– Мальчики, подъем! Ходячие – готовимся к процедурам! – высокие нотки в голосе медицинской сестры Лидочки не раздражали, напротив – бодрили пациентов восьмой палаты.
– Да чтоб тебя! – притворно возмутился пожилой казах Бугембай, приподняв голову. – Лидочка, когда научишься к мужчинам с уважением относиться? Пока не научишься – замуж никто не возьмет! Постучалась хотя бы.
– А мне и так хорошо! – смеялась Лидочка. – На фиг нужен этот замуж? Где они, мужики-то настоящие, разве только ты, Бай, но ведь у тебя жена есть?
– Жена – не проблема! – оживился тот. - Второй женой возьму, у нас - можно, если ты с первой договоришься...
– Лежи уж, жених! – хохотала Лидочка, – скажу вот доктору, чтобы назначил тебе трехлитровый клистир, сразу другие заботы появятся!
Не прекращая шутливую перепалку с Бугембаем, она раздала градусники, сверилась со списком, выдала пилюли и покатила столик на колесиках к следующей палате.
Пикировка с медсестрой подняла настроение. Даже Витя – вечно хмурый восемнадцатилетний парень улыбался краешками губ.
Бугембай, которого для краткости все называли Бай – неунывающий мужчина возрастом под шестьдесят, с нездоровой худобой, щурясь пытался рассмотреть показания градусника.
– Коля, – позвал он, – глянь, что-там у меня?
– Тридцать семь и восемь. – Одев очки, объявил Николай – ровесник и сосед по палате.
– Так и знал! – Бугембай, кряхтя, поднялся с кровати. – Что за вредная женщина, опять мне неисправный градусник подсунула. – И принялся энергичным встряхиванием подгонять температуру до нормальной.
Вскоре вновь появилась Лидочка, принеся с собой стойку для капельницы. Собрав градусники, она мельком взглянула на их показания:
– Витя – нормально. Сегодня без завтрака, готовься к операции. Дядя Коля – хорошо. Прилягте на кровать, сейчас поставим капельницу. Бай – судя по показаниям градусника, ты остыл до трупной температуры. Опять перестарался! Поторопись в ординаторскую – доктор зовет!
Бугембай, что-то ворча про неисправные градусники и предвзятое к нему отношение младшего медицинского персонала, шлепая тапками, поплелся в ординаторскую.
Николай, лежа на кровати, наблюдал за каплями раствора, перетекающими по прозрачной, гибкой трубке в его тело.
– Дядь Коль! – негромко позвал его Витя. – Операция – это уже все? Значит других способов нет?
– Способов много, Витя, – стараясь придать голосу убедительности, ответил Николай. – Врачи здесь опытные, значит решили, что лучший способ избавить тебя от этой болячки – операция.
– Я слышал, что от нее избавиться невозможно. Пройдет несколько лет, и она опять появится.
– Не факт. А если и появится, значит надо будет снова ее убрать! Главное – не прозевать, не запустить.
Помолчали, думая каждый о своем. Николай услышал всхлипывание Вити:
– Вот почему она ко мне привязалась? Я понимаю, когда к старикам – они уже пожили, все на свете повидали. А я? Ведь только жить начинаю, теперь что – пора заканчивать?
– С таким настроем, Витя, ты и в самом деле… Ты что – сдался?! Что ты так пугаешься? Ведь был у тебя когда-нибудь грипп? У всех был. Выздоровел же? Потому, что лечился! С любой бедой так – если не борешься, то проиграешь! Это как в единоборствах – важен настрой, если вышел на борьбу с настроением обреченного – соперник это враз почувствует и навяжет тебе свою волю. Ты молодой, не чета нам, организм у тебя сильный, так взбодри его своей уверенностью, это – главное!
– Говорят, после операции лучевую терапию назначают. – Витя, выслушав Николая, озаботился другой проблемой. - Это ведь может повлиять на мужское здоровье? Как там вообще - дети у меня будут, или может быть, уроды родятся?
– Вот, другое дело, – улыбнулся Николай. - А насчет детей ты у Бая спроси. Ему в твоем возрасте – легкое удалили и лучевой терапией долечивали. Потом он шестерых ребятишек народил и, похоже – еще не против.
Витя развеселился, вспомнив как тот звал Лидочку в жены.
– Стоит мне выйти, как два сплетника начинают обсуждать мое поведение! - в палату вошел Бугембай. И без того узкие глаза его превратились в щелочки в хитром прищуре.
– Мы не сплетничаем, – смутился Витя. – Я просто хотел узнать – правда, что у вас шестеро детей?
– Шесть, или семь – не знаю. – Пожал плечами Бугембай.
– Как это – не знаю? – удивился Николай. – Ты что, считать не умеешь?
