Раиса Федоровна стояла у рукомойника и мыла руки после утренней возни с курами. Телефон в кармане завибрировал. Мария звонила уже пятый раз за утро.
– Алло, Раиса Федоровна? Когда вы приедете? Артёмка не спит, я уже не могу.
– Добрый день, Маша. Сегодня не получится. Козы окотились, одну подкармливаю из бутылочки.
В трубке повисла пауза. Потом глухой всхлип.
– Вы козам важнее внука что ли?
Раиса Федоровна вздохнула. Этот разговор она предвидела. Как и всё остальное.
Год назад всё было по-другому. Алёша приехал с Машей на дачу, довольный как слон. Показывали фотографии квартир на телефоне.
– Мам, смотри какая красота! Двушка в новостройке!
– А сколько стоит чудо-то?
– Четыре семьсот. Но мы можем! У нас почти миллион есть от продажи Машиной однушки. Доплатим кредитом.
Раиса Федоровна подняла глаза от фотографий. Муж Владимир Петрович хмыкнул и отвернулся к теплице.
– Алёш, а зачем вам двушка? Вы же только вдвоём.
Тут Мария выпрямилась. Губы сжались в тонкую линию.
– Как это зачем? Мы же семью планируем! И потом, в однушке как дети делать? Соседи всё слышат!
Владимир Петрович фыркнул где-то за огурцами. Раиса Федоровна покосилась на него строго.
– Машенька, дети это хорошо, но кредит на тридцать лет это серьёзно.
– Раиса Федоровна, ну что вы как бабка советских времён! Все сейчас в кредит живут. У моей подружки Светки вообще трёшка, хотя она одна.
Алёша мялся рядом. Видно было – сомневается. Но жену любил без памяти.
– Мам, может поможете немного? Первоначальный взнос больше сделаем, проценты меньше будут.
Вот тут-то всё и началось. Раиса Федоровна с мужем ночами считали. Дача была хорошая, ухоженная. Гараж в центре города тоже кое-что стоил. В итоге продали всё. Полтора миллиона дали сыну.
Машины родители тоже свою лепту внесли. Правда, поскромнее – триста тысяч. У них сын после армии домой вернулся больным, да и свекровь на руках лежачая.
Квартиру взяли. Красивую, светлую. В Некрасовке правда, но с метро рядом. Мария сразу начала планировать ремонт.
– Кухню делать будем! И в детской обои с мишками!
Прошло полгода. Мария забеременела. Алёша светился от счастья. Работал инженером в проектном институте, получал прилично. Мария в офисе маркетологом трудилась. Жили ничего так.
Но на седьмом месяце у Марии что-то переклинило.
– Лёш, мне машину надо.
– Зачем? До работы на метро ездишь, я тебя встречаю. В декрет скоро.
– Как зачем? С ребёнком же ездить! В поликлинику, в гости к маме. Что я как нищенка в автобусах толкаться буду?
Алёша почесал затылок. Машина это хорошо, но денег лишних не было. Ипотека тридцать тысяч съедала, плюс расходы на ремонт.
– Маш, давай через годик купим. Я премию получу.
Тут началось. Мария рыдала три дня подряд. Кричала, что он её не любит, что ребёнку ничего не хочет дать. Живот трогала драматично.
– Стресс вредный для малыша!
Алёша сдался. Взял автокредит на пять лет под двенадцать процентов. Купил Хёндай Крету за миллион двести.
Мария успокоилась. Пузо гладила довольная.
Артём родился в феврале. Здоровенький пацанчик, вылитый дедушка. Раиса Федоровна приехала в роддом первая. Внука на руки взяла – сердце растаяло.
А потом началась жизнь. Мария в декрет ушла – зарплаты лишились. Алёша один тащил ипотеку, автокредит, коммуналку. Сорок пять тысяч в месяц только обязательных платежей.
На его восемьдесят тысяч это было тяжеловато.
– Лёш, мне на памперсы денег дай.
– Лёш, смеси кончились, а детские дорогие.
– Лёш, коляску надо, эта из интернета ужасная.
В марте Алёша пришёл домой мрачнее тучи.
– Маш, мне предложили вахту в Якутию. Зарплата в два раза больше. Три месяца там, неделя дома.
Мария побледнела.
– Как это вахту? А я с ребёнком что делать буду?
– Справишься. Мамы помогут. Зато деньги нормальные будут.
– Я не хочу одна сидеть! Найди работу в Москве!
– Маша, в Москве мне сорок тысяч максимум дадут. На что жить будем?
Мария заплакала. Но деваться было некуда. Алёша уехал.
Вот тогда-то и начались звонки. Каждый день. По несколько раз.
– Раиса Федоровна, приезжайте! Я устала, не сплю ночами!
– Машенька, у меня хозяйство. Животные не могут без ухода.
