Ольга возвращалась домой поздним вечером. Поезд привёз её из Туапсе к обеду, но дорога с пересадками, ожидание электрички и суматоха на вокзале растянулись почти до темноты. Она устала, плечо тянула сумка с подарками, а вторая рука вцепилась в чемодан на колёсиках. На улице пахло пылью, асфальтом после жары и чьим-то ужином — открытые окна многоэтажек выпускали наружу запахи жареной картошки, тушёного мяса, копчёной курицы.
Она мечтала лишь о душе и тишине в своей квартире, где можно наконец лечь на кровать и не слышать криков детей, шума моря и гудков такси. Отдых удался, и всё же в одиночестве было тоскливо. Фёдор, муж, обещал поехать с ней ещё зимой, когда вместе выбирали пансионат. Но в июне заявил: «У меня новый проект, не могу. Поезжай одна». Ольга не стала настаивать, обиделась, конечно, но решила, что работа у него всегда на первом месте.
Она вошла в знакомый подъезд, привычно переступила через сколотый порожек. И тут взгляд зацепился за свежую надпись на стене у почтовых ящиков. Черной краской, ещё не высохшей, жирными буквами было выведено: «Федька + Жанна»
Ольга остановилась, чемодан качнулся на колёсах и едва не упал набок. Ударила мысль: Федька? Другого Фёдора в их доме не было, уж точно в подъезде. Её Федька, её муж, с которым двадцать три года плечом к плечу…
Она долго смотрела на буквы, пока сердце бешено колотилось. Имя «Жанна» жгло, словно насмешка. Она даже представила: какая-то молодая, красивая, может, с длинными ногтями и наглыми глазами. Кто-то из местных подростков мог написать ерунду, но совпадение было слишком точным.
Ольга тяжело поднялась на свой этаж, достала ключи и открыла дверь. В квартире пахло табаком и чем-то жареным. В гостиной Фёдор развалился на диване, в руках телефон. Он был в футболке и трениках, босиком, волосы растрёпаны.
— Это что за Жанна? — спросила она, не снимая обуви и не ставя чемодан.
Фёдор поднял голову, нахмурился.
— Чего?
— Внизу, в подъезде, чёрным по стене: «Федька и Жанна». Это кто такая?
Муж бросил телефон на диван и раздражённо взмахнул рукой:
— Да мало ли что там пишут? Откуда я знаю, что за Жанна? На заборе тоже всякое выводят. Ты только приехала, и сразу допрос?
— Допрос? — голос Ольги сорвался. — Тебе сорок пять лет, Федя! У нас сын офицер, а про тебя какие-то люди пишут на стенах. Позор какой!
Фёдор резко вскочил с дивана.
— Всё, хватит. Не начинай! Я устал, у меня завтра с утра совещание. — Он ушёл на кухню, хлопнув дверью.
Ольга осталась в гостиной. В висках гудело. За все годы брака она никогда даже не думала о том, что муж способен на измену. Он мог задерживаться на работе, забывать годовщины, но чтобы другая женщина?
Сняв обувь, она присела на край кресла. Внутри всё кипело. Словно из воздуха выросли чужие глаза, чужой смех. Перед мысленным взором встала сцена: муж в кафе с какой-то женщиной, наклоняется к ней, что-то шепчет… Ольга сжала ладони.
Фёдор не вернулся из кухни. Она услышала, как льётся вода, как громыхает кастрюля. Муж будто демонстративно избегал разговора.
Ольга вскочила и снова вышла в подъезд. Чемодан остался в коридоре. Она спустилась вниз, чтобы стереть позорную надпись. Но стены у почтовых ящиков были чистыми. Ни слов, ни следа краски. Будто ей почудилось.
— Оля, — услышала она позади знакомый голос. Из квартиры на первом этаже вышла Матвеевна, сухонькая женщина лет семидесяти. Она прищурилась, посмотрела на неё с участием.
— Ты уж извини, милая. Видела я эту надпись. Девка одна писала. Молодая, наглая. Я ей ещё сказала: «Что ж ты, совесть потеряла?» А она мне в лицо смеётся. Вот и ушла, а клякса осталась.
Ольга вцепилась в перила.
— Какая девка? Вы её знаете?
— Не знаю. Но к тебе, видно, пришла беда. Муж твой, видать, совсем с катушек съехал, если такое про него пишут.
— Но её же нет уже…
— Ну, значит, кто-то вытер. Может, он сам, чтоб больше никто не увидел.
Ольга молчала, а внутри всё кипело. Матвеевна вздохнула, покачала головой.
