- Зачем тебе Таня, Максим? Она же уже старая. Все эти морщинки… А я - моложе, интереснее, у меня вся жизнь впереди. Я могу дать тебе то, чего она уже не сможет. Так зачем тебе она?
***
Петербург встретил Диану не очень-то радушно: сыро, прохладно. Дело уже идет к осени, начались дожди. Солнце, которому она так обрадовалась, когда оно пробивалось сквозь иллюминатор самолета, оказалось лишь мимолетным видением, и сразу скрылось за облаками. Вышла Диана в дождь.
И вот она, восемнадцатилетняя первокурсница, с двумя чемоданами, пока еще ничего толком не представляющая о студенческой жизни, стоит в аэропорту Пулково, вдыхая этот особенный влажный воздух, пахнущий рекой и дождем.
- Таня! - вырвалось у нее, когда она увидела знакомое лицо среди встречающих. Таня, сводная старшая сестра, с которой их связывал общий отец и долгие годы редких, но вполне теплых встреч, улыбалась ей, протягивая руку.
- Диана! Наконец-то! Твой рейс задержали, а я-то уже выехала, хотела заранее, вот жду здесь два часа… Ты такая же, только выше стала, - Таня даже не знала, как вести себя с этой девушкой, которую она больше запомнила ребенком, да и сейчас Диана для нее еще как ребенок.
- А ты все такая же - краси-и-ивая, даже похорошела, - ответила Диана, чувствуя, как спадает волнение.
Дорога до квартиры Тани была наполнена болтовней. Диана рассказывала о своих впечатлениях от университета, который она пока знала только по проходным баллам и фотографиям с сайта, зато уже нашла всех будущих одногруппников, рассказывала о волнении перед первым курсом, которое так естественно для того, за кем только вчера закрылись двери школы, о посетовала на жизненную несправедливость, как ее не заселили в общежитие.
Не заселили.
Потому-то Диана и прилетела сразу к Тане. Ну, если бы Диане на первом курсе сразу дали общежитие, то Таня бы ее тоже встретила, довезла, помогла разместиться, освоиться, но так… так Диана будет жить у нее.
- Это ведь ничего? - спросила Диана, - Что общагу не дали…
Конечно, суть вопроса не в этом.
- Не переживай насчет общежития, - сказала Таня, - У нас достаточно места. Максим как раз заканчивает генеральную уборку, уже без меня. Вычистили все до блеска, чтобы ты приехала в чистоту, - подмигнула Таня, - Комнату тебе выделили. Не волнуйся, ты нам не помешаешь, да и это только на год.
- Угу, на год.
Иногда Диана побаивалась, что и на второй год общагу не дадут, но комментарии старшекурсников в группах немного ее успокаивали: ни у кого из них трудностей с заселением потом не было.
В ответ Диана улыбнулась. Она хотела улыбаться всему миру. Таня такая чудесная! В Максиме, муже Тани, тоже было что-то особенное. Он был не просто мужем ее сестры, он был воплощением той самой “удачной” жизни, о которой Диана могла только мечтать. На фотографиях, которые Таня иногда присылала Диане, всегда была запечатлена его уверенно-шикарная аура. Диана даже не могла подобрать слов, чтобы описать их жизнь.
Дверь квартиры открыл именно он. Максим.
И Диана почувствовала, как мир вокруг нее замер. Он действительно был таким, как на фотографиях, только гораздо живее, красивее, очаровательнее.
Диана снова улыбнулась. И стоило Максиму ответить на ее улыбку, как земля ушла из-под ног.
- Добро пожаловать, Диана! - его голос был низким и бархатистым. Он протянул ей руку, и Диана, немного помедлив, ответила на рукопожатие. В этот момент, под этой улыбкой, в этой просторной, светлой квартире Диана почувствовала, как внутри нее что-то переворачивается… происходит нечто новое, трепетное и совершенно неконтролируемое. Влюбленность. Мгновенная, всепоглощающая, внезапная, как петербургский ливень.
