Виктория поняла, что терпение кончилось, когда увидела кухню. Кто мог подумать, что зелёный цвет способен довести человека до нервного срыва? Но вот же, пожалуйста.
— Вика, не психуй так, — сказал Максим, стоя в дверях с виноватым видом. — Мама хотела как лучше.
— Как лучше? — Виктория провела ладонью по свежевыкрашенной стене. — Макс, это МОЯ кухня. В МОЁМ доме. За который я плачу ипотеку уже пять лет.
— Наш дом, — поправил он тихо.
— Наш? — она развернулась к нему. — А где ты был, когда я собирала документы в банк? Когда первоначальный взнос копила? Ты тогда на Алтае рыбачил с друзьями.
Максим отвернулся. Так он всегда делал, когда разговор заходил о деньгах. Или о его маме.
Галина Ивановна появилась из гостиной с довольным лицом. На ней был халат с цветочками, который она носила дома. В чужом доме.
— Викуля, не надо так нервничать, — сказала она, вытирая руки полотенцем. — Зелёный цвет успокаивает нервную систему. Я в передаче слышала.
— Галина Ивановна, — Виктория сжала кулаки. — Вы живёте здесь уже три месяца. ВРЕМЕННО, как вы сами сказали. Пока не найдёте жильё.
— Да что ты всё "Галина Ивановна"? Мы же семья, — свекровь махнула рукой. — И потом, разве я не имею права обустроить быт своего сына?
— Вообще-то это мой быт, — буркнула Виктория.
— Мам, не надо, — встрял Максим. — Пойдём лучше чай попьём.
— Не надо мне твоего чая, — взорвалась Виктория. — Надо мне, чтобы твоя мама перестала распоряжаться моим домом как своим.
Галина Ивановна скривилась.
— Максим, скажи жене, что в приличных семьях так не разговаривают со старшими.
— Вика, ну что ты как маленькая, — начал муж привычную песню. — Мама просто хочет помочь.
— Помочь? — Виктория покачала головой. — Она вчера мою кофемашину переставила. Позавчера выкинула мои цветы на балконе. А сегодня перекрасила кухню. Это помощь?
— Цветы завяли, — пожала плечами Галина Ивановна. — А кофемашина неправильно стояла. Фэн-шуй нарушала.
Виктория закрыла глаза и досчитала до десяти. Не помогло.
— Знаете что? — сказала она тихо. — Завтра я меняю замки.
— Что? — Максим побледнел. — Вика, ты что, спятила?
— Спятила? — она засмеялась. — Да, наверное. От того, что живу в собственном доме как в гостях. От того, что моё мнение никого не интересует. От того, что муж защищает маму, а не жену.
— Я никого не защищаю, — пробормотал Максим. — Просто не понимаю, что тут такого страшного. Кухня же красивая получилась.
Виктория молча вышла из кухни. В прихожей она натянула куртку и хлопнула дверью.
На улице было свежо. Октябрь в Красноярске умел быть жестоким. Она села в машину и завела двигатель. Куда ехать? Домой нельзя — там хозяйничает свекровь. К подругам стыдно — уже третий раз за месяц будет жаловаться на семейную жизнь.
Виктория поехала в торговый центр. Там она купила кофе и села в кафе. Достала телефон и набрала номер слесарной мастерской.
— Анатолий? Это Виктория Сергеевна. Помните, вы мне визитку давали? Да, та самая, у которой кран чинили. Можете завтра замки поменять? Срочно.
Мужчина на том конце провода удивился, но согласился приехать утром.
Дома Виктория застала семейный совет. Максим и Галина Ивановна сидели на диване и о чём-то шептались. Увидев её, замолкли.
— Вика, — начал муж. — Мы тут подумали...
— О, как интересно, — села напротив них Виктория. — И о чём же вы подумали?
— Мама права. Дом большой, места всем хватит. А я работаю с утра до вечера, дома редко бываю. Маме одной скучно.
— Ага, — кивнула Виктория. — И что дальше?
— Дальше мы решили, что мама будет жить с нами постоянно, — выпалил Максим. — Она уже консультировалась с нотариусом. Может оформить свою долю в доме.
Виктория медленно поставила чашку на стол.
— Какую долю?
— Ну как, — замялся муж. — Мы же семья. А дом семейный.
— Семейный, — повторила Виктория. — Максим, напомни мне, кто подписывал договор ипотеки?
— Ты, но...
— Кто вносил первоначальный взнос?
— Ты, но мы же...
— Кто платит ежемесячные взносы вот уже пять лет?
— Ты, — тихо сказал Максим. — Но мы же муж и жена.
— Муж и жена, — усмехнулась Виктория. — Значит, когда надо платить, мы муж и жена. А когда делить собственность, мы уже большая семья с мамой.
Галина Ивановна выпрямилась.
— Виктория, я понимаю, что тебе тяжело. Но Максим мой сын. И я имею право на крышу над головой.
— Имеете, — согласилась Виктория. — Только не над моей головой.
— Как это не над твоей? — возмутилась свекровь. — Мы же не чужие люди.
— Знаете, Галина Ивановна, — Виктория встала. — Иногда чужие люди ведут себя гораздо тактичнее родных.
— Вика, не говори глупости, — вздохнул Максим. — Куда мама пойдёт? Ей уже шестьдесят два.
— Не знаю, — пожала плечами Виктория. — Но завтра в восемь утра приедет слесарь. Будет менять замки.
— Ты не посмеешь, — поднялась Галина Ивановна.
— Посмею. Это мой дом.
— Наш дом, — снова начал Максим.
— Наш? — Виктория развернулась к нему. — Хорошо. Тогда покажи мне свидетельство о собственности. Или справку из банка о том, что ты созаёмщик по ипотеке.
