Район особого строительства (Роста) — это самая северная окраина Мурманска. В 1990-е он считался криминальным, сейчас — просто сонным, запущенным и слегка депрессивным. Однако местные художники увидели в нём интересную застройку, удачные планировочные решения, много зеленых зон. Так что, придумывая в 2021 году фестиваль паблик-арта, они назвали его «Рост» и пригласили российских и иностранных авторов, чтобы те не просто порисовали на осыпающихся стенах домов, но увидели потенциал развития района и показали его жителям. Художники работали в Росте не один год, и о работах, которые получились в результате, рассказывает сокуратор фестиваля Мария Михайленко.
Маша-Маша (Маша Рудаковская) «Саамский ковёр», 2021
Белорусская художница Маша-Маша использовала в этой работе саамские орнаменты. На самом деле саамы никогда не жили на территории нынешнего Мурманска — здесь для них слишком холодно, они кочуют в центре полуострова. С другой стороны, саамы — это единственные коренные жители наших краёв. У них развитая визуальная культура, разработанная система орнаментов, но до советского времени не было письменного языка. Так что Маша, задумав мурал и приехав на Кольский полуостров, обнаружила эти замечательные орнаменты и переработала их в дизайнерском ключе, добавив узнаваемые образы, например, рыб. И кота. У самих саамов не было элементов, которые бы воспроизводили конкретные реалии напрямую — их орнаменты, скорее, геометрические, но Маша их сочинила и вплела в нарисованный ковёр.
BTA (Дима Потапов) «Легенда», 2021
Это одна из самых ярких работ фестиваля. Дима Потапов, художник из Молдовы, также обратился к саамской культуре, но захотел связать мифологические образы с современностью.
У саамов есть легенда о прародителе их народа — человеке-олене Мяндаше. Это своего рода саамский Прометей, он научил людей жить рядом с северным оленем и охотится на него. Однако человек нарушил ритуальный запрет, Мяндаша подстрелили, и наступили тёмные времена. Дима развивает эту мысль — он рисует человека-оленя со стрелой в боку, но все его тело тоже кажется деревянным. Речь идёт о нынешней экологической повестке — разрушая природу, не задумываясь о долговременных последствиях своих поступков, мы стреляем в спину тем силам, которые дали нам жизнь и пропитание.
Само здание — это заброшенная школа. В двухтысячные оно было признано аварийным, школу закрыли, и местные жители очень переживают о её печальной судьбе. Мы сразу поняли, что это болевая точка района, с ней нужно что-то делать. Правда тогда у нас ещё не было опыта, как с такими поверхностями работать, как их зачищать, восстанавливать, какого художника можно позвать, чтобы он сумел поработать с таким сложным объектом. Зато эскиз пришлось согласовывать только с собственником, а не со всеми жильцами. И увидев получившуюся работу, владелец здания очень вдохновился, решил восстановить школу, мы тоже обрадовались, что делаем доброе дело. К сожалению, эти планы не реализовались: наступил 2022 год, с экономической точки зрения всё стало ещё сложнее. Тем не менее, школа получила новое лицо, людям уже не так больно ходить мимо, они видят много северных цветов и растений — морошка, рябина, чертополох, все они растут в наших краях.
Дмитрий Новицкий «Дорога к ларьку», 2021
Этот ларёк — один из важных центров района. Я не шучу. В девяностые годы подобные ларьки были практически на каждом углу, но немногие из них сохранились. И когда художник приехал посмотреть на пространство, где ему предстояло работать, он сразу увидел, что тут происходит какой-то специфический движ. Утром кто-нибудь из жителей приходит сюда за пакетом сока в халате и с собакой, вечером к ларьку подтягиваются совсем другие персонажи. В итоге, Дима нарисовал, как к ларьку идут люди, собаки, происходят какие-то странные ситуации — и вот он концентрат местной жизни.
Иван Епихов «Перелётные птицы», 2022
Местные жители очень радовались, когда их дом вошел в фестивальную программу. Они внимательно наблюдали за работой художника, и нам хотелось вплести мурал в фактуру здания особенно аккуратно. История, которую здесь рассказывает Иван, — про перелетных птиц. Здесь изображена серая чайка — это один из символов Мурманска, у нас их очень много. Чайка — перелётная птица, и если летом город наполнен их криками, то в зимний период мы ощущаем почти что звуковой вакуум, именно потому что не слышно чаек. Рядом с настоящей птицей нарисована бумажная — дело в том, что из арктических городов, особенно из таких районов как Роста, уезжает очень много людей. На бумаге они продолжают жить здесь, поскольку прописаны в квартирах родителей, но фактически —где-то ещё. Миграция в наших краях неизбежна, поскольку климат у нас сложный, кто-то приезжает — работать, кто-то уезжает — тоже работать. При этом бумажная статистика не всегда отражает реальную жизнь.