– Какое хозяйство? Это же внук ваш!
– Внук мой, но мать его ты. Справляйся.
Мария обиделась. Стала жаловаться своей маме. Та приезжала иногда, но у неё самой проблем выше крыши. Сын после армии совсем плохой стал, в себе весь. А свекровь её прикованная к кровати лежит.
В апреле у Марии нервы совсем сдали. Позвонила и заорала в трубку:
– Вы все эгоисты! Только мне одной этот ребёнок нужен был! Все радовались, а помогать никто не хочет!
Раиса Федоровна трубку от уха отодвинула.
– Машенька, остынь. Кому ребёнок нужен был, тот пусть и воспитывает.
– Вы должны мне помогать! Я жертвую карьерой ради внука!
– Ничего я не должна. Жертвы твои добровольные. Никто тебя не заставлял двушку требовать и машину.
– Это нормальные потребности! Все так живут!
– Вот пусть эти все и помогают.
Раиса Федоровна трубку положила. Руки тряслись от злости. Владимир Петрович на неё посмотрел вопросительно.
– Принцесса бунтует?
– Принцесса. Хотела красивую жизнь, получай теперь.
В мае Алёша приехал на неделю. Исхудавший, замученный. Мария на него наскочила с порога:
– Ты видишь в каком я состоянии? Найди работу в Москве немедленно!
– Маш, я же объяснял. За сорок тысяч мы не выживем.
– Тогда пусть твоя мама переезжает к нам! Пусть помогает!
Алёша к матери приехал. Сидели на кухне, чай пили.
– Мам, может правда поможешь? Маша совсем плохая стала.
Раиса Федоровна сына внимательно разглядывала. Глаза впавшие, руки дрожат от усталости.
– Лёша, а ты задумывался когда-нибудь, почему так вышло?
– Как это почему?
– Год назад я тебя предупреждала. Говорила – не бери кредиты. Была однушка без долгов, жили бы спокойно. Ребёнка завели бы, купили б потом квартиру больше, когда деньги появились.
Алёша помолчал.
– Но Маша хотела...
– Маша много чего хочет. А расплачиваешься ты. Вот и расплачивайся.
– Мам, ну помоги как-нибудь.
– Лёш, я животных завела не от хорошей жизни. Молоко, творог, яйца, мясо продаю. Это наш доход. Если брошу, на что жить будем?
– Но Артёмка же...
– Артёмка не виноват, что родители неразумные. Но и моя старость не виновата в ваших ошибках.
Алёша уехал ни с чем. Мария рыдала, обвиняла всех подряд. Нашла няню, вышла на работу. Но зарплата её была двадцать пять тысяч, а няня брала двадцать. Смысла особого не было.
К лету стало ясно – семья зашла в тупик. Алёша продолжал мотаться на вахту. Мария злилась и обижалась на весь мир. Артём рос в обстановке постоянных скандалов и нервов.
Раиса Федоровна иногда приезжала к внуку. Мальчишка цеплялся за неё крепко, словно понимал – это островок спокойствия в океане семейного хаоса.
С Марией они почти не разговаривали. Та делала вид, что свекровь воздух. Раиса Федоровна не обижалась. Понимала – рано или поздно жизнь всё расставит по местам.
В июле, когда Артёму было полгода, Алёша опять приехал домой. Мария встретила его очередными требованиями:
– Хочу вторую машину! Эта большая, неудобная с коляской!
Алёша на неё посмотрел так, что та замолчала. Потом тихо сказал:
– Маш, может хватит?
– Чего хватит?
– Хотеть. Всё время хотеть что-то. Дом есть, машина есть, ребёнок здоровый. Чего ещё?
Мария фыркнула.
– Легко говорить, когда целыми днями по тундре ходишь! А я тут одна сижу, как в тюрьме!
– В тюрьме? В двухкомнатной квартире с новым ремонтом это тюрьма?
– Для меня да!
Алёша понял тогда – они говорят на разных языках. Для него семья была про любовь и поддержку. Для неё про потребление и статус.
В августе Раиса Федоровна собирала помидоры. Владимир Петрович ругался с засохшими огурцами.
– Слушай, Рая, а может мы зря сыну деньги дали?
– Почему зря?
– Ну, квартира хорошая. Внук растёт. Дело сделали.
Раиса Федоровна помидор в ведро бросила.
– Петь, дело-то мы сделали. Но какой ценой? Сын на краю света вкалывает. Невестка всех ненавидит. Внук в нервах растёт.
– А что, зря помогали?
– Не зря. Но теперь понимаю – помогать надо было по-другому. Не потакать капризам, а объяснять как жизнь устроена.
Владимир Петрович кивнул. Он всегда жену поддерживал.
– Поздно пить боржоми?
