Звон ключа в замке раздался неожиданно. Он был чужой, настойчивый, хозяйский. Не два быстрых щелчка, как у Сергея. И не мягкий поворот, как у меня. Этот звук тянулся, будто кто-то вскрывал консервную банку, а не открывал дверь. Моё сердце замерло.
Я стояла на кухне со стаканом воды, слушая, как чужие шаги приближаются к нашему дому. В детской тихо посапывал Илья, мой пятилетний сын. Он ещё не знал, что в его маленькую вселенную собираются ворваться планеты, к которым он не готов.
Дверь распахнулась. На пороге — Марина Павловна и Аркадий Иванович. Свекровь и свёкор. С ними — два тяжёлых чемодана, огромная багажная сумка и три клетчатые, набитые до предела.
— О, Катюша, — радостно воскликнула Марина Павловна, — а ты дома! А мы приехали!
Её улыбка была такой сладкой, что свело зубы. Она говорила так, будто я выиграла в лотерею. И главный приз — вот он, за моей дверью.
— Здравствуйте, — выдавила я. — Сергей говорил, вы собираетесь к нам в гости.
— В гости? — вздохнул Аркадий Иванович, протискивая чемодан в коридор. Колесо с треском оставило на новом ламинате царапину. — Какие уж гости. Мы теперь тут. Временно.
— Как... временно? — слова застряли в горле.
— Мы свою квартиру продали, — просто сказала Марина Павловна и уже сбросила туфли, проходя внутрь. — А куда нам деваться?
Я уставилась на неё, не понимая.
— Продали? Зачем?
— Ольге нашей надо было помочь, — с гордостью сообщила она. — Однушку ей купили. Ипотеку-то ей не потянуть, зарплата маленькая. А теперь у неё своё жильё. А нам что? У вас же трёшка, одна комната свободная. У вас и поживём.
Я почувствовала, как мир качнулся. Моя квартира, за которую мы с Сергеем ещё семь лет будем выплачивать ипотеку, перестала быть моей. Это стало очевидно в ту же секунду.
— Но... — я попыталась возразить, но Марина Павловна перебила:
— Ну что за глупости, Катюша? Мы же семья! Не на улицу же нам идти.
Она улыбнулась и пошла дальше, будто проверяя, где будет удобнее поставить свою герань в горшке. Аркадий Иванович уже втащил второй чемодан. Я смотрела на них и понимала — моё личное пространство только что перестало существовать.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но... В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Первая трещина
Вечером пришёл Сергей. Я сидела на кухне, застыв, как каменная. Коридор был заставлен вещами, мой кабинет занят. Там уже хлопотала Марина Павловна, раскладывая свои вещи по полкам.
— Мам! Пап! — радостно улыбнулся Сергей, входя. — Ну вот вы и добрались!
Он обнял родителей, а потом увидел меня. Моё лицо было бледным, губы сжаты в линию.
— Катя... — начал он тихо, подходя ко мне. — Ты чего такая?
— Ты сказал, что они приедут в гости, — произнесла я, едва сдерживая дрожь. — На пару дней. А не жить.
Сергей почесал затылок и отвёл глаза.
— Я знал. Они мне говорили. Квартиру продали, деньги Ольге отдали.
— И ты... не сказал мне? — мой голос сорвался на шёпот.
— Ну, а что бы изменилось? — он посмотрел на меня виновато. — Они всё равно приехали бы. Куда им деваться?
Я вскочила.
— Сергей, это наша квартира! Мой дом! Почему я узнаю о таких вещах последней?!
Он попытался меня обнять, но я отстранилась.
— Кать, ну пойми... Это же родители. Они всю жизнь нам помогали. Сколько раз поддерживали. Ну не могу я им сказать: "Мам, пап, идите на вокзал". Это же ненадолго. Они дачу найдут, и съедут.
— Дачу? На какие деньги? — я посмотрела прямо в его глаза. — Они всё отдали Ольге. Ты правда веришь, что они когда-то уйдут?
Сергей нахмурился.
— Ты всегда недолюбливала мою сестру.
— Не при чём здесь Ольга! — я почти закричала, но сдержалась, вспомнив, что Илья спит. — Они лишили себя квартиры и теперь будут жить за наш счёт! У нас ребёнок, ипотека! Где я работать буду? В коридоре, между их чемоданами?
