Сегодня останков её слоновая кость в каком перламутре лежит?..
Вступление
Главный герой Лусьен ведёт занимательный дневник личных заметок, способных шокировать психику неподготовленного человека. Смерть как высшая форма эротизма. Табу — единственная тропа к свободе. Стиль как инструмент для вскрытия. И одиночество как экзистенциальная поэзия…
Или же всё это просто жизнь через призму тяжёлых извращений явно нездорового человека?
Всё дело в том, что нам представлен дневник некрофила, обитающего в антикварном магазинчике и торгующего «добром мертвецов». А также сбрасывающего своих мёртвых любовниц в реку Сену — «путь всякой плоти».
Попробуем разобраться, сплошная чернуха здесь или есть сильные философские подтексты.
Подмена понятий
Извращённая страсть героя подобна смерчу, сметающего на своём пути все привычные нам понятия: любовь, вера, брак, ценность человеческой жизни, сексуальность, табу, социальные нормы, уважение к усопшим, одиночество…
- Отправная точка. Воспоминание в День поминовения усопших, когда ГГ испытал своё первое семяизвержение при прощальном поцелуе мёртвой матери. И, конечно же, учуял запах бабочки-шелкопряда… Этот эпизод одновременно искажает понятие уважения к усопшим и оставляет вопрос — неужели с этого всё и началось? Подозревая мир во многих грехах, полагаю, вполне возможно.
- Любовь и одиночество. Поразительно, но через больную страсть ГГ ВЛЮБЛЯЕТСЯ в некоторых своих невольных жертв. Запах гнили для него — вестник разлуки «с любимыми». Безответная любовь и его прощальный «дар», который остаётся без встречного порыва! И он пытается спасти воспоминания «о прекрасном» в личном дневнике, чтобы противопоставить хоть что-то одиночеству.
- Брак. На эту тему показательный эпизод, когда некрофил решил переспать с трупом «как муж с женой». Никаких «безобидных страстей», лишь приобнять милую для сна. Словно чудовище примиряет на себе мёртвые макеты социальной жизни. Про детей я вообще молчу, особенно после эпизода матери с ребёнком.
- Вера. Хоть некрофил и не участвует лично в сцене с христианской девственницей в женском монастыре, думаю, это осознанный выбор автора. Мол, святотатства хватает и без него. Сам ГГ, разумеется, не обременяет себя вопросами веры и считает себя ночным существом, избегающим истеричных лучей дневного светила. «Ад пуст. Все черти здесь»?..
- Сексуальность. «Каждый… как он хочет», но после этой книги мало у кого повернётся язык сказать такое. По откровенным сценам очень ярко удалось передать одержимость. И, как можно понять из сюжета, попытки живого контакта бесполезны…
- Табу. Казалось бы, табу очевидное, но всё обременяется побочными отклонениями: педофилия, содомия и даже садизм (эпизод с карлицей — обескровленная после смертельной аварии и раздробленными ногами).
- Социальные нормы. Единственный страх некрофила, заставляющий его чувствовать себя загнанной жертвой. Призрак возмездия, кажущийся нереальным от прошлых безнаказанностей. Но долго ли это способно сдерживать безумие?..
- Ценность человеческой жизни. Некрофила, разумеется, живые не интересуют. Хотя если уж заинтересовали, то в его мечтах человек должен умереть. При этом сам он этому в реальности не способствует. Для меня всё же ценность человеческой жизни распространяется и после смерти, ведь она продолжается в памяти живых людей. Поэтому такие условные разделения по типу «живая женщина/вдовье мясо» очень удручают.
Я становлюсь другим человеком, одновременно чужим самому себе и более самим собой, чем когда-либо. Я перестаю быть уязвимым и несчастным, я становлюсь квинтэссенцией собственного существа, я выполняю задачу, к которой предназначен судьбой.
Итог
Сам текст подан с меланхоличной поэтичностью, литературными отсылками, необычными оборотами, эстетикой распада человеческой души. Дневник вызывает ощущение, что мы исследуем грани человеческой психики.
Был ли я ироничен той иронией, которая служит лишь жалким рубищем презренных? Забыл ли я? Забвение — это бесчувствие, это глупость души и тела — забыл ли я, что каждый раз влюбляюсь без оглядки? Однажды я шел позади двух немецких студентов и услышал, как один говорил другому: «…denn jedesmal verliebe ich mich heillos…» Я мог бы сказать то же самое про себя. Ich auch, leider, ich auch…
И ведь даже не подумаешь, что речь про траурные свадьбы с трупами.
Вывернутые наизнанку страсти и печали на кровати, пропахшей падалью. С натуралистическими деталями. Читать такое тяжело, я делаю это только когда у самого в жизни чёрная полоса — клин клином, пусть и литературным.
А как литературный образ это гениально. В него явно вложили часть чёрной души и смогли оживить. Если «Человек — это правда», как говорилось в пьесе Горького, то такая правда тоже может найти своё воплощение в реальном мире, как бы прискорбно это ни было. А относиться к этому как к шок-контенту или медитации о тщетности жизни перед лицом вечности — дело вашего восприятия. 10/10.
Ноябрь, который всегда приносил мне что-то неожиданное, хотя и готовившееся издавна… Всегда.