Хочу поделиться наблюдениями из своей практики. Работа композитора — это гораздо больше, чем звучание на концерте или в записи. Финальный звук — лишь верхушка айсберга большого производственного процесса: от сочинения и оркестровки до записи, сведения и интерпретации. Всё чаще композиторы берут на себя всю цепочку целиком.
Сегодня — о трёх важных результатах композиторского труда, которые, по моему опыту, независимы друг от друга и одновременно дополняют друг друга: фонограмма, партитура и клавир.
Фонограмма — уже звучащий продукт: запись целого произведения или «минус» без некоторых партий, под который певцы и музыканты исполняют свои линии вживую. Чаще всего существует в цифровом виде.
Партитура — комплексная запись всех партий произведения. В академической традиции именно партитура обычно считается законченным творческим результатом.
Клавир — переложение произведения для фортепиано (часто с вокальными линиями и/или аккордами). Нужен для репетиций, разучивания партий и первого знакомства с музыкой.
Отдельно скажу о том, что предшествует всем «плодам»: дистрибутив — черновой план произведения. У каждого композитора он свой: где-то это рисунки, где-то — формулы и схемы, где-то — словесное описание. Потом материал постепенно уплотняется и становится музыкой.
Вернёмся к трём основным форматам и проведём аналогию с живописью:
Клавир — карандашом намеченный эскиз, который уже сам по себе художественно состоятелен, но ещё до «масла».
Партитура — завершённая картина маслом.
Фонограмма — картина в раме, уже висящая в музее и радующая зрителя.
Каждый из форматов имеет свой плотный информационный слой:
Клавир включает вокальные линии, упрощённую фактуру, темпы, характер, репетиционные метки, счёт тактов, динамику.
Партитура — состав инструментов, артикуляцию, подробную нюансировку, репетиционные цифры и ремарки.
Фонограмма — всё, что относится к звучанию: пространство, динамику, тембр, баланс, эффекты и т. д.
На практике авторы нередко ограничиваются чем-то одним. Медиакомпозиторы обычно сразу создают фонограммы в аудиоредакторе, по очереди записывая или программируя партии — так часто работают в эстраде и киномузыке. Академические композиторы чаще пишут партитуры, вдумываясь в линию каждого инструмента: это другой способ мышления и другой процесс. В современной эстрадной и медиа-среде партитуры востребованы реже — в основном в больших и дорогих проектах с живыми составами и симфоническими оркестрами.
Клавиры обычно пишут композиторы-песенники и авторы мюзиклов. Почти всегда это промежуточный шаг перед аранжировкой — её делает либо сам автор, либо приглашённый аранжировщик. Причин несколько: разделение ролей, ускорение производства, а иногда — просто потому, что не каждый композитор оркеструет сам. К слову, Ричард Роджерс не оркестровал свои произведения: это блестяще делал Роберт Рассел Беннетт.
Важно, что на основе каждого из трёх «плодов» можно получить два остальных. Из фонограммы — восстановить партитуру и сделать клавир; из клавира — собрать партитуру и фонограмму; из партитуры — оформить клавир и записать фонограмму. По сути, это три разных способа мышления и работы.
Лично я чаще начинаю с партитуры, а затем, при необходимости, оформляю клавир или создаю фонограмму. Но многое зависит от жанра и задач: иногда удобнее идти от клавира или сразу от звука.
Практический момент: во многие театры, на фестивали и конкурсы в заявках нередко просят все три формата сразу — и клавир, и партитуру, и фонограмму.
Сейчас я работаю над мюзиклом «Легенда о Ночных Птицах» и впервые веду все три линии одновременно: пишу партитуру, делаю клавир и параллельно собираю фонограмму с записанными голосами. Для меня это новый опыт и, как ни странно, самый продуктивный — хотя и более время- и энергозатратный. Когда три формата уплотняются параллельно, идеи, возникающие в одном процессе (скажем, при записи вокала), сразу «переезжают» в остальные — в аранжировку, в партитурное письмо, в детали фактуры.
Раньше бывало так: музыка написана, исполнитель спел свою партию — обе вещи нравятся, но вместе не «садятся». Этот метод помогает избежать рассинхрона: форматы «дышат» синхронно и взаимно корректируют друг друга.
Ещё одна особенность проекта: состав исполнителей был собран до начала сочинения, и я писал музыку под конкретные — даже не только голоса, но образы, архетипы. Сначала был «скелет» — основа, на которую легли вокальные партии; уже исходя из манеры пения, настроения и подачи артистов, я выстраивал фонограмму, аранжировку и уплотнял партитуру.
Метод для меня новый, но он открывает много творческих возможностей. Что выйдет в итоге — услышим на премьере 29 ноября в ДК РГСУ.