Евгений Малышев (JöN) и Юрий Шачнев «На бетоне», 2022
Это рефлексия Евгения Малышева о том, что Мурманск — это портовый город, при этом у жителей нет доступа к морю, у нас только большая перегрузочная зона. Город отрезан от залива железной дорогой — 22 грузовых пути и 4 пассажирских, выходов к воде очень немного, буквально отдельные точки и все неблагоустроены. Только в самом центре есть совсем небольшая забетонированная набережная у Морского вокзала.
Евгений Малышев создаёт монументальную живопись и всегда использует только черный и белые цвета. И также он работает с нейросетями, которые на момент создания работы были далеко не так хороши, как сейчас. Тем не менее, художнику нравится ловить глитч, который эти нейросети дают, поэтому люди, которые пытаются поиграть в пляжный волейбол застревают в бетонных текстурах.
На третьей стене появляется ещё и текстовый фрагмент. Евгений попросил нейросеть разработать тему «Люди играют в волейбол на бетонном пляже», и та дописала ему рассказ. А Юрий Шачнев, один из организаторов фестиваля, выполнил каллиграфическую роспись. К сожалению, эта стена сложная, штукатурка осыпается от влажности, но мы реставрируем работу в концептуальном ключе — закрашиваем испорченные фрагменты чёрным — и получается тот же самый глитч, который постепенно съедает изображение.
Когда мы делали этот мурал, то очень переживали, вдруг он будет воспринят агрессивно. Сюжет — жестковатый, да и графическое воплощение достаточно тяжело для восприятия. Однако, на удивление, работа вызывает скорее желание поговорить, чем просто негативную реакцию. К нам почти на каждой экскурсии подходят местные жители, слушают, а потом говорят: «Спасибо, что рассказали, стало понятнее». Того негатива, что мы ждали, не было, чему я приятно удивлена.
BOZIC (Дамир Бозик) «Взгляд», 2022
Этот мурал у нас, наверное, один из узнаваемых и самых любимых горожанами. Его нарисовал художник из Казани Дамир Бозик. Он создаёт женские образы, а к ним добавляет элементы, взятые из локального контекста. Например, здесь понизу бегут мизенские кони. Мизень — это роспись, которая больше связана с Архангельской областью, но у нас тоже есть поморы, которые живут в южной части полуострова, поэтому культура пересекается. А серьги девушки включают элементы саамского орнамента. В полярную ночь мы включаем подсветку, и в окружении сугробов, работа даёт очень мощный заряд теплоты.
Когда Дмитрий Бозик к нам приехал, то был очень удивлён, обнаружив, что летом у нас тут полярный день, поэтому невозможно воспользоваться проектором, чтобы перенести рисунок на стену, как он обычно делает. Но это ему нисколько не помешало, страдали разве что наши бедные водители, которые были не готовы трудиться 24/7. А вот сам художник, которому обычно приходилось прерывать работу на ночь, обрадовался и рисовал круглые сутки. За время фестиваля он даже успел сгонять в Териберку и ещё там оставить большое количество нелегальных росписей.
Shipa (Артём Хазанов) «Цветы и дедушка-бублик», 2022
Артём Хазанов — это художник из Архангельска, он работает под псевдонимом Shipa или сейчас уже — Shipao. На мурале изображён его сын Марк. На снимке, взятом за основу изображения, ребенку 4 года, и он завтракает в детском саду. Это почти случайная фотография, каких много в каждом семейном архиве, поэтому она вызывает ощущение чего-то знакомого, ностальгии по ушедшим временам. Артём дополнил снимок рисунками сына, например, дедушка-бублик — это сказочный персонаж, которого Марк сам придумал, и это привет от него Мурманску.
DK (Андрей Птицын) «Детство», 2022
Первоначально мы планировали разместить мурал прямо на детском садике. Всё вроде бы шло хорошо, садик был заинтересован, потом кто-то вернулся из отпуска, и нам сообщили, что с нами будут работать, только если мы нарисуем Чиполино или Чебурашку. А вот к этому уже мы не были готовы.
Поэтому я позвонила Андрею и спросила, как ты относишься к тому, чтобы поработать на стенке девятиэтажки, которая примерно в восемь раз больше стены детского садика. Андрей засомневался, успеет ли в заданные фестивалем сроки. Но буквально через 15 минут перезвонил и согласился — для него это был вызов, и ему захотелось попробовать.
