— Маша! За тобой папа пришёл! — позвала воспитательница, заглядывая в группу из раздевалки.
Шестилетняя девочка резко остановилась на полпути к шкафчику, надула губы и, не поворачиваясь, обиженно бросила:
— Это не мой папа...
Ирина Викторовна смутилась.
— Прости, Машенька... — Она повернулась к мужчине. — И вы, простите, пожалуйста.
Мужчина с сумкой через плечо спокойно улыбнулся и махнул рукой:
— Не извиняйтесь, всё хорошо. Такое бывает.
Маша подошла к банкетке в раздевалке, плюхнулась на неё, тяжело выдохнула и крепко прижала к себе своего старенького плюшевого мишку.
Пётр сел рядом и заглянул ей в глаза:
— Ну что, Машуль, как день прошёл?
— Где мама? — спросила Маша, теребя пальцами нос медведя.
Пётр чуть улыбнулся и подмигнул:
— Мама в больнице. И знаешь что? Она родила тебе сестрёнку!
Маша невесело вздохнула.
— Понятно... — тихо сказала она.
Они еще немного посидели. А потом Петр всё же начал одевать падчерицу в куртку и сапожки.
— Вечером бабушка приедет, — продолжил он. — Я к маме поеду. А завтра мы, может, сходим к ней вдвоем. Договорились?
Маша сжала мишку ещё крепче и кивнула. Закончив с обувью, Петр встал, протянул руку, девочка поднялась сама. Тогда он аккуратно взял её рюкзачок и сказал:
— Ну что, пошли потихоньку? У нас дома пельмени, ты ж любишь.
— Только не варёные, — пробурчала она. — Жареные лучше.
— Будут жареные, шеф! — Пётр подмигнул ей снова.
На улице они шли рядом, Пётр пытался заболтать девочку, она молчала. Ветер трепал Машины светлые волосы, и она смотрела под ноги, как будто что-то искала. Он понимал, что отцом ей не будет, но всё еще пытался стать другом.
Мать Маши, Арина, развелась с первым мужем, когда дочке было около пяти. Тогда накопилось много всего: хроническая нехватка денег, бесконечная усталость, затухающие чувства. Любви не осталось. Бывший муж, Саша, дочку любил. Даже когда уехал работать в другой регион, звонил, присылал игрушки, приезжал так часто, как мог. Маша всегда радовалась его приездам, и всегда скучала в его отсутствие. Поэтому ее и раздражало, когда Петра называли ее папой.
Арина и Петр познакомились случайно. Женщина была в тот момент потеряна. А он казался надёжным, спокойным, без тараканов в голове. С ним было просто. Он не обещал золотые горы, но давал ощущение, что у него всё под контролем. Когда Арина забеременела, ей казалось, что теперь всё точно будет как надо. Начнётся новая жизнь.
Но только Маша не спешила принимать отчима. Она не устраивала скандалов, но и не подпускала его к себе. А потом, узнав, что у мамы будет малыш, стала совсем грустной. Так она проявляла ревность, разъедающую ее изнутри. Арина убеждала дочь, что она будет ее любить всегда. Ей хотелось, чтобы Маша оттаяла. Она отчаянно верила, что вторая попытка построить семью будет у нее удачной.
***
После рождения Оли Арина некоторое время жила в состоянии, которое сама называла «пузырём»: в нем было тепло, комфортно, но он всегда был на грани лопнуть. Сначала казалось, что они с Петром справятся. Муж обещал, что найдет подработку, он был рад появлению дочери, ночами вставал к ней, носил на руках.
Но когда ребёнку исполнился год, Арина начала понимать: денег не хватает. А когда выплаты закончатся, то они совершенно точно не смогут жить как раньше. Бюджет вёлся буквально по каждой статье расходов. Если появлялись незапланированные траты, то сразу же начинались проблемы.
Когда Оле исполнилось два, Арина поняла, что тянуть больше нельзя. Оставив малышку на бабушку, она вернулась на работу в бухгалтерию в небольшую транспортную компанию. Она утешала себя: «На работе хоть голова переключается…». Хотя было ясно, что это был не желанный, а вынужденный возврат к трудовой деятельности.
В этот же период, Саша, наоборот, поднялся. Бывшего мужа Арины назначили руководителем конструкторского бюро. У него была новая машина, квартира в ипотеке, поездки за границу. Арина не завидовала. Напротив, когда Маше стали приходить очень щедрые алименты, женщина с облегчением выдохнула. «Хоть за неё голова болеть не будет…»
Бывший супруг оплатил ей занятия в бассейне, частную студию по рисованию, англоязычный лагерь. Он покупал Маше хорошие вещи — брендовые кроссовки, планшет, новый велосипед, о котором дочка так мечтала.
А на десятилетие Маша получила подарок мечты — поездку в Диснейленд, в Париж.
— Папа сказал, что мы будем в настоящем замке, как у Белль! — сияла Маша, раскладывая на кровати новые вещи — курточку, чемодан, плюшевый рюкзачок в виде Минни Маус.
Пётр улыбался и даже подбадривал падчерицу, но было ясно, что внутри он кипит. Арина молчала, глядя, как её старшая дочь кружится по комнате, изображая фею с невидимой волшебной палочкой. Утром они поехали в аэропорт — провожать Машу. Младшая, Оля, цеплялась за руку мамы и с интересом разглядывала сумки, чемоданы и людей в очереди на регистрацию.
Когда Саша с Машей уже отправились на досмотр, Оля вдруг потянула маму за рукав:
— Мама... А почему я не еду?
Арина застыла.
В груди что-то сжалось. Она опустилась на корточки перед дочкой, посмотрела в большие, доверчивые глаза.