***
Первый курс оказался совсем не таким, каким Диана его себе представляла.
Лекции были скучными, преподаватели - предсказуемыми, а однокурсники… однокурсники казались ей сплошным недоразумением. Все эти зубрилы, вечно уткнувшиеся в книги, с их наивными разговорами о будущем, казались ей чужими. В другой части аудитории обычно собирались в кучку “веселые” ребята, которые сразу сдружились, уже начали планировать совместные походы, клубы… К ним примкнуть Диане тоже не хотелось. Ей хотелось другого. Вполне конкретного “другого”.
Каждый день, проведенный в квартире Тани и Максима, был для нее не просто прожитым днем, а тщательно срежиссированной игрой.
Она просыпалась раньше, чтобы успеть приготовить Максиму кофе.
Она с особой тщательностью выбирала одежду, пытаясь уловить малейший намек на то, что могло бы привлечь его внимание.
Если Максим работал за компьютером, она могла случайно пройти мимо в чем-нибудь “интересном” - подчеркивающей все, что нужно, юбке, облегающем свитере, чтобы подчеркнуть свою молодость, которая так контрастировала с… ну, с возрастом Тани, как ей казалось.
- Максим, тебе не нужна помощь? - спрашивала она, когда видела, что он чем-то увлечен на экране.
- Нет, Диан, спасибо. Я сам справлюсь, - отвечал он, даже не глядя на нее, и Диана чувствовала, как это начинает ее бесить. Неужели она такая незаметная? Или непривлекательная? Да обрати ты уже внимание!
- Я настаиваю. Вижу, как ты уже который день с этим возишься, - честно говоря, она смотрела на непонятные значки у него на компьютере, и не понимала вообще ничего, но упорно лезла с помощью.
Максим соизволил обратить на нее внимание:
- Я ценю твое стремление помочь, но… чем ты можешь мне помочь? Ты в этом разбираешься?
- Нет, но… но всегда же есть работа для тех, кто “на подхвате”. Что-то легкое. Информацию там найти, таблицу сделать, прочитать…
- Не надо ничего читать, - он убрал ее ладонь от клавиатуры, когда она уже туда полезла, - Я сам.
- Сам так сам.
Таня, погруженная в работу и домашние дела, казалось, ничего не замечала. Или, может быть, замечала, но предпочитала не вмешиваться, доверяя Диане, как младшей сестре. Чем Диана может навредить ей? Просто хочет казаться полезной в доме, вот и лезет везде. А может, просто не воспринимала ее как соперницу. Как же она ошибалась.
Однажды, когда Таня уехала к маме на выходные, наступил тот самый долгожданный момент.
Максим выглядел немного расстроенным.
- Максим, что случилось? - осторожно спросила Диана, подходя к нему.
- Да так, начальник достал. Все эти бессмысленные отчеты, задания, которые он нормально сформулировать не может… Иногда хочется послать все к… я две недели делал вообще не свою работу, а теперь выясняется, что я это делал по собственной инициативе, он мне ни о чем таком не говорил, - он вздохнул и провел рукой по лицу.
Диана почувствовала, как вспотели ладони. Если не сейчас, то когда?
- Может, тебе стоит расслабиться? Я знаю, где есть хорошее вино, - сказала она. Излишне нежно. И тут же исправилась, изобразив веселье. Якобы просто хочет отдохнуть после тяжелой недели, а то Максим еще испугается преждевременно…
Ответил он положительно.
- Вино? Почему бы и нет, - ответил он, и это “почему бы и нет” стало для Дианы пропуском в совершенно новый мир.
Вино действительно было хорошим.
И вечер затянулся.
Они говорили обо всем и ни о чем.
Диана рассказывала о том, каким она видит свое будущее, о том, как ей нравится этот город. Максим слушал, и впервые за все время, что она его знала, его взгляд был полностью сосредоточен на ней. А потом, под воздействием вина и общей атмосферы, все произошло. Тайком от Тани, в ее собственной квартире, Диана и Максим сблизились. Вполне конкретно.