Его работа тоже про детский мир, мы ведь все любили проверять глубину луж именно в таких сапожках. Конкретно эти принадлежат Полине, дочери Андрея. Отец и дочь вместе их разрисовывали. Затем Андрей сапожки сфотографировал, заколлажировал, добавил ещё элементов, и они здесь прижились. Работу у нас принимал худсовет из местных бабушек, они до последнего скептически относились к рисунку, но в конце подошли к художнику и сказали: «Нормально. Принимаем». И нам очень радостно, что местные работу приняли. Тем не менее, с садиками мы тему закрыли.
Роман Мураткин «Треска», 2022
В советское время на этом фасаде располагалось панно, посвященное портовым работам. Оно встречало людей, приезжающих в Росту, — по сути район как раз здесь и начинался. Однако в девяностые годы панно было утрачено. Оно не считалось объектом культурного наследия, и сейчас никто не знает, куда оно делось. Зато сохранились фотографии и нынешний мурал в какой-то степени отсылает к прежнему изображению.
Важно понимать, что в Мурманске, если ты рисуешь рыбу, то должен отвечать за себя и знать, какая конкретно это рыба. Роман Мураткин не любит общаться с людьми, он предпочитает сразу на вышку — и за работу, но пока он там рисовал, снизу развернулась большая дискуссия. Жителям непременно надо было выяснить, что это за рыба. А у Романа образ был собирательный. В итоге, местные решили, что это будет треска — пусть нарисовано не идеально, но ничего, похоже. Так что нам пришлось поменять название, художник не возражал, зато теперь рыба на рисунке — это официально треска, всем так спокойнее.
Вероника Вологжанникова «Полярная ночь», 2022
На самом деле Вероника — керамист, но в рамках фестиваля появилась одно из её первых паблик-арт произведений, у нас она вышла на фасадный формат. Здесь художница рассказывает про полярную ночь — это время, которое многие не любят: когда целый день темно, у людей падает настроение, снижается уровень энергии, обостряются депрессивные состояния. Это время общего цветового голодания. На улице только искусственное освещение, вместо дневного света лишь сумерки, которые ты можешь вообще не заметить, если работаешь или учишься. В то же время многие мурманчане романтизируют этот период: искусственный свет и ночная атмосфера создают наш особый северный уют. И на рисунке женщина-ночь своим искусственным теплом согревает ребенка. Внутри неё полярное сияние, космические образы. И на самом деле в общественном сознании север и космос всегда связаны. Ещё с советских времён романтика космических полётов соединялась с романтикой освоения Крайнего севера. Однако и по сей день в Мурманске без романтики никуда, ведь климат и правда очень сложный.
Андрей Птицын «Оптимизм», 2021
Когда мы связываемся с потенциальными участниками фестиваля, то рассказываем им, что у нас за район, как он выглядит, какие мы предлагаем места для размещения работ. И Андрей практически моментально прислал нам эскиз — очень простой рисунок: из кирпичей растут цветы. Мы тут же вспомнили северный фильм — «И на камнях растут деревья», но также эскиз показался нам отличным символом нашего собственного фестиваля — из ничего что-то должно вырасти.
Мария Михайленко «Зарядка», 2021
Это мой мурал. В первый год проведения фестиваля я ещё была рисующим куратором, ну, или курирующим художником. Потом стало понятно, что это невозможно совмещать. Однако моя работа объясняет, почему у нас розовый логотип и почему тот же цвет используется в фирменном стиле. Дело в том, что в Мурманской области очень много розовых цветов. Сейчас облетает иван-чай, но, когда он цветёт в полную силу, то покрывает сопки розовым ковром. Также есть вереск, у него другой оттенок, но тоже розовый. Кроме того, у нас огромное количество фитоламп в окнах. Люди любят домашние растения, заботятся о них. Поэтому полярной ночью ты идёшь сквозь город — и окна светятся ярко-розовым. Думаю, это киберпанк, который мы заслужили. Подобных лапм для людей ещё не придумали, но мы решили присвоить себе этот розовый цвет, чтобы он нас тоже немножко подпитывал.
Artez (Андрей Зикич) «Прекрасное ветхое», 2021
Когда мы только начинали диалог с художником, он сразу попросил подобрать ему стену с интересной фактурой, чтобы она была неотремонтированной, с облетающей краской. В Мурманске нет недостатка в подобных стенах. Так что вот эта интересная фактура стала частью мурала. Правда уже четвёртый год нам регулярно звонят коммунальщики, говорят, ваш рисунок осыпается. Мы приезжаем, проверяем — нет, рисунок прекрасно стоит. Работа расположена в одном из районных центров, здесь концентрируются локальные магазины и супермаркеты, то есть она на виду и хорошо прижилась. Местные школьники даже дали ей название «Девушка, которая учит уроки».