Просыпаюсь от того, что замерз. Не просто «ой, холодно», а до костей, до оскомины в зубах. Как будто меня вытащили из морозильника и бросили на бетонный пол. Глаза слипаются, веки – свинцовые.
Первое, что вижу – потолок. Желтое пятно от протечки, паутина в углу. Дешевый шифоньер, на котором пыли лет на пять. Именно столько я здесь не был.
Гленвуд. Мотель «Санрайз». Солнца здесь не видели лет пятьдесят, так что название – чистой воды издевка.
Ворочаюсь, кости скрипят. Сон – не сон, а забытье после двенадцати часов за рулем. После его смс. Всего три слова, которые врезались в мозг, как заноза: «Они идут. Приезжай».
Марк. Старый Марк. Тот, кто когда-то прикрыл меня от лап того… существа в подвале на Мейн-стрит. Остались шрамы на спине, у него – и у меня. Он тогда сказал: «Беги, парень. Пока не поздно. Эта жизнь тебя сожрет и не поперхнется».
Я и сбежал. Нашел дыру побезопаснее, устроился механиком. Чинил людские железяки, а не их сломанные жизни. А он… Он осел здесь, в этом богом забытом Гленвуде. Говорил, присматривает за тишиной.
Видимо, тишина кончилась.
Сажусь на кровати, пружины визжат протестом. Провожу рукой по лицу. Щетина, впалые глаза, все дела. Герой-спаситель, блин.
В кармане куртки – привычным движением нащупываю его. Холодный, обтекаемый металл. Фляга. Не для виски, хотя туда чего только не наливали. Старая, армейская, алюминиевая. На боку – глубокая царапина, почти что насечка. След от когтя. А на другой стороне – выбитые корявым шрифтом слова: «Чтобы помнил. Чем пахнет страх».
Он мне ее вручил в тот день, когда я официально «ушёл». Мы тогда молча просидели на крыше его старого фургона, передавая ее друг другу. Внутри была жгучая самодельная брага. Но дело было не в ней.
Я откручиваю крышку. Пусто. Только запах – стальной, сладковато-горький. Запах страха. Запах того самого подвала.
И вот он, тот самый флешбек. Он накатывает всегда, когда я меньше всего готов.
---
Не полицейский я был. Не наследник. Так… обычный парень с мутной биографией. Устроился в частный охранный объект – склад какой-то химозы. Ночная смена. Скука смертная.
Пока не начали пропадать кошки. Потом – бомжи с ближайшей свалки. Все списывали на бродячих псов, но меня съедало любопытство. Слишком уж тихо всё было. Ни лая, ни шума. Просто тишина и… ощущение. Как будто воздух сгущался.
Нашел лаз в подвал старого цеха. Дверь была сорвана с петель. Не взломана – сорвана. Изнутри.
Мой фонарь выхватывал из мрака старые бочки, хлам. И запах. Сладковатый, гнилой. Как испорченное мясо.
А потом – шорох. Не мышиный. Что-то большое, тяжелое ползло по бетону. Я нащупал травмат. Смешно.
Оно вышло на свет. Длинное, бледное, на слишком многих лапах. Лицо… Боже, лицо. Как у утопленника, раздутое, с огромным ртом-присоской. Оно не зарычало. Оно запищало. Высоко, пронзительно, как тормознувшая лебедка.
Я выстрелил. Оно даже не дрогнуло. Продолжало ползти, это пищание ввинчивалось в мозг, парализуя.
Я отступал, споткнулся о бочку. Упал. Оно было уже в метре, его щупальца-пальцы потянулись ко мне…
И тут сзади – вспышка света, рёв мотора. Чей-то крик: «Глаза закрой!»
Я прикрыл лицо. Раздался хлопок – не выстрел, а как будто лопнул огромный пузырь. Воздух ударил в уши. И запах… Озон и пепел.
Когда я открыл глаза, от твари осталось лишь мокрое пятно на полу и стойкий смрад гари. А в дверях стоял он. Марк. С здоровенным таким ружьем, дымящимся на конце, и с этой самой флягой в другой руке.
«На, выпей, – бросил он мне её. – Первый раз – всегда страшно. Зато запоминаешь навсегда. Как пахнет твой страх».
Я тогда его не послушал, меня вырвало в углу. Но флягу взял.
---
Сейчас я сжимаю её в руке. Холодный металл вдавливается в ладонь. «Чтобы помнил».
Я помню, Марк. Я помню всё.
Встаю, подхожу к окну. Закат кровавит стекло. На парковке – мой «Мустанг» под слоем дорожной пыли. И больше ни одной машины.
Тишина.
Слишком тихо для городка, даже для такого захолустного.
Они идут. Кто? Оно? Они?
Неважно. Он позвал. И я приехал.
Достаю из кобуры под мышкой «Глок» – надежный, бездушный кусок металла. Проверяю обойму. Обычные патроны. В бардачке машины лежит другая обойма – с серебром и обсидианом. И соль. Всегда много соли.
Флягу засовываю во внутренний карман куртки. Она стучит по груди костяшками пальцев прошлого.
Пора. Пора узнать, что напугало старого волка. И почему он позвал именно меня.