– Для нас поздно. Для внука ещё не очень. Может вырастет, поймёт что к чему.
Вечером того же дня Алёша позвонил. Голос усталый, но решительный.
– Мам, я решил. Машину продаю.
– Зачем?
– Кредит гасить. Может тогда в Москву вернусь работать. А на машину снова накоплю.
– А Маша согласна?
– А Маша пусть привыкает. Хватит мне на голову садиться.
Раиса Федоровна улыбнулась первый раз за много месяцев.
– Молодец, сынок. Мужик растёт.
– Поздновато, правда?
– Лучше поздно, чем никогда.
В сентябре Алёша действительно машину продал. Автокредит закрыл досрочно. Мария бесилась, но деваться было некуда. На вырученные деньги они прожили три месяца, пока Алёша новую работу в Москве искал.
Нашёл в конце концов. Зарплата поменьше, но зато дома каждый день. Артём отца видит, это главное.
Мария так и не смирилась. Постоянно ныла, что подружки на машинах ездят, а она пешком ходит. Но Алёша больше не поддавался.
– Хочешь машину – иди работай. Накопишь – купишь.
– А кто с ребёнком сидеть будет?
– Няня есть.
– За мою зарплату?
– А ты раньше об этом думать должна была.
Раиса Федоровна внука регулярно навещала. Мальчик рос крепким, умным. Только очень серьёзным для своего возраста. Словно понимал – семья его на грани.
Однажды, когда Артёму год исполнился, он сидел у бабушки на коленях. Мария с Алёшей на кухне препирались очередной раз.
– Баба, – неожиданно сказал мальчик.
Раиса Федоровна обомлела. Первое слово внука.
– Что, солнышко?
– Баба хорошая.
Сердце сжалось от жалости. Малыш уже понимал, кто его любит просто так, а кто видит в нём обузу.
В ноябре Мария неожиданно заявила, что хочет второго ребёнка.
– Артёмке братика или сестрёнку!
Алёша на неё посмотрел как на сумасшедшую.
– Маша, ты серьёзно? Мы с одним-то еле справляемся.
– Все так делают! У Светки двое уже!
– А у Светкиного мужа своя фирма. А у меня зарплата пятьдесят тысяч.
– Ну и что? Как-нибудь выкрутимся!
Вот тут Алёша окончательно понял – жена не изменится. Ей нужны атрибуты успешной жизни, а не сама жизнь.
– Нет, Маш. Второго не будет, пока мы ипотеку не закроем.
– Ты меня не любишь!
– Я Артёмку люблю. И хочу, чтобы он нормально жил.
Мария обиделась и неделю с мужем не разговаривала. Потом поняла – не поможет. Алёша стал жёстче. Капризы больше не работали.
На Новый год собрались у Раисы Федоровны с Владимиром Петровичем. Сняли квартиру в городе на праздники, потому что на даче зимой жить тяжело.
Артём бегал по комнате, радовался подаркам. Алёша выглядел спокойнее. Мария сидела с кислым лицом.
– Ну что, – спросил Владимир Петрович, – как дела, Алёша?
– Ничего, дед. Работаю, долги плачу. Ещё лет десять – и свободен.
– А потом что?
– Потом уже для себя жить буду. И для сына.
Мария хмыкнула.
– Для себя. А я что, не семья?
Алёша на неё посмотрел долго.
– Семья, Маш. Только семья это не про "хочу", а про "могу". И про "нужно".
– Красиво говоришь.
– Правильно говорю. Жаль, поздно понял.
Раиса Федоровна внука на руки взяла. Мальчик к ней льнул, гулил что-то своё.
– Ничего, – тихо сказала она, – не поздно. Главное – понял. Артёмка вырастет правильным. В отличие от некоторых.
Мария поняла намёк, но промолчала. Спорить с бабушкой было бесполезно. Та всегда оказывалась права.
Вечером, когда все легли спать, Алёша с матерью на кухне остались.
– Мам, а как ты думаешь, я жену люблю?
Раиса Федоровна чай размешивала.
– А ты сам как думаешь?
– Не знаю. Раньше любил. А теперь... Иногда просто жалко её. Такая глупенькая.
– Жалость это не любовь, сынок.
– А что тогда?
– А то, что ты ещё хороший человек. Не озлобился, не бросил. Тянешь лямку.
Алёша кивнул.
– За Артёмку тяну. Он ни в чём не виноват.
– Правильно. Дети наша ответственность. А жёны сами за себя отвечают.
– Думаешь, она поймёт когда-нибудь?
Раиса Федоровна плечами пожала.
– Не знаю. Может и поймёт, когда совсем плохо станет. А может так и будет всю жизнь всех винить.
– А мне что делать?
– Живи правильно. Сына учи правильно. Остальное не твоя забота.
