Наш брак с Валентином был похож на идеально отлаженный механизм. Мы познакомились еще в университете, и с тех пор всё шло как по маслу: тихая свадьба, ипотека на уютную двушку в спальном районе, мечты о собаке и летних поездках к морю. Он — инженер, спокойный, надежный, немногословный. Я — флорист в небольшом салоне, работа, которая приносила мне радость. Наша жизнь была простой, понятной и, как мне казалось, абсолютно счастливой. Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда была его старшая сестра, Галина.
Галина была полной противоположностью моего мужа. Шумная, властная, всегда знающая, «как надо». Она вышла замуж за состоятельного человека, жила в огромном загородном доме и смотрела на наш скромный быт с плохо скрываемым снисхождением. Для нее я всегда была «милой девочкой», которая «простовата для нашего Вали». Я старалась не обращать внимания, списывая всё на разницу в характерах и банальную сестринскую ревность. Валентин всегда меня защищал, говорил не слушать ее и просто улыбаться. И я улыбалась.
В тот день Галина устраивала большой праздник — годовщину их с мужем свадьбы. Весь клан должен был собраться в их шикарном доме. Валентин, как назло, задерживался на работе — какой-то срочный проект.
— Зоенька, ты поезжай одна, не сиди дома, — уговаривал он по телефону. — Я постараюсь вырваться как можно скорее, сразу к вам.
— Точно приедешь? — с надеждой спросила я.
— Конечно, родная. Не пропущу же, как Галя будет в очередной раз хвастаться своим новым садом.
Я усмехнулась. Его ирония меня успокоила. Я надела свое лучшее платье — простое, синее, которое ему так нравилось, и поехала. Дом Галины встретил меня огнями, громкой музыкой и гулом голосов. Всё было, как всегда, чересчур: огромный стол ломился от еды, официанты разносили напитки, а сама хозяйка, в блестящем платье, порхала от гостя к гостю, ослепительно улыбаясь.
— Зоя, милая, как хорошо, что ты приехала! — пропела она, целуя меня в щеку. Ее духи пахли слишком сладко, почти приторно. — А Валя где? Опять работа? Ну да, ну да... кому-то же надо работать, пока другие отдыхают.
Ее слова были вроде бы сочувственными, но яд в них чувствовался за версту. *Она намекает, что мой муж вкалывает, пока ее муж просто владеет бизнесом. Классическая Галя.* Я лишь вежливо улыбнулась в ответ.
— Он скоро будет, — спокойно ответила я.
Я нашла себе место за столом рядом с тетей Риммой, матерью Валентина и Галины. Она была простой и доброй женщиной, но находилась под сильным влиянием своей успешной дочери. Вечер тянулся медленно. Я отвечала на дежурные вопросы родственников о работе, о планах на отпуск, чувствовала себя немного не в своей тарелке без Валентина. Галина то и дело бросала в мою сторону быстрые оценивающие взгляды. В какой-то момент она взяла слово для тоста.
— Я хочу выпить за наши семьи! — громко провозгласила она, обводя всех сияющим взглядом. — За то, чтобы они были крепкими, чтобы муж и жена всегда смотрели в одну сторону. Ведь так важно, чтобы рядом был человек твоего уровня, который тянет тебя вверх, а не вниз!
Ее взгляд на последней фразе задержался на мне на долю секунды дольше, чем на остальных. У меня неприятно засосало под ложечкой. *Это она сейчас про меня сказала? Что я тяну Валентина вниз?* Я сделала глоток сока, стараясь сохранить невозмутимое лицо. Может, мне просто кажется. Я устала и всё воспринимаю слишком остро.
Время шло, а Валентин всё не ехал. Телефонный звонок развеял последние надежды.
— Зой, прости, никак. Тут такая запара, раньше утра не освобожусь, — его голос звучал виновато и очень устало. — Ты там не скучай, ладно?
— Ничего, я понимаю, — соврала я. На самом деле, мне хотелось расплакаться от обиды и одиночества. — Побуду еще немного и поеду домой.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Положив трубку, я почувствовала себя совсем чужой на этом празднике жизни. Я решила еще немного посидеть из вежливости и уехать. Проходя мимо приоткрытой двери в кабинет мужа Галины, я услышала ее голос. Она с кем-то говорила по телефону, тихо, почти шепотом.
— ...да, я тоже так думаю. Просто нужно дать ему время. Он умный мальчик, он поймет, где его настоящее счастье. Эта его... ну, ты понимаешь. Это временно. Перерастет.
Сердце пропустило удар. *О ком это она? О Валентине? «Эта его» — это я?* Я замерла, боясь дышать. Из кабинета вышла двоюродная сестра мужа, наткнулась на меня и смутилась. Галя, очевидно, говорила с ней. Стало ясно, что я невольная тема их пересудов.