***
Их тайное общение стало регулярным.
Это было похоже на игру в кошки-мышки, полную адреналина, Таня могла застукать в любой момент, но Диана все равно чувствовала себя королевой. Ей нравилось это чувство, нравилось, что она, совсем девчонка, смогла завоевать внимание такого мужчины, как Максим.
Но ей этого становилось мало.
Дело осложнилось и тем, что начался второй курс, а это значит, что Диана получила место в общежитии, и ей пришлось туда съехать. Повода остаться не нашлось. Он был, но Таня бы это не оценила.
Теперь Диана делила комнату с девчонками с других групп и направлений, и эти девчонки ей совсем не нравились, а Максима она видела только по выходным, если у него было время.
Но Диана-то претендовала не на редкие встречи. Она претендовала на то, чтобы жить с ним. А, чтобы жить с ним, надо подвинуть Таню.
Когда Максим снова снял для них номер, Диана спросила:
- Зачем тебе Таня, Максим? Она же уже старая. Все эти морщинки… А я - моложе, интереснее, у меня вся жизнь впереди. Я могу дать тебе то, чего она уже не сможет. Так зачем тебе она? - перевернулась Диана.
- Она моя жена.
- Но это легко исправить.
- И твоя сестра.
- Я переживу.
- Диан, - он взглянул на нее, - Что тебя не устраивает?
Она честно ответила ему:
- Все.
- В каком смысле?
- Меня все не устраивает, Макс, - сказала она, - Разве это отношения? Прятаться по номерам, когда ты, раз в неделю, можешь на полдня вырваться из дома. Ты сидишь в квартире с Таней. Я сижу в общаге с теми, кого даже друзьями назвать не могу. Зачем эти сложности, если мы можем съехаться и радоваться жизни? М? Зачем? К чему? Ты же меня любишь.
Максим обнимал ее, но в его глазах всегда оставалась какая-то тень.
- Я люблю вас обеих, Дианочка, - ответил он, и Диана ждала чего-то хорошего, но тут прозвучало, - Но ее… больше.
Она-то надеялась услышать что-то в духе того, что “я люблю вас обеих, но ее люблю уже только по привычке” или “я люблю вас обеих, но с ней хочу развестись”. А тут…
- Больше? - почти выкрикнула она, - А как же я? Разве я ничего не стою?
- Ты очень много значишь для меня, солнышко, - говорил он, пытаясь ее успокоить, - Но сейчас… не время.
Не время.
Это “не время” стало для Дианы настоящим издевательством.
Она жила в общаге, где соседки, эти молчаливые привидения с книжками, бесили ее одним своим существованием. Их разговоры о конспектах, зачетах и сессиях надоели. Их присутствие надоело. Поговорить с ними не о чем, так они еще с семи утра начинают чем-то греметь… Ни поговорить, ни выспаться, ни одной побыть невозможно.
Она мечтала о своей жизни - жизни рядом с Максимом, о свадьбе, о счастье, которое они построят вместе. Но реальность пока что была к ней жестока. Она была всего лишь увлечением на стороне, тайной, которую Максим скрывал от жены.
С каждым месяцем Диана все больше понимала, что Максим никогда не уйдет от Тани. Он любил ее, любил по-своему, по-взрослому, по-семейному. А Диана… Диана была лишь интересным приключением, которое, скорее всего, скоро закончится. И тогда она останется ни с чем.
Но, пока Максиму она все еще нужна, можно ведь успеть подтолкнуть его к правильному выбору. Если…
- А что, если… - проговорила Диана, - Что, если убрать препятствие?
Препятствие.
Таня. Женщина, которая ее приютила, даже не думала просить о чем-то взамен. Ее сестра, между прочим. Но теперь Диана не видела в ней ничего, кроме препятствия на пути к своему счастью. Действительно ли Таня была ей так близка? Ведь они были сестрами только по отцу, а не совсем же родными. А отец… отец был далеко, и его мнение уже не имело значения. Да и подругами им с Таней уже не быть…
***
Май.