Утром, когда собирались домой, Артём плакал. Не хотел от бабушки уезжать.
– Баба, не уходи!
Раиса Федоровна мальчика обняла крепко.
– Я не ухожу, солнышко. Я всегда с тобой буду.
Мария закатила глаза.
– Избаловала совсем.
– Не избаловала, а любовь дала. Разница есть.
– Какая разница? Любовь она и есть любовь.
Раиса Федоровна на невестку посмотрела с жалостью.
– Машенька, любовь это когда хочешь человеку добра. А баловство это когда хочешь добра себе от человека. Чувствуешь разность?
Мария не ответила. Но задумалась. Может впервые за долгое время.
По дороге домой Алёша за рулём сидел молча. Мария тоже не болтала. Артём спал в автокресле.
– Лёш, – вдруг сказала Мария.
– Что?
– А может твоя мама права? Про любовь эту?
Алёша удивился. Жена редко признавала чужую правоту.
– В чём права?
– Ну, про то что любовь это добро желать, а не добро получать.
– А ты как думаешь?
Мария помолчала.
– Не знаю. Мне казалось, если любишь, то должен всё давать что попросят.
– А если попросят невозможное?
– А что невозможного? Квартира, машина, это же нормально.
– Маш, нормально это когда можешь себе позволить. А когда не можешь, но берёшь в долг – это ненормально.
– Почему? Все так живут.
– Все так мучаются. Как мы сейчас.
Мария опять задумалась. Может действительно что-то начинало доходить.
Дома Артёма уложили спать. Сами сели чай пить.
– Лёш, а что если я на работу выйду? Полную ставку?
Алёша удивился.
– А с Артёмкой кто будет?
– Няню найдём. Хорошую.
– За твою зарплату?
– Мою плюс часть твоей. Зато ипотеку быстрее закроем.
Алёша на жену внимательно посмотрел. Неужели правда начинает понимать?
– А машину не потребуешь?
– Потребую. Но когда деньги появятся.
– А если не появятся?
Мария помолчала.
– Тогда на автобусе поездим. Не умрём же.
Вот это уже было похоже на здравый смысл. Алёша осторожно улыбнулся.
– Договорились.
С весны Мария действительно вышла на работу. Полную ставку, с командировками даже. Артёма няне оставляли. Не идеально, но деньги появились лишние.
За лето ипотечный долг прилично сократили. К осени стало легче дышать.
Раиса Федоровна приезжала чаще. Отношения с невесткой потеплели. Та перестала требовать невозможное и начала ценить реальную помощь.
– Раиса Федоровна, спасибо что с Артёмкой сидите. Я на работе спокойнее, знаю что он с любящими людьми.
– Пожалуйста, Машенька. Внук он мне дорог.
– А я вам не дорога?
Раиса Федоровна на невестку внимательно посмотрела.
– Маша, ты мне дорога как мать моего внука и жена сына. Но дороги не просто так, а за поступки. За отношение к семье. За понимание ответственности.
– Я раньше не понимала?
– Раньше ты была как ребёнок. Хотела всего и сразу. А теперь растёшь в женщину. Учишься думать не только о себе.
Мария кивнула. Комплимент был спорный, но справедливый.
К концу года семья Алёши окончательно встала на ноги. Работали оба, долги платили исправно, даже откладывать понемногу начали.
Артём рос крепким и умным мальчиком. Папу с мамой видел каждый день, бабушку с дедушкой по выходным. Жизнь стала спокойная, предсказуемая.
Раиса Федоровна однажды сказала мужу:
– Знаешь, Петь, а может всё к лучшему вышло.
– Как это к лучшему? Столько нервов потратили.
– Зато все поняли что к чему. Алёша мужиком стал. Маша ответственность почувствовала. Артёмка в нормальной семье растёт.
– А если бы мы сразу не помогли?
– Жили бы в однушке, но спокойно. Тоже неплохо.
– Тогда зачем помогали?
Раиса Федоровна улыбнулась.
– Затем что любим. А любовь иногда через ошибки проходит. Главное чтобы понимание пришло.
Владимир Петрович кивнул. Жена у него мудрая была.
А в новогоднюю ночь, когда Артём уже бегал и болтал без умолку, он подошёл к бабушке и сказал:
– Баба, а я тебя люблю!
– И я тебя, солнышко.
– А почему мама с папой раньше ругались?
Раиса Федоровна мальчика обняла.
– А теперь не ругаются?
– Нет. Теперь они хорошие.
– Вот видишь. Иногда люди должны поучиться жизни. А потом становятся хорошими.
– А я буду хорошим?
– Ты уже хороший. И будешь ещё лучше.
Мария с Алёшем на них смотрели и улыбались. Трудный период остался позади. Впереди была обычная жизнь с обычными радостями и заботами. И это было прекрасно.