Я больше не могла там находиться. Попрощавшись с тетей Риммой, сославшись на головную боль, я направилась к выходу. В прихожей, забирая свое пальто с вешалки, я заметила рядом с ним чужой мужской шарф из дорогого кашемира. Он точно не принадлежал ни мужу Галины, ни кому-то из старших родственников. Я мельком видела его на плечах одного из гостей, молодого мужчины, которого Галина представляла всем как «очень перспективного партнера по новому проекту». *Странно, он вроде уехал полчаса назад.* Я пожала плечами и поскорее вышла на свежий воздух, пытаясь выкинуть из головы неприятные мысли.
Следующие несколько недель жизнь текла как обычно, но что-то неуловимо изменилось. Валентин стал более молчаливым, часто задерживал взгляд на экране телефона, быстро сворачивая приложение, когда я подходила. На мои вопросы он отмахивался: «Проблемы на работе, не бери в голову». Но я видела, что дело не только в работе. Между нами будто выросла невидимая стеклянная стена. Я говорила, а слова будто отскакивали от нее, не достигая цели.
Однажды вечером он уснул на диване раньше обычного, оставив свой ноутбук открытым на кухонном столе. Я пошла на кухню выпить воды и взгляд мой упал на экран. Открыта почта. Список входящих писем. И одно из них от Галины. Тема: «Решайся уже».
*Что? Какое еще «решайся»?* Руки задрожали. Я знала, что нельзя. Что это низко. Но я не могла удержаться. Я кликнула на письмо.
«Валя, я понимаю, что тебе непросто, — писала Галина. — Она милая, я не спорю. Но ты же сам видишь, что вы из разного теста. Илона — вот кто тебе нужен. Умная, сильная, с положением в обществе. Она сможет дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Подумай о своем будущем. Хватит цепляться за прошлое. Вы с ней встречались, и ты сам видел, насколько вам легко вместе. Не упусти этот шанс из-за ложного чувства долга».
Я читала и не верила своим глазам. Илона. Это было имя той самой женщины с волевым подбородком и дорогим костюмом, которую Галя так активно всем представляла на той вечеринке. Та, чей шарф я видела в прихожей... Нет, шарф был мужской. Но была и она. Рядом с тем мужчиной. Получается, они встречались? Мой муж и она? С подачи его сестры? Воздуха стало не хватать. Я закрыла ноутбук с такой силой, что клавиши громко щелкнули. Валентин на диване что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.
А я стояла посреди нашей кухни, в нашем уютном мире, который в один миг треснул и рассыпался на тысячи осколков. Мой муж, мой надежный и спокойный Валя, за моей спиной встречался с другой женщиной. А его сестра была главной движущей силой этого предательства. Они обесценивали меня, нашу жизнь, нашу любовь, решая за моей спиной, что я «не его уровня».
На следующий день я была как в тумане. Я механически улыбалась Валентину, подавала ему завтрак, желала хорошего дня. А внутри всё выгорело дотла. Но плакать я не собиралась. Обида была настолько сильной, что переплавилась в холодную, звенящую ярость. Просто уйти? Собрать вещи и исчезнуть? Нет. Это было бы слишком просто для них. Галина бы только обрадовалась: «Я же говорила, она слабачка, сама всё бросила». Нет, она должна была заплатить за свое вмешательство. Заплатить своим самым дорогим — своей репутацией идеальной дочери, сестры и хранительницы семейных ценностей.
Мне нужен был не скандал. Мне нужен был спектакль. И я начала готовиться.
Я вспомнила одну деталь с того злополучного вечера. На Илоне были очень заметные серьги — крупные капли из темного янтаря в серебряной оправе. Необычные, авторской работы. На следующий день после прочтения письма я сказала мужу, что хочу навести порядок в его машине. Он безразлично пожал плечами: «Конечно, делай, что хочешь». Я знала, что ищу. И я нашла. Под пассажирским сиденьем, завалившись в щель у порога, лежала **она**. Одна-единственная янтарная серьга.
Я подняла ее двумя пальцами, словно это была ядовитая змея. Вот оно. Материальное доказательство их лжи. Я не стала ничего говорить Валентину. Я просто положила серьгу в маленькую бархатную коробочку и спрятала ее. Я ждала. Ждала подходящего момента. И он настал через три недели, когда вся семья снова должна была собраться — на этот раз на юбилей нашего отца, Геннадия Петровича.