Максим молчал.
— Нет таких документов? — удивилась Виктория. — Как странно. А я-то думала, дом наш.
На следующее утро приехал Анатолий. Мужик оказался разговорчивым.
— Часто приходится менять замки после семейных разборок, — говорил он, ковыряясь в замочном механизме. — То жён выгоняют, то свекровей. Жизнь, она такая.
— Ага, — согласилась Виктория, наблюдая за его работой.
— Главное, документы чтобы в порядке были. А то приедет полиция, начнут разбираться, кому дом принадлежит. А вы собственник?
— Собственник, — кивнула Виктория. — Все документы есть.
— Тогда порядок, — Анатолий щёлкнул замком. — Готово. Ключи только вам отдам, ладно? На всякий случай.
Максим с мамой вернулись с прогулки через час. Виктория слышала, как они пытаются открыть дверь старыми ключами.
— Вика, открой, — стучал в дверь муж. — Не дури.
— Ключи на ресепшене гостиницы "Сибирь", — крикнула она через дверь. — Там забронировала номер на неделю. На Галину Ивановну.
— Виктория, ты совсем озверела? — кричала свекровь. — Максим, сынок, сделай что-нибудь.
— Максим может остаться, — добавила Виктория. — Если выберет жену, а не маму.
Тишина.
— Я выбираю маму, — сказал наконец муж. — Ты совсем обнаглела, Вика. Родную мать на улицу выставляешь.
— Не на улицу. В гостиницу. За мой счёт.
— Всё равно. Я с тобой жить не буду.
— Тогда до свидания, — сказала Виктория и отошла от двери.
Они ещё полчаса шумели под дверью, потом уехали.
Виктория села на диван и посмотрела вокруг. Тишина. Её кресло стоит там, где она его поставила. Кофемашина на привычном месте. Только кухня зелёная, но это можно исправить.
Вечером позвонил Максим.
— Мама подала в суд, — сказал он без предисловий. — Требует признать её право на долю в доме.
— Пусть подаёт, — спокойно ответила Виктория. — Я тоже юриста найму.
— Зачем тебе дом без семьи? — спросил он грустно.
— А зачем мне семья без дома? — парировала она.
— Мы же любили друг друга.
— Любили, — согласилась Виктория. — Но любовь и собственность — разные вещи.
— Ты изменилась, — вздохнул Максим.
— Я повзрослела, — поправила она.
Суд длился три месяца. Галина Ивановна требовала треть дома, ссылаясь на семейные отношения и то, что она вложила душу в обустройство жилья. Свидетелями выступали её подруги, которые рассказывали, какой она заботливой хозяйкой была.
Виктория пришла на заседание с папкой документов. Договор ипотеки, справки о доходах, выписки со счетов, чеки об оплате коммунальных услуг. Всё на её имя.
— Ваша честь, — говорил её адвокат. — Истец не имеет никаких правовых оснований для претензий на недвижимость. Собственником является моя доверительница, что подтверждено документально.
— Но мы же семья, — плакала Галина Ивановна. — Как можно родную мать выгонять на улицу?
Судья был женщиной лет пятидесяти. Она внимательно изучила все бумаги.
— Семейные отношения не дают автоматического права на недвижимость, — сказала она наконец. — В иске отказать.
После суда Максим подошёл к Виктории.
— Ну что, довольна? — спросил он.
— Не особенно, — ответила она честно. — Просто устала воевать.
— Мама очень переживает.
— А я не переживала? — удивилась Виктория. — Когда она моё мнение игнорировала?
— Это же мелочи.
— Для тебя мелочи. А для меня вся жизнь.
Максим молчал.
— Развод подавать будешь? — спросил он.
— Подам, — кивнула Виктория. — Но дом останется моим.
— Я знаю, — грустно сказал он. — Мама говорит, что ты нас специально поссорила.
— Максим, — Виктория посмотрела ему в глаза. — Я ничего не делала специально. Я просто хотела жить в собственном доме как хозяйка, а не как гостья.
— Может, мы ещё попробуем? — неуверенно спросил он. — Мама обещала больше не вмешиваться.
— Не попробуем, — покачала головой Виктория. — Потому что ты мне не доверяешь. А без доверия семьи не бывает.
— Я доверяю.
— Нет. Ты выбрал маму. И это твоё право. Только тогда и живи с мамой.
Максим ничего не ответил.
Дома Виктория перекрасила кухню в белый цвет. Получилось свежо и просторно. Она поставила кофемашину на старое место и заварила кофе.
Тишина была оглушительной после месяцев постоянных споров. Но постепенно Виктория к ней привыкла. Оказывается, можно утром не проверять, всё ли в доме стоит на своих местах. Можно включить музыку, которая нравится. Можно готовить то, что хочется.
Через полгода она познакомилась с Андреем. Он пришёл настроить интернет и засиделся на кухне за кофе.
— Дом красивый, — сказал он. — Сама обустраивала?
— Сама, — улыбнулась Виктория. — И защищала сама.
— От кого защищала?
— От родственников, — рассмеялась она. — Они оказались опаснее воров.
Андрей не удивился.
— Понимаю. У меня тесть пытался дачу отобрать. Говорил, что дочке подарил, значит, и ему принадлежит.
— И что?
— А ничего. Документы оказались сильнее семейных традиций.
Они говорили до вечера. Андрей рассказывал про работу, путешествия, планы. Не жаловался на бывшую жену и не искал жалости. Просто жил своей жизнью.
— Приходи ещё, — сказала Виктория на прощание.
— Приду, — кивнул он. — Если можно.
— Можно. Это мой дом.