— Потому что ты ещё маленькая, — сказала она тихо.
— А я вырасту и тоже поеду? — спросила Оля.
Арина хотела сказать «да», но слова застряли где-то в горле. Она обняла дочку, прижалась щекой к ее мягким волосам, пахнущим детским шампунем.
— Конечно, поедешь, обязательно.
А сама вдруг почувствовала, как подступают слёзы. Позже, возвращаясь домой в метро, Пётр глянул в окно и пробормотал:
— Он, конечно, молодец… Такое для дочки сделал…
Арина не ответила. Смотрела на свое отражение в стекле. Внутри нарастало чувство вины: как будто она что-то недодала Оле.
***
Был поздний вечер. Оля давно уснула. Арина стояла у раковины, мыла чашки. Пётр сидел за столом, листал что-то в телефоне. Он чувствовал, что жена напряжена. А она молчала, боялась сказать то, что было на уме.
— Петя... — наконец сказала Арина, не оборачиваясь. — Ты не думаешь, что мы Оле не очень хорошие родители?
Пётр замер.
— Это с чего вдруг? — осторожно спросил он.
— Ну, просто. Вот Маша в Париже. В Диснейленде. А Оля спрашивает: «А почему я не еду?» — Арина повернулась, у неё дрожали губы. — И я ничего не могу ей ответить. Только бормочу что-то про возраст… А правда ведь в том, что у нас просто нет денег. И не будет.
Пётр выдохнул, откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок.
— Да. Она не летит в Диснейленд. Но она жива, здорова, умыта, обута, ходит в садик, на танцы, в цирк и кино. Мы рядом с ней.
Он сделал короткую паузу. Потом продолжил:
— Мы не специально её ущемляем. Мы даем всё что можем. И не надо себя за это грызть.
Арина молчала. Слёзы стекали по ее щекам горячими струйками.
— Просто иногда кажется, что Маша получает всё, а Оля из-за нас как бедная родственница.
— Нет, — тихо сказал Пётр. — Я не считаю, что Оля обделена.
Он встал, подошёл к жене, обнял её за плечи. Она уперлась лбом в его грудь.
— Иногда мне так страшно, что они вырастут и будут ненавидеть друг друга…
— А может, вырастут и скажут, что мы были молодцы.
— Ты правда так думаешь? — подняла она глаза на мужа.
— Думаю, что не Париж в жизни главное!
Они постояли в тишине. Потом Арина выдохнула:
— Знаешь, а завтра я возьму Олю, и мы поедем в книжный. Я ей обещала новую книгу. Зайдем в кафе. Потом уток покормим. Пусть тоже будет «путешествие».
Пётр улыбнулся:
— Вот видишь. Мы отличные родители. Я бы и сам поехал, но лучше уж перед рабочей неделей отдохну.
***
Прошло полгода после поездки Маши в Диснейленд. Жизнь вроде вошла в колею: школа, садик, работа. Арина гнала от себя мысли о том, что она плохая мать. Она старалась напитывать дочек любовью, по крайней мере это давалось бесплатно.
В один из вечеров позвонил Саша. Его тон был деловой:
— Ариш, слушай… Каникулы скоро. Я вот думаю: Машу хочу записать в один лагерь, отличный, частный, с бассейном и мастер-классами всякими. А потом, если у меня получится, отвез бы её на море, дней на десять. Как ты на это смотришь?
Арина тяжело выдохнула.
— Саш… — сказала она тихо. — Слушай, я не против. Лагерь был бы, кстати, море — тоже. Но понимаешь, у нас есть еще Оля. Ей сложно. Она не понимает, почему сестра вечно где-то летает, а она — нет. Иногда плачет даже, но делает вид, что ей всё равно. И, наверное, нужно как-то что-то одно… Понимаешь? Чтобы атмосфера дома была адекватной…
Саша хмыкнул, но достаточно быстро снова заговорил:
— Да я понимаю… Слушай, Ариш, а давай так. Я оплачу вам поездку на троих. Тебе, Маше и Оле. В Турцию, например. Чтобы и Оля почувствовала, что она не хуже? Как ты на это смотришь?
Арина застыла. Ей было стыдно. Безумно стыдно.
— Саш, спасибо огромное. Но мне надо с Петей об этом поговорить.
— Конечно, поговори. Я без тебя ничего решать не буду. Подумайте.
Вечером Арина сидела на кухне и ждала, когда Пётр вернется с работы. Он пришел, снял куртку, кинул ключи на стол, достал из холодильника бутылку воды и выпил почти половину залпом. Потом заметил её взгляд. Настороженный.
— Что случилось? — спросил он.
Арина замялась, потом собралась с духом:
— Саша звонил, предлагал Машу в лагерь отправить, а потом на море.
Пётр пожал плечами:
— Ну, это его право.
— Я сказала ему про Олю, что ей тяжело, что она обижается.
— И? — Петр понимал, что будет что-то еще.
Арина, выдохнув, сказала:
— Он предложил оплатить поездку на троих. Чтобы мы поехали вместе. Я, Маша и Оля.
Пётр резко захлопнул дверцу шкафа, откуда только что доставал тарелку.
— Арина, ты серьёзно?!
— Петя, он же для Маши хочет как лучше. Для детей…
— Для детей?! — голос Петра дрогнул, но он держался. — А как это будет выглядеть, а? Он, получается, папа-кормилец, а я кто? Муж, который сидит на шее у бывшего своей супруги?
— Петя, мы же не справляемся. Ты сам знаешь.
— Да, я знаю. Но я не позволю, чтобы он за нас платил. Такие подачки нам не нужны.