— Держись, Олечка. Мужики они такие, — и ушла обратно в квартиру.
Ольга поднялась наверх, зашла домой. Чемодан так и стоял в коридоре. В кухне гремел Фёдор, и запах подгорелой яичницы расползался по квартире.
Она прошла в спальню, закрыла дверь и присела на край кровати. Сколько лет вместе… а вот так, какой-то чужой рукой на стене… и рушится всё.
Наутро в квартире стояла гробовая тишина. Фёдор ушёл на работу ещё до семи: хлопнула входная дверь, зазвенели ключи, и всё стихло. Ольга проснулась от этой тишины. Ей даже показалось, что дом пуст, будто никто никогда не жил здесь.
Она медленно встала, прошла на кухню. На столе стояли тарелка с недоеденной яичницей, кружка с засохшими разводами от кофе и валялась смятая бумажка, обёртка от сигарет. Фёдор курил всё чаще.
Ольга машинально включила чайник, но пить ничего не хотелось. Внутри сидела тяжесть. Она не могла отделаться от мысли: кто такая Жанна?
Соседка, старая Матвеевна, редко ошибалась. Она, как никто, знала всех жильцов и все сплетни. Если сказала, что видела девку, значит, так и было.
Ольга решила действовать. Весь день прошёл в метаниях. Она прибралась, вымыла пол, вытерла пыль, разобрала чемодан. Но мысли не оставляли. Каждый раз, подходя к окну, она ловила себя на том, что ждёт Фёдора: как он выйдет из машины, с кем, с каким лицом.
К вечеру она всё же решилась. Муж пришёл около восьми. В руках пакет с продуктами, пахло колбасой и свежим хлебом. Он был уставший, но не такой уж злой, как вчера.
— Ты чего не поужинала? — спросил он, увидев пустой стол.
— Не хотелось. — Ольга посмотрела на него прямо. — Федь, скажи честно. У тебя кто-то есть?
Он бросил пакет на стол, хлеб покатился, яблоки высыпались.
— Снова? Ты что, с ума сошла? Я пашу целыми днями, а ты мне тут сцены устраиваешь! Какая Жанна? Это всё подростки написали!
— Подростки не пишут имена взрослых мужиков!
— Да ты что знаешь о подростках? — Фёдор повысил голос. — Им лишь бы гадость написать.
Ольга стояла неподвижно.
— Значит, ты клянешься, что у тебя никого нет?
Фёдор развернулся к ней, грохнул ладонью по столу:
— Клянусь!
Она вздрогнула. Его глаза были злые, тёмные. Но в этой злости не было привычной искренности.
Ольга больше ничего не сказала. Она собрала яблоки, положила на место. Муж пошёл в душ.
Когда он вернулся, уже в халате, она заметила на его руке новый браслет, кожаный, с металлической вставкой.
— Откуда это? — спросила она.
— Подарили, — коротко ответил он.
— Кто?
— Коллеги, потому что большую часть проекта я взвалил на себя. — Он отвернулся к телевизору.
Ольга молча пошла в спальню. Состояние безысходности было удушающим.
Позже, когда Фёдор заснул, она тихо вышла в коридор и заглянула в его куртку. Внутренний карман был пуст. Но в боковом лежала бумажка: чек из кафе. Время: два дня назад, два капучино и чизкейк.
Ольга держала чек, как улику. Она никогда не ревновала мужа, никогда не проверяла его карманы. Но теперь в ней проснулась новая женщина, та, что ищет правду. Она убрала чек обратно, легла рядом и долго смотрела в потолок.
На следующий день Оля решила не ждать милостей от судьбы. С утра она сказала мужу:
— Поеду на рынок, надо овощей взять. —Тот кивнул, торопливо поел и ушёл.
Ольга же на рынок не пошла. Она вышла позже и осторожно двинулась следом за мужем. Шла так, чтобы он её не заметил. Фёдор свернул не к гаражам, а в противоположную сторону, к маленькому кафе «Берёзка». Она остановилась у соседнего киоска и сделала вид, что выбирает газету.
Через минуту в кафе вошла молодая женщина. Высокая, в белой куртке, волосы собраны заколкой. Она сняла очки и села за столик у окна. Фёдор подошёл к ней.
Ольга замерла. Всё внутри перевернулось. Женщина улыбнулась Фёдору, он сел напротив. Они заказали что-то у официантки. Потом Фёдор достал телефон, показал что-то на экране. Женщина наклонилась ближе, коснулась его руки.