— На кухне поработаешь, — буркнул он. — Что я должен был сделать? Сказать им: "Извините, идите куда хотите"?
— Ты должен был спросить меня! Мы должны были решить это вместе! Это моя квартира тоже!
Из комнаты вышла Марина Павловна, на ней был мой домашний костюм.
— Ну и что вы тут шумите? — холодно спросила она. — Катюша, имей совесть. Мы с отцом устали, а ты истерики устраиваешь. Неблагодарная. Мы сына вырастили, а тебе угла жалко?
Я посмотрела на неё, потом на Сергея, который стоял с опущенной головой. И поняла — первый бой я уже проиграла. Даже не начав войну.
Бытовой ад
Жизнь быстро показала, что «временно» — слово, не имеющее даты окончания. Мой кабинет перестал существовать. Полки, где стояли мои книги и документы, завалили банками с вареньем, пакетами с лекарствами и коробками с тряпками. На моём рабочем столе теперь красовалась ваза с искусственными цветами. Я села за ноутбук, но Марина Павловна тут же возмутилась:
— Катюша, ты всё сидишь и сидишь в этом своём компьютере! У тебя же семья, ребёнок! Лучше бы шторы постирала. Пыль везде!
— Марина Павловна, у меня работа, — сдержанно ответила я. — Я деньги зарабатываю, на нас троих.
— Деньги... — она отмахнулась. — Да что там твоя работа. Глаза испортишь, и толку никакого. Я вот тесто ставить буду, выключи свою тарахтелку.
Я щёлкнула крышкой ноутбука и ушла на кухню. Но и там покоя не было. Теперь кухня принадлежала Марине Павловне.
— Ты суп как-то неправильно варишь, — заявила она, отодвигая мою кастрюлю. — Всё у тебя безвкусное, диетическое. Мужику надо нормально питаться, с жирком. Серёженька у меня всегда котлеты любил!
И тут же, не дожидаясь моего ответа, налила в сковороду почти целый литр масла. Чад стоял такой, что у меня слёзы текли из глаз.
— Мама, ну вот, другое дело! — радостно воскликнул Сергей, уплетая её котлеты. — Катя, учись у мамы, вот это вкус!
Я сидела рядом и мыла потом горы жирной посуды, чувствуя, как внутри растёт пустота.
Зал занял Аркадий Иванович. С утра до ночи он смотрел политические ток-шоу. Громкость выкручивал на максимум. На мои просьбы сделать потише только ворчал:
— Молодёжь должна знать, что в мире творится! А твоя работа не волк, в лес не убежит.
Я пыталась говорить с Сергеем. Вечером, когда мы оставались одни, я говорила тихо, чтобы не услышали стены:
— Серёжа, я не могу так. Это больше не наш дом. Я чувствую себя чужой.
Он тяжело вздыхал и гладил меня по плечу:
— Кать, ну потерпи. Они привыкают. Скоро всё наладится.
Но я знала: это не "привыкают". Это они устанавливают свои правила. И в этой войне я была одна.
Первые удары по сыну
Изменения заметила не только я. Илья стал другим. Он перестал смеяться, стал дёрганым, вспыльчивым.
Однажды вечером в садике воспитательница Марина Ивановна отвела меня в сторону:
— Екатерина, у Ильи появились проблемы. Он подрался с мальчиком, даже укусил его. Раньше такого за ним не было.
— Что вы имеете в виду? — спросила я, сердце ушло в пятки.
— Он стал плаксивым. А сегодня сказал, что не хочет идти домой. Знаете почему? "Дедушка опять будет кричать на телевизор, а бабушка — на маму". Он спросил меня, можно ли ему остаться в садике на ночь.
Эти слова ударили сильнее, чем любая ссора с мужем. Мой сын не хочет идти домой. В наш дом. Потому что дом стал для него полем битвы.
Я везла его в такси, прижимала к себе и чувствовала, как слёзы текут по щекам. Он уснул, положив голову мне на плечо, а я шептала:
— Прости, мой хороший... Прости, что не уберегла.