Петербург, как всегда, пытался выдать себя за солнечный город. Вечер был еще светлым, сумерки медленно окутывали улицы. Таня, как обычно, припарковала машину подальше от подъезда, потому что к тому времени, когда она возвращалась домой, мест рядом с подъездом уже не оставалось.
Она шла домой через старую арку, ведущую во двор.
- Стой! - послышалось откуда-то из темноты.
Таня от неожиданности обернулась.
Что-то холодное и жгучее попало ей в лицо. Она закричала. Боль была невыносимой, лицо будто все горело огнем, несмотря на то, что за долю секунды до этого, она успела инстинктивно поднять руку, пытаясь защитить глаза.
Нападавший, тенью мелькнувший за аркой, тут же исчез.
В больнице ей, конечно, озвучили то, что было и так понятно. Кислота. Но у нее не худший случай. Левая рука, которой она закрывала лицо, в ужасном состоянии, но, по словам врачей, заживет. На правую щеку, которую закрыть не получилось, Таня пока боялась смотреть. А правый глаз… правый глаз почти не видел. Но были и хорошие новости. С помощью операций, возможно, удастся многое исправить.
Максим не отходил от ее постели.
- Тань… ты только поправляйся… А я все возьму на себя…
- Тебе не страшно на меня смотреть?
- Что ты…
- Макс, я не понимаю, кто и за что мне так отомстил…
- Ничего. Все заживет.
Он держал ее за руку, а его лицо было серым. Максим вообще выглядел очень подавленным. Он знал. Он понимал, кто это мог сделать.
Полиция, как и ожидалось, быстро вышла на Диану.
Диана не могла лгать, не могла отрицать. Страх сковал ее, и она, сама того не осознавая, во всем призналась практически сразу. Осознание того, что она сделала, нахлынуло на нее с новой силой, и она уже жалела. Но теперь-то что?
Конечно, и скрывать, почему она это сделала, уже не было смысла.
Прилетели родители Дианы.
Отец Тани, который редко вмешивался в ее жизнь, и мачеха, которая, кажется, больше всего боялась скандала. Ведь, если об этом узнает, то Диане больше из родни никто руки не подаст! Они умоляли Таню забрать заявление…
- Танечка, пожалуйста, прости ее, - говорила мачеха, сжимая руки, - Что ей там? Даже двадцать лет еще не исполнилось… В голове пусто… Влюбилась, с ума сошла, придумала себе что-то… А Максим-то твой хорош! И рад стараться! Заморочил девочке голову! Если кого и судить, то его!
А Таня плакала.
Как все всплыло, так Макс ушел из ее палаты и больше не возвращался.
- Не он это сделал… - ответила Таня, - А она…
- Это же твоя сестра, как ты можешь? - вторил мачехе отец, - Ее посадят. По тяжкой статье. Вся жизнь под откос…
- Это у нее-то вся жизнь под откос? - спросила Таня, обозлившись.
- Тань, да ты нормально выглядишь. Небольшой шрам будет - и все. Потом и его уберешь. Почти и не пострадала. Восстановишься. Мы деньгами поможем, если надо…
Сил их выслушивать не было.
- Уходите, - сказала она, - Уходите. Пусть Диана отвечает за свои поступки.
Вскоре Таню забрали из больницы. Мама забрала. И подруги. Больше-то уже и некому. Мама пыталась что-то сгладить, но острых углов было слишком много.
Дома в прихожей лежал комплект ключей. Максим оставил, когда уходил.
Когда пришло время разводиться, он без лишних слов полностью отдал квартиру Тане.
Таня начала долгий путь к выздоровлению. Операции, реабилитация, борьба с последствиями. Ей, можно сказать, повезло, что довольно иронично… Но ее случай действительно далеко не самый сложный. Если бы не закрылась рукой, было бы… Об этом она не думала.
Диана сидела в камере, глядя на серые стены. Она написала Тане письмо с извинениями, но легче не стало.