства. Алексей, понимая мою потребность в свободе и независимости, не стал удерживать. Наоборот, предложил помощь в открытии собственного небольшого дела – консультации по вопросам жилищного права. Он, как говорится, дал старт, а дальше – моё дело.
Стас почти не звонил. Один раз, недели через две после развода, пришло сообщение: "Мама плохо себя чувствует. Приезжай". Признаться, на мгновение я засомневалась. Старая привычка велела бросить все и бежать на помощь. Но потом я вспомнила о всех унижениях, обидах, о том, как они оба пытались меня сломать. И прислала в ответ короткое: "Передайте ей мои наилучшие пожелания".
Марина Петровна, конечно, не успокоилась. Она писала мне гневные письма, обвиняла во всех грехах, угрожала расправой. Но я просто удаляла ее сообщения, не читая. Я больше не хотела тратить на нее свои нервы.
Через пару месяцев мне позвонила Светка.
— Ален, представляешь, что я узнала? – взволнованно заговорила она.
— Что случилось? – спросила я с тревогой.
— Марина Петровна продала свои земельные участки! И очень выгодно! Говорят, она собирается строить себе особняк за городом.
Я опешила. Но не удивилась. Я знала, что она никогда не упустит возможность нажиться.
— И что теперь? – спросила я.
— Я думаю, она хочет тебя вызвать на откровенный разговор, – ответила Светка. – Она понимает, что ты знаешь о ее махинациях, и боится, что ты ее сдашь.
И я ошиблась. Уже на следующий день у моей двери появилась Марина Петровна. Она выглядела уставшей и растерянной. В руках она держала бутылку дорогого коньяка и коробку конфет.
— Алена, дочка, давай поговорим, – сказала она дрожащим голосом. – Я хочу, чтобы между нами был мир.
Я молча впустила ее в квартиру. Она уселась в кресло, достала коньяк и налила себе и мне по рюмочке.
— Я сделала много ошибок, – продолжала она. – Я была слишком властной, слишком требовательной. Я хотела, как лучше, но получилось, как всегда.
Я слушала ее, не перебивая. Я знала, что это уловка, что она что-то замышляет.
— Я хочу предложить тебе сделку, – вдруг сказала Марина Петровна. – Я верну тебе квартиру, которую ты потеряла при разводе, и заплачу тебе компенсацию за моральный ущерб. Но взамен ты должна пообещать, что никогда и никому не расскажешь о моих земельных участках.
Я удивленно посмотрела на нее. Она предлагала мне все, что я хотела, но взамен требовала молчания.
— Зачем тебе это? – спросила я.
— Я не хочу, чтобы меня посадили, – призналась Марина Петровна. – Я боюсь потерять все, что нажила.
Я помолчала, обдумывая ее предложение. С одной стороны, я могла согласиться и забыть о прошлом. С другой стороны, я могла потребовать справедливости и довести дело до конца.
И тут я поняла. Она боялась не тюрьмы, а потери своего статуса, своего комфорта, своей власти над Стасом. Она хотела, чтобы я помогла ей сохранить ее привычный образ жизни.
Я встала и подошла к окну.
— Извини, Марина Петровна, – сказала я, не оборачиваясь. – Но я не буду покрывать твои махинации. Я не буду молчать.
Она вскочила с кресла, ее лицо исказилось от ярости.
— Ты пожалеешь об этом! – крикнула она. – Ты еще будешь просить меня о помощи!
— Нет, – твердо ответила я. – Я больше никогда не буду просить тебя ни о чем.
Я выпроводила ее из квартиры и закрыла за ней дверь.
Стоя у окна, я смотрела на город, залитый закатным солнцем. Впервые за долгое время я чувствовала себя свободной. Я понимала, что впереди меня ждут новые испытания, новые трудности. Но я была готова к ним. Я научилась отстаивать свои права, бороться за свою жизнь. И я знала, что все будет хорошо.
У меня появился новый клиент. Женщина, с похожей судьбой. Развод, отчуждение от детей, несправедливость. Я принялась за дело, и поняла, что это и есть моё призвание. Помогать тем, кто попал в беду, защищать их права, бороться за их справедливость. И я знала, что, даже если Марина Петровна решит отомстить, я смогу справиться со всем. Потому что я больше не одна.