Праздник устроили в ресторане. Снова вся семья в сборе. Галина, как всегда, в центре внимания, произносит трогательные речи о папе. Валентин сидит рядом со мной, нервно теребит салфетку. Он не знает, что я знаю. Илона тоже здесь, Галина пригласила ее как «друга семьи». Она сидит на другом конце стола и старается на меня не смотреть. *Идеальная сцена для моего финала.*
Когда все тосты были сказаны и гости немного расслабились, я встала, легонько звякнув ножом по бокалу. Все взгляды обратились ко мне. Валентин посмотрел удивленно, Галина — настороженно.
— Я тоже хотела бы сказать пару слов, — начала я ровным, спокойным голосом. Удивительно, но я совсем не волновалась. — И вручить один подарок. Не юбиляру, к сожалению. Этот подарок для Галины.
Я достала из сумочки ту самую бархатную коробочку. В наступившей тишине мои шаги по паркету казались оглушительно громкими. Я подошла к Галине. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескалось непонимание и зарождающийся страх.
— Галя, я недавно делала уборку и нашла кое-что, — я говорила тихо, но каждое мое слово разносилось по залу. — Думаю, это вещь твоей подруги, Илоны. Она обронила ее.
Я открыла коробочку. Янтарная серьга блеснула в свете ламп. Я увидела, как побелело лицо Илоны. Галина замерла, как статуя.
— Я нашла ее в очень интересном месте, — продолжила я, переводя взгляд на своего мужа. — В машине Валентина.
Секунда оглушительной тишины. А потом — хаос. Мать ахнула. Отец, Геннадий Петрович, нахмурившись, переводил взгляд с меня на Валентина, потом на Галину.
— Галя так усердно пыталась устроить личную жизнь своего брата, — мой голос не дрогнул. — Нашла ему женщину «его уровня». Так торопилась, что даже не позаботилась о том, чтобы убрать следы. Наверное, решила, что я слишком простая, чтобы что-то заметить.
Галина попыталась что-то сказать, замахать руками, назвать меня сумасшедшей. Но было поздно. Валентин сидел, опустив голову, и это было красноречивее любых признаний. Взгляд отца стал ледяным. Он медленно встал.
— Галина, — его голос был тихим, но в нем звучал металл. — Это правда? Ты пыталась разрушить семью своего брата?
И тут плотину прорвало. Валентин, мой тихий, спокойный муж, вдруг сломался. Он вскочил, сбив стул, и закричал, что да, это правда. Что Галина несколько месяцев капала ему на мозги, что он «закопал свой талант» рядом со мной, что Илона — его шанс на «настоящую жизнь». Что он был слабаком, поддался на уговоры и несколько раз встречался с ней. Он кричал, что это была ошибка, что он любит только меня.
Но я его уже не слушала. Я смотрела на Галину, которая из всесильной королевы вечера превратилась в жалкую, испуганную женщину под испепеляющим взглядом отца. Ее идеальный мир, ее образ «безупречной дочери» рухнул в один миг. Но это был не конец. Вдруг заплакала тетя Римма.
— И я знала… — прошептала она сквозь слезы, обращаясь ко мне. — Галя меня убедила, что так для Вали будет лучше… Что с этой женщиной у него карьера пойдет в гору… Прости меня, Зоенька…
Этот удар был, пожалуй, самым сильным. Не только сестра, но и мать. Они обе списали меня со счетов. Решили за меня мою судьбу.
Я молча развернулась и пошла к выходу. Мне не нужно было видеть, чем закончится этот семейный суд. Моя месть свершилась. Но радости я не чувствовала. Только опустошение и странное, холодное облегчение.
Дома, в нашей квартире, которая внезапно стала чужой, я молча достала чемодан и начала складывать свои вещи. Без слез, без истерики. Просто вещь за вещью. Свитер, который он мне подарил. Книгу, которую мы читали вместе. Фотографию в рамке. Я методично стирала следы нашей общей жизни.
Валентин приехал через несколько часов. Бледный, с опухшими глазами. Он упал на колени, умолял, просил прощения. Говорил, что был идиотом, что позволил сестре себя одурачить, что не представляет жизни без меня.
Я остановилась и посмотрела на него. На человека, которого, как мне казалось, я знала лучше всех на свете. *Я могу простить слабость. Могу понять, что им манипулировали. Но смогу ли я снова доверять ему? Смогу ли я забыть, как он молча соглашался с тем, что я его «не достойна»?*
Я не ответила. Я просто снова повернулась к чемодану и застегнула молнию. Звук этот прозвучал в тишине комнаты как приговор. Мой план был не про месть, как я думала. Он был про правду. И эта правда меня освободила. Теперь у меня впереди была своя жизнь. Жизнь, в которой никто больше не посмеет решать, какого уровня я достойна.