Дома его тут же встретила Марина Павловна:
— О, Илюшенька! Ну-ка иди к бабушке! Опять Катюша поздно забрала? Ну что за мать такая... Всё работа да работа!
Я прикусила язык. Не ответила. Не хотела скандала при сыне. Но внутри меня уже решался приговор. Это был не вопрос комфорта. Это был вопрос безопасности моего ребёнка.
В тот вечер я сидела на кухне и ждала Сергея. Когда он вернулся, я сказала ему тихо, но твёрдо:
— Твои родители завтра съезжают.
Он замер, посмотрел на меня так, будто я сказала нечто немыслимое. Но я знала: дальше отступать нельзя.
Ультиматум
Сергей уставился на меня, будто я предложила выбросить его родителей на улицу.
— Кать... Ты в своём уме? Куда они пойдут? — в его голосе звучала паника.
Я смотрела на него холодно, сдержанно.
— Куда угодно. К Ольге, которой они купили квартиру. Снимут жильё, я помогу оплатить первый месяц. Но не здесь.
— Это жестоко... — прошептал он. — Они же родители. Они всю жизнь нам помогали. Я не могу их выгнать.
— Сергей, — перебила я, стараясь, чтобы голос не дрожал, — наш сын сказал в садике, что не хочет идти домой. Ты понимаешь, что это значит? Он боится. Боится твоей матери и отца. Боится того, что творится у нас в квартире.
Сергей замолчал. Но тут в коридоре раздался звук, и из комнаты вышла Марина Павловна. Конечно, она всё слышала.
— Ах вот как! — зашипела она. — Знала я, что ты, Катюша, змея. Решила нас из дома выжить! Мы всё для вас делали, а теперь ты нас на улицу!
— Это мой дом, Марина Павловна, — твёрдо ответила я. — И вы здесь больше не живёте.
— Сынок! — запричитала она, хватаясь за сердце. — Ты слышишь? Она нас, стариков, выгоняет! А мы ради вас последнюю квартиру продали!
Сергей смотрел то на меня, то на мать. Его лицо было перекошено мукой. Я видела, как в нём борются муж и сын.
— Давайте... давайте так, — пробормотал он. — Вы поживёте ещё немного. А мы с Катей... ну, я возьму кредит, машину продадим. Купим вам дачу. Быстрее решим вопрос.
Я посмотрела на него и рассмеялась. Беззвучно, одними глазами.
— Никаких кредитов. Никакой машины. Завтра.
Это был приговор. И он это понял.
Цена победы
Конечно, завтра они не съехали. Сергей умолял дать неделю. Неделю он ходил как в воду опущенный, не разговаривал ни со мной, ни с родителями. Марина Павловна театрально пила корвалол, стонала за стеной. Аркадий Иванович молча смотрел телевизор, делая вид, что меня не существует.
Через неделю они всё же уехали. Не к Ольге — та и слышать не хотела о "постояльцах". Сергей снял им однокомнатную квартиру в соседнем районе. Теперь почти вся его зарплата уходит на ипотеку и аренду для родителей. Мы живём на мою. Экономим на всём.
В квартире стало тихо. Мой кабинет снова мой. Я могу работать, не слушая чужих упрёков. Илья перестал плакать по ночам. Он снова смеётся, строит свои миры из кубиков и идёт домой без слёз.
Кажется, я победила.
Но между мной и Сергеем выросла ледяная стена. Он не простил мой ультиматум. Он считает, что я унизила его, заставив "предать" родителей. Мы говорим только о быте и ребёнке. Каждое утро он уходит на работу, не поцеловав меня. Каждые выходные ездит к ним, возвращается поздно, с серым лицом.
Иногда я смотрю, как он спит на своей половине кровати, отвернувшись ко мне спиной, и думаю:
"А может, надо было терпеть?"
Но потом иду в комнату к Илье, целую его в макушку и понимаю: нет. Я всё сделала правильно. Просто у некоторых побед вкус пепла.
Мы живём вместе, но уже не семья. Мы сожители, связанные ипотекой и ребёнком. И наша квартира стала слишком холодной для любви.
А также заходи в канал моей хорошей знакомой. Обязательно подписывайся на Трусы из моего гардероба!
Не пропустите ещё одну увлекательную историю! Читайте наши рассказы!