– Шестеро моих, – пояснил тот, – одного - дочь отдала нам на воспитание. Так у нас в обычае – старшего ребенка воспитывают бабушка с дедушкой, баурына салу называется. Не чужой ведь, значит – мой! Я и сам с малолетства жил у бабушки с дедом, пока свою семью не завел.
– А правда, что вам одно легкое удалили? – спросил Витя.
– И это правда, – кивнул Бугембай. – Семнадцать лет мне было, даже меньше, чем тебе. А лечение тогда не такое, как сейчас было. Сейчас – любого вылечат, а тогда... Знаешь, кто мне помог выбраться? Кошка! – Он, улыбаясь смотрел на Витю.
– Расскажите, – попросил Витя.
– Ладно, расскажу. – Бугембай, заглянув в чайник, включил его в сеть. – Заварю чайку, не могу я без него беседовать...
– Я еще школу не закончил, как нашли у меня в легких патологию. – Отхлебывая из пиалы, рассказывал он. – Чтобы рентген сделать надо было в город ехать – от нашего села сорок километров. Автобусы, правда, исправно тогда ходили, по расписанию. Поставили мне в городе диагноз, доктор сказал – медлить нельзя! Езжай, говорит, домой и через два дня – жду тебя в больнице, на операцию. Так мне обидно стало! Операция – это ведь ножом режут, а для меня тогда – если ножом режут, значит жизни лишают! Ты, наверное, тоже так думал?
Сижу так на остановке, чуть не плачу. Тут подходит ко мне кошка. Красивая, только худая сильно. Запрыгнула на скамейку, рядом со мной и принялась меня успокаивать. И мурлычет, и трется. Растрогала она меня, даже заплакал ее жалея и себя тоже. Забрал я ее с собой, думаю – пусть хоть она поживет, если мне не суждено...
Дед у меня суровый мужик был, фронтовик! Сначала выслушал меня, посмотрел на нас с кошкой. А мы уже с ней, будто всю жизнь друг друга знаем. Дед и говорит:
– Мне эта кошка – не нужна! Я их сроду терпеть не мог! Но так и быть, пусть живет до твоего приезда из больницы. А не вернешься – отдам ее собакам!
Ох и разозлился я тогда на деда! «Не дождешься, - думаю, - вернусь и вместе с кошкой уйдем. К родителям, или к тетке в соседнее село». И такая злость во мне появилась, что все может плохо кончиться – уже не думал!
В больнице, правда, долго пробыл. Но когда вернулся домой, смотрю – дед на тахте спит, а под рукой у него – кошка моя мурлычет! Бабушка потом рассказала, что дед, если кошка голодная – за стол не садился. Сначала ее покормит, потом про себя думает. Верил, что пока с ней ничего не случилось – со мной тоже все будет в порядке.
Потом уже дед мне поведал, что увидел тогда в моих глазах обреченность. На войне у некоторых солдат перед боем такие глаза бывали. Они из боя не возвращались... Намеренно он меня тогда разозлил, заставил меня бороться, цепляться за лучший исход! Понял я его. Благодарен на всю жизнь остался. Кошка - та долго еще жила со мной. Детишек моих первых помогала растить. Ушла, когда совсем старая стала.
Это, Витя, главное – желание жить! Ради чего, или ради кого – это уже другой вопрос, у каждого на него свой ответ имеется. Вот у тебя, например – есть ради кого жить?
– Есть. – Порозовев лицом ответил Витя.
– Значит все хорошо будет! – уверил его Бугембай.
– Витя, пора! – Лидочка закатила в палату кресло на колесах.
– Зачем? – возмутился Витя. – Я и сам могу дойти!
– Положено! – Строго ответила та, накидывая ему на плечи покрывало.
– Удачи, Витя, ждем тебя. – напутствовал его Николай.
– Чтоб сюда вернулся! – Крикнул вслед Вите Бугемай. – Иначе я твой телефон себе заберу!
Тот продемонстрировал ему из-под покрывала туго завязанный кукиш. Смеялась даже Лидочка...
- Придумал, наверное – про кошку? – Николай с одобрением посматривал на соседа по палате.
- Почти ничего не придумал. Так все и было. – Бугембай задумчиво смотрел в окно. – Только не стал ему рассказывать, что дед мой, после того, как уверился, что я здоров – в тот же год ушел в другой мир.
Мужики помолчали.
– Что тебе доктор сказал? Он ведь не просто так тебя к себе пригласил?
– Третья стадия, Коля. – Вздохнул тот. – Ты знаешь – что это такое...
– Что предложил?
– Жить! Бороться! Что еще? – Бугембай улыбнулся, собрав на смуглом лице добрые морщинки. – У младшего сына скоро первенец родится! Сказал, что к нам с женой привезет на воспитание! Так что мне унывать никак нельзя!
Тагир Нурмухаметов