Ольга смотрела до тех пор, пока официантка не принесла им кофе и пирожные. Она не выдержала и отошла.
Весь день она бродила по району, не в силах вернуться домой. В голове вертелось одно: Жанна. Это, должно быть, Жанна.
К вечеру, когда муж вернулся, она встретила его молча.
— Ну что, купила овощи? — спросил он, снимая куртку.
— Купила, — ответила она коротко.
Он прошёл в ванную, а она села на кухне. Слышала, как журчит вода. Вдруг почувствовала от его куртки легкий запах женских духов. Теперь ей молчать нельзя. Позже, за ужином, Ольга решилась:
— Федь, я видела тебя.
Он поднял глаза:
— Где?
— Сегодня. в «Берёзке» с женщиной.
Фёдор замер, потом рассмеялся:
— Господи, Оля! Да, это Жанна. У нас проект общий, мы встречаемся там, потому что ближе всего к офису. Ну не ревнуй ты к коллегам, а?
Слово «Жанна» прозвучало как удар. Ольга даже не ожидала, что он признается так легко.
— Значит, всё-таки Жанна. — Её голос был холодным.
— Да! Жанна, моя коллега и только. —Он говорил уверенно, но в глазах мелькнуло что-то другое, будто он уже готовился к её обвинениям.
— Тогда почему ты мне сразу не сказал? — спросила Ольга.
— Потому что ты всё равно бы накрутила! Вот как сейчас. — Он оттолкнул тарелку и встал из-за стола. — Устал я от этого.
Он ушёл в комнату, включил телевизор громко. Ольга сидела одна. В голове пульсировало: коллега или любовница?
Ночью, когда он заснул, она снова проверила его карманы. На этот раз нашла визитку: «Жанна К. дизайнер». Номер телефона был аккуратно подписан рукой Фёдора: «для связи по проекту».
Она сжала визитку в кулаке.
Если это «только работа», то почему он прячет её? Почему встречается тайком в кафе?
На следующее утро Ольга решила: будет наблюдать за мужем, пока правда сама не выйдет наружу.
Два дня Ольга жила, как на иголках. Делала вид, что всё спокойно, но наблюдала за каждым движением Фёдора. Он уходил утром «на встречи», возвращался вечером не уставший, иногда даже слишком ухоженный, как будто не на стройке был, а в гостях.
Вечером в пятницу, когда она спустилась вынести мусор, возле подъезда её окликнула Матвеевна.
— Олюшка, стой, — старушка поманила её ближе. — Не знаю, как тебе сказать… Видела я твоего Федьку недавно с девкой одной, в магазине. Это была та самая Жанна, что надпись оставляла. Смеялась, что, мол, жена дура ничего не видит.
У Ольги внутри всё сжалось. Она знала: теперь это не слухи.
— Вы точно уверены? — спросила она, и голос её прозвучал так тихо, что едва сама услышала.
— Уверена, — вздохнула соседка. — Ты только не мучай себя. Он ведь давно с ней встречается, говорят. Всё никак уйти от тебя не решался, вот она и придумала через надпись тебя извести.
Ольга прикрыла рот рукой, чтоб не сказать лишнего и пошла домой.
Вечером Фёдор вошёл в квартиру с пакетом продуктов, как ни в чём не бывало.
— Смотри, купил твою любимую рыбу, — сказал он.
Ольга смотрела на него и понимала: всё кончено.
Он удивлённо уставился на неё:
— Федь, — произнесла она спокойно, — в прихожей твои чемоданы стоят, ты что не заметил?
— Какие чемоданы?
— Твои. Я собрала. Они у двери.
Фёдор поставил пакет на стол.
— Ты что, с ума сошла?
— Нет. Просто поняла, что жить с предателем больше не буду.
Он взорвался:
— Да ты слушаешь бабкины сплетни! Я ничего такого…
— Довольно, — перебила она твёрдо. — Хочешь, иди к Жанне, хочешь… куда угодно. Только здесь ты больше жить не будешь.
Ольга подошла к дверям и распахнула их. Кивком головы указала на два чемодана.
Фёдор молчал секунду, потом бросил:
— Ну и живи одна.
Он поднял чемоданы и вышел. Дверь захлопнулась так громко, что стекла задребезжали.
Ольга осталась в тишине. Она присела на стул, закрыла глаза. Боль душила. Разве могла она подумать когда-то, что этим закончится их семейная жизнь?
Ночью она вышла на балкон. Внизу сидела та же Матвеевна, махнула ей рукой:
— Правильно сделала, доча. Лучше одной жить, чем с таким.
Ольга вздохнула…